догнать. Густой туман вставал между ними. Снежка кричала, звала, и, в конце концов, Артем обернулся. Не сбавляя шага, он помахал ей рукой, и, улыбаясь, сказал что-то. Голоса слышно не было, он тонул в вязком тумане, словно в одеяле. Снежка по губам разобрала: «Спа..си.. бо». «За что спасибо?! Куда вы уходите?!» - Хотела крикнуть она, но голоса не было, а ноги переставали слушаться. Она чувствовала, что теряет опору под ногами и падает, падает, так долго падает, словно летит в бесконечность.
Вся в поту, с затаенным ощущением страха, Снежка открыла глаза и увидела склонившееся над ней озабоченное лицо медсестры.
- Очнулась? Погляди сюда!
- Где я? Что со мной? – Слабо спросила девушка.
- Совсем не помнишь? Теперь то уже ничего, можно сказать. Все хорошо. Слава Богу в себя пришла. А то жених каждый день приходил, беспокоился. Посмотри, что оставил.
Снежка повернула голову, и увидела на тумбочке золотые, сияющие мандарины. Точно такие же Артем приносил ей в поезде, когда она болела. Сам чистил, и выжимал ей в рот сок из упругих пахучих долек.
- Артем! – Счастливо выдохнула она и тут же поняла, что он приходить никак не мог. Значит, Мишка?
- Как.. как он выглядел? – Спросила она у медсестры.
- Красивый парень! – Охотно ответила та. – Высокий, плечистый. Еще женщина с ним, родственница, наверное. Брюнетка со жгучими глазами.
- Вадик и Изольда! – Вздохнула Снежка разочарованно.
- Что, брат, наверное? – Понимающе кивнула медсестра. – А ты жениха ждала? Не переживай, придет и он. Может, ему сейчас тяжело тоже?
Снежка не поняла последнюю фразу, не обратила на нее внимания. Вспомнив, обеспокоенно спросила:
- А мальчик? Где мой мальчик?!
- Какой мальчик?! – Испугалась медсестра. – Ты что, бредишь опять? Сейчас врача позову!
- Не надо! – Снежка удержала ее за руку. – Я про ребенка своего спрашиваю, все ли с ним в порядке?
- А, про ребенка... – Протянула девушка, старательно отводя глаза. – А ты думаешь, это мальчик был?
- Был?! – Еле слышно прошептала Снежка. – Значит...
- Да не переживай так! Случается, что же делать? Ты молодая, здоровая... Вон, замуж даже выйти еще не успела.... Будут у тебя еще дети, как время придет, слышишь? Все будет у тебя. Бог лучше знает. Значит, рано тебе еще было мамой становиться...
Снежка и слышала, и не слышала, отвернувшись к стене. Одна мысль, не давая покоя, билась в подсознании: «Артем! Прости меня! Я ничего не сохранила! Ничего....»
***
- Пришли твои родственники. – Медсестра тормошила Снежку за плечо. – Иди, спустись к ним.
Девушка с трудом открыла глаза. Ничего не хотелось, даже вставать.
- У меня голова кружится... – Протянула она. – А им сюда нельзя?
- Им-то можно! Тебе нельзя. Еще день так пролежишь – совсем раскиснешь. Вставай, тебе давно пора ходить.
Спускаясь по широкой лестнице, Снежка издалека увидела на невысокой банкетке Вадима. Он был один. Рядом лежала сетка с мандаринами, как две капли воды похожи на те, что уже несколько дней тихо засыхали в Снежкиной палате.
Климов вскочил с таким испуганным лицом, будто ждал президента.
- Привет, жива? Господи, какая ты худая! В застой такие цыплята были – синие, с трясущимися лапками. Ну, вылитая ты сейчас! Прости, я, наверное, не то что-то говорю?
Он посмотрел на Снежку, и растерянно умолк. Потом заговорил снова, быстро, с преувеличенным оживлением, отводя глаза в сторону.
- Я тебе там котлеток принес, сырников... Тут диеты, наверное, а тебе сейчас.... Постой, где же они? А, вот! Остыло только все.
Он пытался не глядя вложить ей руки какие-то банки и контейнеры, но она отстранялась, и он со вздохом отложил их в сторону.
- Спасибо, Вадик. Ты один?
- Иза к врачу какому-то зашла. У нее же везде знакомых – как грязи. И ты не думай, что ребята за тебя не переживают! Просто Иза сказала, что нечего тут всем толкаться, а то бы они... Ты не думай!
Она ни о чем не думала, ей было все равно. К горлу подступил тяжелый комок и она, обняв Вадима, тихо и горько заплакала. Ноги подкосились от слабости, и Вадим осторожно опустился с ней на кожаную поверхность диванчика. Девушку трясло, как отбойный молоток, а Климов осторожно гладил ее волосы и плечи и его руки тоже дрожали. Он, конечно не мог знать, что это были первые слезы за несколько дней и именно те слезы, без которых просто нельзя было уже обойтись, но молчал, даже не пытаясь утешать. Просто ждал. Просто был рядом. Права была Изольда – Вадим умел быть рядом. Проявлять доброту, не навязываясь, и не раздражая. Это дано не каждому.
Снежка не знала, сколько прошло времени. Когда наконец она смогла отвести мокрое лицо от твердого плеча Климова, рядом сидела Изольда. Никто не слышал, как она подошла, и как давно сидела здесь, не сводя с них внимательного взгляда.
Снежка вытерла слезы, и отодвинулась от Вадима. Плакать при Изольде было неловко.
- Показатели в норме, так что, завтра тебя выпишут. – Даже не поздоровавшись, будничным тоном объявила Изольда. – Вадик тебя заберет, или еще кому сказать?
- Сама доберусь.
- Вот этого лучше не надо! – Испуганно возразил Вадим. – Тебе еще минимум неделю отлеживаться надо.
- Ничего. – Изольда протянула руку и коснулась Снежкиного плеча. – Все обойдется. Я буду рядом.
Снежка всхлипнула.
- Скажите... Если бы тогда... Если бы я вас послушалась, все было бы по-другому? И мой ребенок был бы жив?
Вадим поднялся и отошел к окну, нервными движениями одергивая рубашку. Прежде, чем он отвернулся, Снежка успела заметить на его лице гримасу боли.
Изольда грустно покачала головой:
- Не знаю. Теперь уж скажу: все было плохо, очень. Он слабенький был... Конечно, я бы сделала все возможное. Но гарантий не было.
- А шанс? Шанс был?!
- Возможно.
С запинкой, словно нехотя произнесла она это короткое слово.
- Но вы же ведьма! Вы маг! – Снежка говорила с обидой, не выбирая слов. – Мишка говорил... и все говорили – вы все можете! Почему же вы его не спасли? Ведь вы могли меня заставить с вами поехать, даже если я не хотела. Я знаю, что вы могли!
- Иза! Иза, она несерьезно! – Торопливо заговорил Вадим, видя, как брови Изольды постепенно поднимаются ко лбу. – Не обижайся.
- Не имею привычки обижаться на детей. – Сухо сказала Изольда, останавливая Климова успокаивающим жестом руки. – И стараюсь ни к чему никого не принуждать. У каждого человека должен быть выбор. Я не Бог, чтобы решать за всех, кому и как будет лучше! Я помогаю, где могу, но это не значит, что я могу все!
Она выдохнула воздух и повернулась к Вадиму.
- А что это за Мишка называет меня ведьмой?
- Кторов, наверное! – Улыбнулся Вадим. – Да ты сама себя так называла, чего же обижаться?
- Одно дело – сама, другое... Ладно, с ним я еще поговорю! Он у меня узнает, как пугать мною детей!
Она благодушно улыбнулась и, порывшись в сумке, присела на корточки перед Снежкой.
- Тебе нужно больше доверять людям. – Заговорила она мягко, взяв руки девушки в свои. – Понимаю, этому непросто научиться. Когда-то, очень давно, я тоже никому не доверяла. И один хороший человек дал мне это. Возьми, быть может, пригодится и тебе.
Снежка ощутила в ладони прохладную тяжесть и опустила глаза. При свете коридорных ламп блестел гладкий, шлифованный камень. Непрозрачный, светло-розовый. Снежка никогда не видела такого.
- Что это?
- Считай, что индикатор. Он помогает распознавать истинные намерения людей.
- Каким образом?
- Придет время – узнаешь.
- Что, снова магия? – Снежке захотелось отшвырнуть камень, но Изольда сжала ее пальцы.
- Понимай, как хочешь, только при себе держи.
Изольда встала.
- Ну, что, пора прощаться? Будь счастливой!
- Вы так говорите, словно мы больше не увидимся.
- Как чувствую, так и говорю.
- Вы же сами сказали, что будете рядом.
- Да, конечно. Если ты захочешь.
Она сказала это равнодушно, словно не сомневалась, что этого не будет.
Ушла, кивнув на прощание. Снежка долго смотрела ей вслед. В зажатом накрепко кулаке пульсировал теплом розовый камень. Может быть, он отражал удары Снежкиного сердца.
***
А Вадик Климов скоро помирился со Светланой. Снежка так и не узнала – почему. Ведь этого разговора она слышала.
За дверью больницы Изольда неожиданно остановилась.
- Подожди, Вадим! Я хочу тебе что-то сказать.
- Я тоже!
- Подожди!
- Нет! - Вадим широко улыбнулся. - Сначала я, хорошо? Потому, что мне это не так-то просто.
Он подошел к своей машине и, выхватив с сиденья букет пышных белых роз, протянул их Изольде.
- Это в честь чего, интересно? - Прищурилась она.
- Сейчас объясню!
- Не трудись. Знаю я, что ты хочешь сказать.
- Да? Что ж, очень хорошо!
- Чего уж лучше! - Она насмешливо вздохнула. - Еще один сумасшедший! Этого я и боялась!
- Боялась? - Удивился Вадим. - Чего?
- Того, что все вот этим кончится! Я же тебя предупреждала, помнишь? Не создана я для романов! А ты?
Он молча опустил голову.
- Ну, я, конечно, сама виновата. Не надо было мне так с тобой... Беседы вести за жизнь, в жилетку плакаться. Это ведь совсем не в моем стиле.
- Знаю. Но это судьба, Изольда!
- Судьба? Да что знаешь о судьбе? Глупый мальчик! Ты хотя бы знаешь, сколько мне на самом деле лет? Ты мог бы быть моим сыном!
- Ну, не надо преувеличивать!
- Я не преувеличиваю. Если бы мой сын остался жив, ему было бы примерно столько же, сколько тебе.
- Ну, и что? Изольда, я люблю тебя! Так, как в жизни раз только любят. Поверь, твои беседы нипричем вовсе! Знаешь, когда это началось? С того концерта, когда ты вместе с Артемом вышла на сцену. Ты была в тот вечер ослепительной, недосягаемой! Я подумал: вот, за таких женщин в прошлые века воевали! А потом мы поехали к тебе. И ты пела одна, для нас. Песни на собственные стихи. И одна песня была печальнее другой! И в каждой говорилось про одиночество сильной женщины!
"Ты в сердце у меня,
А сердце не обманет...!"
Вот, с того дня ты в сердце и у меня тоже!
- Теперь, кажется, ты преувеличиваешь.
- Подожди, Иза, не перебивай меня! Ты не представляешь, как долго я не мог решиться сказать тебе все это! Ты пела, и смотрела на Гуриева. А мне казалось, что ты поешь мне. Я понял: за такую женщину, за одну ее улыбку, не жалко и умереть!
- Дурак! - С горечью сказала Изольда. - Ищи ту, с которой жить захочется, а не умирать!
- А я искал. Я тогда уже встречался со Светкой. Она мне нравилась, она была понятная, своя, а ты... недосягаемая, как горная вершина! Волшебница с взглядом императрицы. Я подумал: кто я, а кто она? Нет, я ее не стою. Я ее даже понять, постигнуть, и то не могу! И я решил, что самое разумное - молчать.
- Теперь, выходит, что-то изменилось?
- Да. Теперь мне уже все равно. Ни о ком, кроме тебя, я не могу думать! Не думай, я все понимаю. Я не звезда, мне далеко до Гуриева. И до твоего любимого армянина, но.. Поверь, я для тебя... за тебя... Все, что ты хочешь!
- Армянина не трогай!
- Я так и знал, что мужа своего ты все-таки любила.
- А, ты про Тиграна? Да нет, успокойся, никого я не любила! Я уже говорила тебе об этом.
И добавила, помолчав.
- Ко мне твоя Светлана приходила! Ты знаешь, она на полном серьезе считает, что я тебя приворожила! Ворвалась, как в крепость! Сражаться за свою любовь со злой колдуньей!
- Вон в чем дело! Она... обидела тебя?
Изольда покачала головой.
- Меня обидеть трудно! Она просто очень волновалась, но я ее успокоила. Я сказала: "Ни о чем таком он со мной пока не говорил. Заговорит - выгоню!"
- Изольда!
- В общем, так, Вадим! Больше не приходи ко мне. Никогда. Не обижайся. Ты ни в чем не
