Дачное примирение было очень бурным, возможно именно поэтому оно получило последствия, которых Лиза не ожидала. И после возвращения в город они использовали каждую минуту, чтобы побыть друг с другом. Егор был безумно рад тому, что Лиза вновь отзывается на каждый его порыв. Он был необыкновенно внимателен и ласков с женой. Он проводил много времени с детьми и видел, что Лиза ценит это. Когда же они оставались вдвоём, на него словно накатывало какое-то наваждение, он вёл себя, как странник в пустыне, добравшийся до воды.
За всё то, что он для неё делал, Лиза была ему благодарна. Но то, что он её любил и доказывал это каждый день с новой силой, превращало её жизнь в феерию. Он возвращался домой вечером, часто очень поздно, редко или почти никогда днём. Огромный, сильный, уверенный в себе. Очень часто привозил цветы, подарки, пусть самые пустяковые, вроде шоколадки, карандашей, нового фильма.
В передней громко хлопает дверь, куртка на вешалку, традиционный вопрос: - Кто дома? Это я вернулся! Сейчас кого-нибудь съем!
Вот сейчас он войдёт, человек, который так любит целовать её «спинку». За несколько лет жизни с ними произошло столько событий, и весёлых, и печальных, рождение детей, то, что вспоминать приятно, и то, о чём вспоминать она не будет. Вот сейчас он войдёт, и она обнимет его за шею и прижмётся к нему.
- Добрый вечер, моя маленькая! Сейчас я в ванну, а после я весь твой.
Когда Лиза узнала о последствиях его бешеных объятий, она вышла от врача, села в такси и заплакала. Водитель увидел в зеркало, что она плачет, и повернулся:
- Ну, что, красавица? Залетела? - (Видел, подлец, откуда она вышла.) – Что, не хочет жениться? Бывает. Ничего, любишь кататься, люби и саночки возить. Сама-то откуда?
- Из Ленинграда.
- А тут-то чего делаешь, работаешь? (Лизе стало смешно)
- Нет.
- Эх, девки, девки! У меня дочка чуть моложе тебя. Учится на врача. Тоже, как дома нет, места себе не нахожу. Делать-то умеешь что-нибудь?
- Умею.
- Ну, и работай. Пошли его ко всем чертям!
Лиза назвала адрес, машина тронулась.
Войдя в квартиру, она уже чувствовала себя спокойнее, не хотела, чтобы мать или Антонина стали расспрашивать её. Поужинали без Егора. Лиза налила в ванну воды, посадила в неё Алёшу, покидала к нему каких-то утят-котят и села, как всегда, почитать ему. Потом в детской долго рассказывала сыну сказки, некоторые она слышала ещё в своём детстве, помнила наизусть.
- Крошка Вилли-Винки ходит и глядит… - Алёша заснул. Лиза тихонечко отложила книгу, поправила одеяла на сыновьях, и вышла из комнаты.
Егор вернулся часов в одиннадцать, если не позже. Ужинать не стал, был в местной командировке, сказал: «Там кормили».
- А ты чем занималась? Почему такая грустная? Устала? А почему слёзы? Что случилось?
- Я боюсь тебе сказать….
- Господи, ну чего ты боишься?
- Егор, я беременна. – И слёзы ручьём.
- Что? - Он был ошеломлён. Замолчал и сел на кровать.
- И это всё, что ты можешь сказать? Такое, значит, положение?
Он подскочил к ней, обнял, - Нет, нет, ты не поняла. Маленькая моя, не бойся ничего. Я с тобой. Всё будет хорошо. – Взял в ладони её лицо, поцеловал быстрыми частыми поцелуями. – Я испугался. Ты не думай, не беременности. У нас всё так хорошо. Я испугался, потому что подумал, что ты снова начнёшь меня избегать.
- И всё?
- И всё! Ты только не разлюби меня.
- Егор, мне так хорошо с тобой! Я так тебя люблю! Я не хочу тебя избегать.
И он поднял Лизу на руки, как ребёнка…
Их отношения не стали прохладными, стали просто более осторожными и нежными.
Примерно через месяц ночью Лиза проснулась от странного чувства: что-то было не так. Когда она поднялась, стало ясно, в чём причина странного чувства. Разбудила Егора. (Вот как он выглядит, когда испуган!)
Неотложка. Машина. Больница. (Почти Ночь, улица, фонарь, аптека.)
Через пять дней Лиза снова была дома.
- Мамочка, Антонина Андреевна, всё в порядке. Я хорошо себя чувствую. Только дайте мне отдохнуть немножко.
В конце июля Лиза и Вика провожали своих мужей в очередную командировку. Вика очень плохо себя чувствовала, она была уже на последних сроках беременности. Лиза пообещала Саше, что позаботится о Вике и о детях. Вика плакала. Саша напоминал, что девочку (они были уверены, что будет девочка) договорились назвать Ольгой.
Они сидели в маленьком зале военного аэродрома в разных углах, Егор с Лизой на коленях слева от входа, а Саша и Вика около окна.
- Детка, через пару месяцев мы вернёмся, и всё будет хорошо, - успокаивал Егор Лизу. – Я тебя очень люблю.
В зал вошёл высокий человек в военной форме. Егор посмотрел на него вопросительно, тот кивнул. Пора.
И вот они остались одни. Хоть и не в первый раз. Но Вика плачет. Теперь им предстоит только ждать.
Лиза отвезла Вику домой, немного посидела у неё и поехала к себе.
На следующий день Лиза с детьми переехала на дачу, а все остальные действовали, как сказал Николай Иванович, «вахтовым методом». В городской квартире всегда кто-нибудь оставался, потому что они подстраховывали Викторию, которой оставалось совсем немного до родов. Сначала Вера Андреевна предложила забрать Егора-маленького на дачу, но Вика не согласилась, иначе она осталась бы одна в доме. Но вскоре Егор всё равно был отправлен на дачу к Бородиным, так как Вика согласилась лечь в больницу пораньше, чтобы перестраховаться. Каждый день она звонила Николаю Ивановичу на работу. И вот в пятницу вечером Николай Иванович приехал на дачу очень поздно, он был в роддоме у Вики. У неё родилась девочка. Большая, почти четыре килограмма. Он отправил ей первую записку с поздравлением и фрукты.
Егору-маленькому было уже одиннадцать лет. Он чувствовал себя старшим и, когда Вика с малышкой приехали домой, он уехал с дачи, чтобы помогать матери. Вика потом сказала Лизе, что он так старается вести себя как мужчина, что она несколько раз чуть не назвала его Сашей. Так он похож на отца!
Прошёл месяц. Лиза с детьми жила на даче. Постоянно с ней была какая-то из бабушек. Никаких проблем не было, они действительно ни в чём не нуждались. Малыши были здоровы. Они много гуляли, купались в речке. Алеша вовсю учился читать. Он даже изобрёл что-то вроде магического ритуала, не просто просил почитать ему, а устраивал целый спектакль:
- Почитай, почитай, почитай! Ты не хо-о-очешь? Почему?
По вечерам, уложив детей, Лиза с матерью или с Антониной Андреевной подолгу сидели перед дачей, пили чай или просто болтали о том, о сём. Николай Иванович приезжал на выходные, привозил продукты, много фруктов, книги, журналы. В начале сентября вместо отчима приехала Вера Андреевна. Николай Иванович заболел, простудил спину, она сказала.
Вскоре похолодало, было решено вернуться в Москву. В конце сентября они уже были в городе.
Всё шло нормально, вот только Николай Иванович болел, был грустен и неразговорчив. Однажды ночью Лиза проснулась и случайно услышала, что кто-то плачет в ванной. Она очень испугалась и почти постучала в дверь ванной. Но ещё больше испугалась, когда поняла, что плачет отчим. Утром Лиза увидела его подпухшие глаза, почти убедилась в том, что с ним что-то происходит, и поговорила с матерью. Та тоже была взволнована:
- Я у него спрашиваю, что у тебя болит? Отвечает, ничего. И, ты знаешь, по-моему, у него ничего не болит. Не знаю, что и думать!
К разговору присоединилась Антонина Андреевна, она тоже недоумевала по поводу поведения Николая Ивановича.
Неизвестно, сколько времени продолжалось бы это неясное состояние, если бы однажды днём в квартире не раздался звонок. Лиза только что вернулась с детьми после прогулки, кроме них троих в доме никого не было. Лиза открыла дверь. На пороге стояли две женщины (даже, скорей всего, тётки) и мужчина лет сорока. Какая-то комиссия из РОНО… Лиза предложила им присесть в холле и на минуту отошла, чтобы посадить детей в столовой и дать им коробку с игрушками.
Она вернулась в холл, извинилась за отсутствие.
Разговор начала одна из тёток. Как представители какой-то там комиссии они посещают семьи, которые в силу сложившихся обстоятельств вызывают опасения у органов надзора, воспитания, образования и т.д. и т.п. Лиза возразила им, сказав, что её дети ещё слишком малы, чтобы вызывать вышеназванные опасения. Не будут ли господа так любезны разъяснить ситуацию? И господа тут же разъяснили ситуацию: в неполных семьях всегда есть опасность, что оставшийся родитель не сможет вырастить детей, уделять им должное внимание и дать им должное воспитание.
Лиза ещё раз спросила, не будут ли господа так любезны… Уверены ли они в том, что им нужна именно квартира № 10? И господа опять проявили любезность и уточнили, что им нужна как раз она, вдова подполковника Бородина, погибшего по данным Минобороны в спецкомандировке в августе месяце сего года.
Она не закричала, не заплакала, не упала в обморок. Она не могла пошевелиться, только держалась за спинку кресла, около которого стояла.
Вторая тётка и мужчина заговорили одновременно. Несли какой-то бред насчет денег для поддержания семьи… Что-то спрашивали… Лиза не понимала их слов.
- Я благодарю вас за проявленную заботу о моих, о наших детях, а теперь прошу вас покинуть мой дом.
Она на неживых ногах подошла к входной двери и открыла её. Комиссия по детству очень быстро вышла из квартиры. Лифт был занят, и они стали спускаться пешком.
Когда они скрылись за поворотом лестницы, открылась дверь лифта, на лестничную площадку с ключом в руке вышла Вера Андреевна, за ней Антонина и Николай Иванович с пакетами в руках. Лиза прислонилась к косяку и закрыла глаза. Около неё все забегали, подвели к креслу в передней, что-то говорили. Николай Иванович взял её за руку и считал пульс. Она вывернула руку, схватилась за него:
- Николай Иванович, это правда? Посмотрите мне в глаза!
Отчим опустился перед ней на колени: - Лизанька, доченька, не верь!
И только теперь Лиза заплакала.
Официальное сообщение, которое получил Николай Иванович, гласило: Доценко пропал без вести, Бородин погиб. Никаких более точных сведений нет из-за активных боевых действий в интересующем нас районе. Вот что означала больная спина отчима и ночные слёзы в ванной.
Вечером этого же дня по телефону позвонил Сашин сын, Егор-маленький. К ним тоже приходила какая-то комиссия. Вике стало плохо, вызванная «скорая» увезла её в больницу. Теперь хотят увезти маленькую Олю, но он не даёт, не открывает дверь. Они звонят, грозят милицией. Малышка плачет, её давно пора кормить. Николай Иванович и Антонина поехали и привезли к себе Егора и малышку.
Потом они навещали Вику в больнице, возили Егора в школу и забирали из школы. Антонина и Вера Андреевна занимались всеми детьми сразу. Николай Иванович не разрешил выпускать мальчика одного никуда. По всем признакам это была круговая оборона.
Приехал одноклассник Егора, Антон, он старался, если не успокоить Лизу, успокоить её в данной ситуации было нельзя, то хотя бы показать ей, что она не одна, уделить ей внимание и заботу. И Антон, и Николай Иванович в один голос говорили ей, что Минобороны не имеет никакого отношения к Егору, что сведения не могли быть переданы так быстро в органы опеки, что всякие комиссии по детству никогда не работали так оперативно, что всегда остаётся надежда, она же знает,
