своё право, забравшись на мачту и спрыгнул прямо в море. А после десять раз подряд сбил яблоко с головы боцмана Джона Биона, бросая кинжалы с завязанными глазами.
Капитан Борг, владелец корабля, с радостью принял ловкого и смелого паренька. Так началась моя «карьера» юного пирата. Стараясь быть сметливым и храбрым, быстро «дорос» до матроса. Корабельный плотник обучил грамоте, читать и писать, удивляясь, что ученик схватывал всё налету, казалось, просто вспоминал то, что знал всегда.
Во время нападения на купеческий корабль ухитрился еще, и спасти жизнь капитана, закрыл собой, получив тяжёлую рану, но, обратив его внимание на свою персону.
В той же схватке рулевой Монс Три Зуба лишился обеих ног, «встретившись» с ядром, его место освободилось, и, несмотря на юный возраст, Борг назначил своего спасителя на эту должность. А уж я не подвёл, быстро освоил все премудрости, более того, оказался просто мастером. Капитан нахвалиться не мог на юного гения. Разумеется, через несколько лет, сделал боцманом.
И я его не подвёл? Будучи весёлым и добродушным, сумел наладить неплохие отношения почти со всей командой. Это помогло вовремя вызнать о готовящемся бунте, доложил и даже помог изловить главных виновников и лично руководил их повешеньем.
Ходили слухи, что сам же и сподвиг товарищей на восстание, но доказательств не нашли. Да не был я предателем, наоборот, всячески отговаривал смутьянов, но не смог остановить, поэтому и сдал их, чтобы предотвратить страшную бойню. А так отделались всего тремя главными смутьянами, а остальные тут же пошли на попятную.
Зато, после соответствующего обучения, сделался вторым помощником, вскоре, после загадочной смерти первого помощника Димса, занял его место. Таким образом, к своим двадцати пяти годам, сделав блестящую карьеру, приблизился к тому, чтобы занять место капитана. Многие не смогли бы, и мечтать о подобном.
Вот и стал я одним из флибустьеров, зарекомендовав себя ловким, бесстрашным пиратов, не позволяющим даже глянуть в свою сторону недоброжелательно, ведь отлично владел не только саблей, но и пистолями, сделанными на заказ.
Отличало меня от других пиратов только брезгливое отношение к портовым «девам». То ли вспоминал мать, то ли боялся подхватить дурную болезнь, но в увеселительные заведения наведывался только, чтобы выпить да послушать разговоры.
Нет, я не был монахом, мог потискать юную крестьяночку или лечь в постель к знатной матроне, не обременённой супружеской верностью. Хотя такие развлечения вызывали не удовлетворение, а чувство стыда, словно я изменял невесте, поэтому скоро отказался совсем от постельных утех, надеясь встретить ту, что обещана судьбой.
Однажды на встрече двух соперничающих команд, зацепившись за какое-то слово капитана Юзгерта, давнего врага Борга, я вскочил и выкинул руку вперёд, вонзив метательный кинжал в глотку жертвы. Все его дружки вскочили, но я, грозно сверкая глазами, успел выхватить два заряженных пистолета и навёл на врагов.
– У нас есть два варианта, – произнёс с улыбкой, – или перебьем, друг друга здесь и сейчас, вернее, мы прикончим вас, или подчинитесь моему капитану и станете ходить под его началом!
Давние соперники задумались, лишившись лидера, они имели мало шансов уцелеть, предпочли поднять руки вверх. Конечно, офицеров всё же повесили. Борг, восхищённый ловкостью помощника, да и опасаясь, отдал мне корабль покойного соперника, а сам стал пиратским адмиралом.
А проигравшие пираты скоро смогли убедиться, что их новый молодой главарь отличается умом и находчивостью, а так же изрядной долей удачи, ведь я всегда находил добычу, побеждал с минимальными потерями.
Так бы всё и продолжалось, пока адмирал не призвал к себе (в этот раз он находился на моём корабле), подал подзорную трубу.
–Что ты видишь? – спросил он у молодого человека.
–Серые паруса вдали, – я нахмурился, – флаг какой-то странный, изображён на ней крысиный скелет.
–Худший кошмар всех пиратов, – Борг скрипнул зубами, – владеет этим кораблём некий странный тип, называющий себя «Кельтом».
Услышав это имя, я вздрогнул, внутри всё тело как огнём обожгло. Не ведая, по какой причине, сразу возненавидел названного, почувствовал в нём смертельного врага.
–И что опасного в этом негодяе? – сощурился недобро, – Корабль отличается особой быстроходностью, пушки дальнобойные, славится, как тактик редкостный?
–Если бы, – Борг сплюнул. – Этот шакал семи морей, поджидает, пока тот или иной пират сцепится с купцом или с военными, затаится, ждёт, пока кто-то из них победит, а после атакует торжествующих и добивает. И, что самое странное, мало думает о добыче, кажется, просто любит убивать, причём, исподтишка, будто ищет кого-то особенного.
–Так давайте догоним труса и отправим в гости к Дэви Джонсу! – воскликнул я с необычной горячностью.
– О, было бы это так просто, – пиратский адмирал махнул рукой. – Стоит приблизиться к проклятому судну, как исчезает в клубах чёрного тумана. И чего ты так разошёлся, друг мой, можно подумать, этот крысёныш Кельт похитил и убил твоих родителей или выпил последнюю кружку рома?!
–Сам не знаю, – пожал плечами, – весь горю, как в лихорадке, чувствую, пока не перережу глотку негодяю, не смогу жить спокойно. А не испытать ли нам судьбу? Есть чудесная идея. Одно из двух: или сгинем, или прославимся. Вернёмся на Тартугу, наберём новую команду потихоньку, после посадим на трофейный купеческий корабль, выйдут в море отдельно, после нападём, сымитируем схватку, «победим», враг не преминет напасть и окажется меж двух огней!
– Слишком опасно, – Борг поёжился, – подожди немного, погибну или выйду на покой, возьмёшь всё в свои руки и тогда, пожалуйста, а пока не стану рисковать своими кораблями и людьми ради сомнительного предприятия, прости.
Я смолчал, сделал вид, что согласился, однако, от идеи и не думал отказываться, положившись на волю случая.
А судьба будто благоволила мне. Оба корабля попали в жестокую бурю, взявшуюся невесть откуда, вихрь разбросал их. «Сломанное весло» пропало, и больше его, как и команду, никто и никогда не видел, мой же получил серьёзные повреждения, затонул, спасшиеся успели сесть в две лодки.
Одна почти сразу перевернулась, вторая же отправилась в долгий путь. Еды и питья не хватало, рыба не ловилась, пираты умирали один за другим, не обошлось и без каннибализма и только я, казалось, не чувствовал ни голода, ни жажды, отдавал свою долю другим.
Наконец, через полмесяца потерпевших крушения заметило проходящее мимо купеческое судно, подняло на борт, выживших оказалось только трое, включая меня и бывшего капитана, истощённые, скорее скелеты, чем люди. Вскоре один из пиратов также умер. В живых остался только капитан и я. Однажды ночью, он объявил, что хочет доверить страшную тайну, так как считает приёмным сыном.
Оказалось, что у Борга была семья – жена и малолетняя дочь, которых он не видел несколько лет, чтобы не подвергать опасности. И самое главное – пиратский адмирал оказался французским дворянином, чуть ли не графом. Его женили на молоденькой девушке, преследуя корыстные цели: семья давно обнищала, так как отец был заядлым картёжником.
Жена оказалась хрупкой кроткой девушкой, не перечивший супругу ни в чём. Это немного примирило отчаянного повесу, но не угасило в нём жажду приключений.
Когда дочурке исполнилось пять лет, он нанялся матросом на один из кораблей, а потом случайно попал в плен к пиратам, сумел выжить и стать у них своим, конечно, скрыв происхождение.
Разгульная пиратская вольница пришлась по душе Этьену де Буарже, хотя он и пытался несколько раз вернуться в лоно семьи. Но скучная жизнь провинциального сельского дворянина наскучила ему, поэтому он вновь стал пиратом.
Супруга не возражала, пока к ней не начал свататься знатный барон. Набожная и верная, она не могла дать согласие при живом муже, но и отказать не было причины, ведь жених был не только богат, но и красив, учтив – мечта любой женщине.
Тут соломенная вдова поставила условие: либо супруг возвращается, либо берёт их к себе. Пришлось Этьену купить виллу на Ямайке, где мог наблюдать за жизнью дочери. Но скоро стал таким известным пиратом, что опасался наведываться к супруге, Вот уже три года как он не видел дочь, а она обещала стать несравненной красавицей.
Борк попросил меня позаботиться о его семье, взяв страшную клятву, а взамен дал карту пещеры, где зарыл награбленные сокровища.
Вручив заветный сундучок с приданым дочери и мешочек со свитком, пиратский адмирал почил с миром. Пришлось проследить, чтобы его тело предали воде по обычаю моряков.
Вот когда я задумался о своей жизни: что ждёт меня впереди? Возможно слава или виселица… Не кому будет даже оплакать меня, не с кем поделиться немалыми средствами. Родился никому не нужный, так и уйду?
Что я сделал хорошего в жизни? Едва ли помощь нищим, мимо которых никогда не проходил, чтобы не одарить, зачтётся на том свете. А немало людей я отправил к праотцам. Да, они были все бродягами и проходимцами – другие не становились пиратами, и тоже погубили немало жизней, но оправдывает ли это меня Кона Бакера, даже если я всего лишь защищал свою жизнь или жизнь своих товарищей.
Пираты не верили ни в бога, ни в чёрта, но где-то внутри у меня тлела искра веры. Возможно, её заронила матушка Фло, которая была довольна набожна.
Вдруг медальон начал жечь грудь. Так было, когда мне грозила опасность.
Выскользнув на палубу, понял, что вдали мелькнул знакомый силуэт корабля, о котором рассказал адмирал.
Что ж, проведаю семью капитана, получу обещанные сокровища, куплю корабль и осуществлю задуманное, потому что чувствую, что это моё предназначение. И не будет мне покоя, пока не встречусь с Кельтом. Интересно, это имя или прозвище?
Верю, что сделаю хорошее дело, избавив мира от этого негодяя!
Тем временем, судно, на полном ходу, шло к Ямайке…
*Тартуга (фр. Île de la Isla Tortuga — «Остров-Черепаха»), в настоящее время он называется Тортю (фр. Tortue) – небольшой скалистый остров в Карибском море, расположенный к северо-востоку от Наветренного пролива, отделяющего государства Гаити и Кубу,
**Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века.
***Флибустьер — морской разбойник XVII века, грабивший, главным образом, испанские корабли и колонии в Америке
****Флави – желтые волосы
ГЛАВА 3
Мирабель
Дорогой мой дневник, до того я не вела никаких записей, но сегодня случилось кое-что, разрушившее мой покой навек, а посоветоваться-то и не с кем. Будь я католичкой, вне всякого сомнения, отправилась к священнику, но… англиканская церковь не такова, и ничего, кроме осуждения не услышу. Прислуге и тем паче доверять нельзя, часть верны своему хозяину и моему родителю, другие подкуплены ИМ. Поделюсь не с тем человеком и погублю себя. А если дойдёт до ушей батюшки, страшно даже подумать, что случится.
Как уже упоминала, до того не пыталась вести дневник, поэтому, наверное, должна начать с самого начала. Звать меня Мирабель Линдси, от роду шестнадцать лет, единственная дочь плантатора Джона Линдси-Второго.
Отец мой – дворянин, но невысокого рода. Свои немалые земли и состояние
