Агата

красным сердечком, зажатым в лапах.

Слава, мальчик из детства! Сколько же приятных минут провели вместе! Лыжные прогулки, кафе с горячим какао и пончиками, обязательный заход  после школы в булочную и покупка свежих ароматных "рожков". Какие же они были вкусные! Ни одна бриошь не сравнится с ними! Где же вы теперь эти сладковатые с хрустящей корочкой и тающие во рту невообразимые лакомства? Кажется, нигде не было такой чудесной выпечки, как в булочной на соседней улице города детства!

Агата вспомнила растерянный взгляд Владислава на вокзале и слезу, медленно сползающую по его щеке. А может, это была и не слеза вовсе, а первый
декабрьский снег, таявший прямо на лету и не успевавший покрыть грязноватый асфальт перрона.

Франция. Встреча с отцом, бабушкой и дедом. Университет, новые знакомства, детство видится в туманной дымке, забывается постепенно. Е-мэйлы становятся всё
короче, смс всё реже, телефонные разговоры прекращаются совсем. Только иногда, когда плохо на душе и грустно, вспоминаются глаза Славы и его слова:
"Никогда не сдавайся!" и смешная картинка, подаренная им: "Цапля, наполовину проглотившая лягушку, но жертва из последних сил борется за жизнь, сжимая шею цапли своими лапками."

Слава позвонил Агате через пять лет после разлуки. Оказалось, он художник,  в Париже - выставка его картин. Агата осознала, что соскучилась по старому другу, отправилась в Париж на следующий день рано утром.

Встретил на вокзале, подхватил, закружил. Сердце девушки дрогнуло, когда она увидела в какого красавца превратился друг её детства. Слава изменился,
возмужал, вырос. Двухметровый синеглазый красавец-брюнет. Она отправилась в маленький отель "Плаза", а Слава ждал в кафе, пока она принимала душ,
переодевалась.

Агата надела своё любимое кобальтового цвета платье из мягкого кашемира, обволакивающее её фигуру словно кокон, накинула кожаную курточку цвета
молочного шоколада, надела мягкие коричневые замшевые сапожки.

Белый "Мерседес", взятый Славой напрокат. Агата видела, что приятель хочет произвести впечатление. Она помнила - ещё из детства - честолюбие было
основной движущей силой его поступков. В шестом классе хилый подросток поставил цель - стать атлетом, записался в секцию бокса. Легко представить, с какими
трудностями сталкивается слабый паренёк, начавший заниматься спортом...

Насколько помнила Агата, отца Слава не знал, мать его близорукая немолодая женщина в круглых старомодных очках и в неизменном вязаном пуховом платочке,
накинутом на плечи, работала в технической библиотеке оборонного завода.
 "Агаша, ты, наверное, голодная, давай перекусим", - торопливо говорил Слава, уверенно держащий руль.
 "Хорошо".
Слава припарковал машину недалеко от  ресторана "Alain Ducasse". Они прошли к заранее забронированному столику. Слава бегло говорил
по-французски. Чувствовалось, что он хорошо знает местную кухню и посещает этот ресторан далеко не в первый раз.

 "Здесь готовят рыбные блюда замечательно. Я помню, ты любишь," - мелькнули золотистые искорки в его глазах.

Агата заказала бокал шампанского на аперитив, а Слава - графинчик водки.
 
- Слава, не боишься выпивать, тебе ведь за руль садиться?" - с улыбкой спросила Агата.
 
- Я оставлю машину на парковке, потом попрошу "voiturier" доставить её к моему отелю, это недалеко.

- Агуша, ты, наверное, не догадываешься, зачем я на самом деле приехал во Францию?

- Твоя выставка вроде как в "Espace Claude Berri".
 
- Да, так удачно совпало, я приехал на выставку, но есть ещё одно дело, гораздо более важное для меня. Я специально прилетел в Париж, а не в Ниццу, чтобы не
вызвать подозрений, ты ведь можешь пролить свет на преступление, произошедшее два месяца назад.

- Откуда ты знаешь? - удивилась девушка.

- Агата, Николай Громов - мой отец, - сказал Слава. Он уже не улыбался, губы - сжаты, желваки ходили по щекам.


                            * * *

Агата вспомнила, как они с отцом посещали старого месьё Роше после смерти Глории, приносили ему разные деликатесы. Отец частенько посылал своих работников помогать  пожилому господину в саду - подстригать кусты, обрезать ветви деревьев.

Месьё Роше совсем сдал после смерти Глории, еле-еле скрипел, но прожил, однако, ещё двадцать лет.

Однажды, не видя пожилого господина долгое время, решила навестить его в весенние пасхальные дни. Она положила в корзинку один из испечённых её по рецепту
русской прабабушки куличей, несколько крашеных яиц, и отправилась к месьё Роше.


Агата шла по узкой старинной улочке, спускающейся к приморскому парку. Казалось, время остановилось в этом уголке тишины и спокойствия. Девушке на
мгновение показалось, что она очутилась в семнадцатом веке и сейчас из дверей выйдет хорошенькая пухляшка - галантерейщица Констанция, либо весёлая служанка Кэт в платье цвета шоколада и кокетливом кружевном фартуке.

Старинные дома с затейливыми металлическими молоточками вместо звонков на дверях: изящные женские кулачки с перстнями на пальцах, сжимающие круглые
камешки, львы с зажатыми в пастях кольцами, рыбы и русалки с чешуйчатыми хвостами.

Сейчас она подойдёт к дому мёсье Роше и постучит  литым кулачком по железной нашлёпке.

Но мечтательное настроение Агаты внезапно развеялось. Жуткое предчувствие кольнуло её в сердце.Возле дома старого господина она увидела машины полиции и скорой помощи.

На капоте полицейской машины девушка-полицейский заполняла убористым почерком
какой-то бланк. 

Агате стало вдруг тревожно. Она почувствовала, что к горлу подкатил какой-то ком, и её вот-вот стошнит.

Из двери месьё Роше вышел человек в медицинской маске, закрывающей рот и нос и в прозрачном комбинезоне, надетом прямо на одежду.

Страшным запахом повеяло на Агату. Ей он был хорошо знаком. Она помнила. Умершая мама, Глория...

Но тот, веющий из-за двери, был намного более интенсивным и насыщенным, чем ощущаемые ею ранее.

Это был запах смерти, настоянной на страдании, одиночестве, покинутости...

Агата поняла, что человек, скорее всего это был месьё Роше, умер уже несколько дней назад и соседи, почувствовавшие невыносимый запах мёртвого тела, вызвали
полицию.

Агате стало страшно. Страшнее, чем раньше. Но её пугала не вероятность увидеть покойника, а ощущение, что жизнь конечна и все живущие рано или поздно повторят этот прыжок в бездну.
 
 "Природа знать не
знает о былом,
Ей чужды наши призрачные годы,
И перед ней мы смутно сознаем
Себя самих — лишь грезою природы.
Поочередно всех своих детей,
Свершающих свой подвиг бесполезный,
Она равно приветствует своей
Всепоглощающей и миротворной бездной."*

Каково это уходить в последний путь? Никто не ответит. Рассказы побывавших в коме, не в счёт. И что ждёт каждого из нас за последней гранью? Покой, забвение
или возрождение и новая жизнь? Какое-то чувство подсказывало Агате, что смерть физического тела не конец, а начало чего-то нового и неизведанного.