кровать, лицом к окну, не зная, куда себя деть. Мама проснулась, тихо сновала по квартире, видно боясь меня разбудить. Заглянула:
- Ты не спишь?!
- Нет. – ответила я коротко, даже не повернув к ней голову.
- Пошли завтракать.
- Я не ем по утрам.
- Вита! Надо.
- Слушаюсь и повинуюсь. – пошла за ней. Села и снова уставилась в окно. Чай был горячий и я, обхватив чашку двумя руками, зависла в ожидании. На улице играла музыка, соседи поздравляли друг друга, весело перебрасывались незначимыми фразами.
- Не зависай! Пей и ешь!
Я глотнула и грызнула бутерброд.
- Вита! Что такого случилось, что ты так себя ведешь?
- Жизнь случилась. Просто – жизнь! Спасибо! Я, правда, не хочу. Обедать буду. – и пошла к себе. Связка шаров привязанный к флажку взлетели, и я их оттолкнула, с отвращением, даже с гадливостью. Села за стол и взяла свою сумку. Вытащила стопку писем и, превозмогая себя, помня данное обещание своему доктору, взяла первое. Вскрыла конверт и, прочитав первую строчку, тут же всунула лист назад и положила рядом со стопкой. Руки тряслись, в горле першило. Но на кухне была мама, а мне с ней встречаться не хотелось. Принялась ходить по комнате. Немного успокоившись, уселась.
«Милая моя Виточка!....» - начало второго письма было таким же, как и первое и с ним я поступила также. Третье я открыла, когда унялась дрожь в руках. Но затем я решила, что надо с ними покончить махом, раз и навсегда. Открыла четвертое, пятое и все они, как под копирку, начинались «Милая моя Виточка!»
Решив, что на сегодня порция мазохизма достаточна, я перебралась на кровать.
- Вита! Поехали сегодня в парк, погуляем. Ты же любишь бывать в парке.
- Любила! Но сегодня не хочу. Ты поезжай. Бери Федоровну и погуляйте.
- И думай как ты тут?
- Поздно обо мне думать, я уже большая. Да и что со мной сделается.
- А вдруг… - она не договорила.
- Я боюсь высоты, так что, не прыгну.
- Нет, ты, все-таки, дура!
- Уже со справкой.
- С какой?
- Ай, прости, я же на побывке.
- Вита! А как ты думала, я должна поступить, если ты лежала как бревно и даже не шевелилась?! Я не знала, что и думать, что случилось, может ты в дороге что сломала, оступилась или еще что. Вот и решила тебя обследовать. И потом, как я буду прикрывать твои прогулы в техникуме?
- Я о нем вообще не думала. Да и думать мне нечем, я же - Дура!
- Ты решила испортить праздник.
- Это ты его портишь, себе в первую очередь. Оставь меня, пожалуйста! Прогуляйся, как делала всегда, с подругами, дай мне просто спокойствие.
- Ну как хочешь! Я не собираюсь тебе потакать во всех глупостях.
- Вот это правильное решение! – мать хлопнула дверью. – Тем более что ты и в детстве не сильно меня баловала.
Пятое. Мать проснулась и сразу ко мне зашла, с подарком и улыбкой:
- С Днем Рождения! – протянула коробочку. Я открыла и надела новый перстенек. – Это я сделала специально для тебя, из сережек бабушки Тони. Все равно серьги в нашей семье не носят.
- Спасибо! Мне приятно. – поцеловала мать, разглядывая перстенек – печатку и подумала: «Тебя, мама, как всегда, надули. Это не бабушкино, червонное золото. Это вообще современное низкопробное. И цвет не тот, да и вес. Но ты, хоть и бывший следователь, не поняла. Как и с моей косой. Сделала шиньон и не догадалась, что волосы хоть и мои, но лишь кончики».
- Я сбегаю на работу и примчусь сразу.
- Зачем?
- Так надо же приготовить.
- А вечером нельзя?
- Вита! Ну, к тебе же друзья могут приехать.
- А они у меня есть? За последние месяцы не заметила. Лучше бы отцу позвонила.
- Сам приедет, если захочет. Если, конечно, не забыл.
- Ты же не сказала ему, что я в больницу попала.
- А зачем? Серьезного ничего же не случилось.
- Права – совершенно ничего. Вопрос в том, что я там делала месяц?
- Все, я умчалась.
В десять она вернулась, да не одна, с Ольгой и Наташкой. Расцеловались они со мной, и пошли к маме на кухню, помогать готовить. Минут через пять, мать, выглянув в окно, спросила:
- Девочки, а кто еще придет?
- Да мы не уточняли. Может, кто и придет, все же помнят, что у Вики день рождения!
- Понятно! – сказала мать. – Ну, вы тут справитесь без меня? У меня же рабочий день.
- Справимся! – заверила Оля.
- Все что надо, в холодильнике! – и мать спешно удалилась.
А я, пожав плечами, выглянула в окно. Мои одногрупники шли и шли. Я даже не ожидала. К часу я брала стулья у соседки и доставала банки, чтобы поставить цветы. Пришли все, кроме Андрея. День был замечательный. Они столько шутили и столько вспоминали, что даже я смеялась.
Затем ко мне подошел Виктор и попросил отойти. Мы вышли на балкон.
- Как дела, подруга?
- Лучше всех!
- Когда возвращаешься?
- Не знаю. Правда. Меня же еще не выписали.
- Ты прости, что не приехали в больницу. Мы у мамы твоей спросили, но она сказала, что лучше пока не приезжать. Ты хоть как себя чувствуешь?
- Живая.
- Это здорово!
- Спасибо! – сказала я.
- За что?
- Что диагноз не спросил.
- Вика! Ну, какой диагноз может быть, если ты в травматологии лежишь?! Не в гипсу, значит, не поломалась, а остальное вылечат.
- Определенно!
- Вит! Я все же скажу, иначе ругать себя буду всю жизнь.
- Говори!
- Позови Андрея!
- Это как? На балкон выйти и кричать? Да и зачем?
- Он тебя любит. Я-то уж знаю. Ты тогда что-то себе навыдумывала.
- Я, тогда, ничего не выдумывала. Я, тогда, в последний день своих занятий, просто увидела то, что увидела.
- Не все так, как кажется. Он места себе не находит.
- Поэтому спит в другой комнате. – улыбнулась я.
- И кто тебе уже наболтал?
- Витя! Мы об Андрее не говорили. Просто даже не успели. Я знаю. И знала раньше, но… В общем. Я его звать не буду. Захочет, приедет сам. Вот тогда мы с ним поговорим. Вдвоем, без помощников. Не приедет – тогда передай ему самые наилучшие пожелания!
- Сама передашь! И все же, как вы с ним похожи! Так упрямы, оба. Ведь он же не просто тебе нравится, ты же тоже его любишь!
- Я не умею! И это его определение. С чем, я скорее все, скоро, соглашусь. А любовь… Витя, она у каждого своя. Я навязываться не буду и бегать за ним хвостиком тоже. И не хочу, чтобы он так делал. Любовь! Какая же это любовь, если одиночество съедает? Ему нужна женщина, заглядывающая в рот и предугадывающая его желания. Я не буду этого делать. Я не изменюсь. Ни завтра, ни в двадцать, ни к старости. Люблю, говорю тебе честно. И дышать без него учусь заново. И на мир смотреть из собственного окна. Вот только… Ты же сам сказал – мы с ним похожи, а значит, как нас учит физика – не приблизимся, а оттолкнемся.
- Вита! Ты же женщина! Ты должна быть немного умней и хитрей. Он же испортит себе жизнь. Он же возьмет и женится, тебе назло.
- Нееет! Если женится, значит, не любил. Значит, устал ждать близости, к которой я еще не доросла.
- Любит! И будет любить всю жизнь! Он моногамен.
- Поэтому спит с другими.
- Это физиология.
- Понимаю. Анатомию учила. Мы, сейчас, говорим о разных вещах.
- Все взаимосвязано.
- Тебе видней. Ты парень и старше меня.
- Вита! Прошу, разреши ему сказать, что ты очень хочешь его увидеть. Или напиши ему пару слов.
- Нет!
- Но он не приедет без твоего согласия. Ты же его послала!
- Если для него запретом стали мои слова в минуту отчаяния, то и говорить больше не о чем!
- Виктория!
- Виктор! Я тебя очень уважаю и верю твоим словам. Но, нет! Я не позову. Правда, не прогоню, если приедет сам. Вот только врать ему не надо, я пойму, да и он тоже. Тогда нашей и вашей дружбе будет конец. Хотя, поступай, как хочешь. Я, скорее всего не вернусь.
- У тебя что-то очень серьезное? – Виктор испугался, искренне разволновавшись.
- А разве по мне не видно? Не бери в голову. Я сама себя иногда завожу в тупик. Ты замечательный друг, хотя мы с тобой и не были столь близки, как с братьями - акробатами. И спасибо тебе, за этот разговор.
- И все же, прошу, сделай шаг навстречу.
Я замотала головой и ушла.
Вечерело. После шумного дня мне хотелось тишины. Не включая света, я уселась на кровать и смотрела на подарки, накрывшие мой стол немалой горкой. Желания открывать не было, я испытывала усталость, не шуточную. Вертя в руках мяч, совершенно машинально, не осознавая, что делаю, я опустила глаза и невольно губы растянулись в улыбке. Днем я его не видела, кто принес, не заметила. На разбеленном красном, хоть и размыто, вырисовывались материки. Но не это меня улыбнуло. Он был покрыт пожеланиями и четверостишиями, с подписями. Читала, пока не наткнулась на жирный вопросительный знак. Он не бросался в глаза сразу, хоть и был в центре. И все поплыло, а мяч отправился покоиться под кровать.
****
В больницу я вернулась седьмого. Мне не хотелось еще три дня сидеть в квартире, слушать вздохи матери и ждать непонятно чего. В конце-то концов, все, что должно случиться – случится, где бы я ни была. Если кто захочет меня увидеть – приедет. Заняв свое место, я уже не сидела тупо, а разобрала вещи и, достав заветную коробочку, поставила ее на окно, у изголовья. Туда же определила и стопку писем, которые еще не открывала, открытые же лежали в сумке и ждали своей участи. Этот раз я собиралась сама, поэтому прихватила и дневник. Зачем – еще не знала, ведь писать пока не собиралась, не могла еще концентрировать свои мысли и высказывать чувства. Открыла окно, уселась на подоконник. Второй этаж был достаточно высок и открывал вид не только больничного дворика, но и проезжую часть. Просидела так до самого обеда и когда медсестричка привезла обед, опустилась на кровать.
- И чего тебе дома не сидится? – спросила она, язвительно ухмыляясь.
- За вами скучала, а больше за обедами!
- Ой, может, и есть будешь?!
- Еще как! – ответила я и взяла миску с первым. Присмотрелась, принюхалась, попробовала. Рассольник, правда, хоть и без единого огурца, но был достаточно съедобен. Похлебав его, я попробовала и второе, а вот компот выпила, хотя из дому привезла достаточно еды. После этого я улеглась, собираясь заставить себя немного поспать, но сон не приходил, и я снова уселась, уставившись в окно. Валерий Анатольевич не заходил и меня это заинтересовало. В отделении все затихло – настал сонный час, даже медсестры не сновали туда-сюда. Лишь позвякивало ведро санитарки. Выбравшись из палаты, я прошлась мимо ординаторской. Дверь была приоткрыта, я прекрасно видела стол своего врача, его не было. Вернувшись к себе, я прождала еще часа два, думая: «Странно! Доктор не пришел. Не знает о возвращении или ему не до меня? Нового больного дали?» Естественно, спрашивать я не стала, но зато, как только в отделении закончился рабочий день, и остались лишь дежурный врач да медсестра, я пошла к телефону-автомату, висевшему в холле. Третий гудок, я собиралась повесить трубочку, как услышала:
- Слушаю!
- Добрый вечер! – сказала я, пытаясь понять, кто у телефона. – Валерий Анатольевич…
- Минуточку! – и тут же позвали: - Валера! Это тебя. Девушка. Голосок приятный, но напуганный.
- Спасибо, папа! – услышала я голос своего доктора и облегченно вздохнула. – Слушаю!
- Валерий Анатольевич! Добрый вечер!
- Добрый!
- Это я. Виктория!
- Вика! Здравствуй! – мне показалось, он даже обрадовался. Мы не виделись неделю, не скажу, что я за ним скучала, но и отрицать не стану – мне его не хватало. Его и наших разговоров, даже наших прогулок. – Молодец что позвонила! Почему так долго молчала? У тебя все хорошо?
- Да, у меня все хорошо. – ответила я и выпалила: - Я в больнице.
- Где? Что случилось? Ты заболела? Что-то
