Вышли мы на маршрут обычным построением колонны за исключением небольших перестановок, которым никто не придал никакого значения. Командиры отрядов и десяток были предупреждены о возможном нападении, но бойцам указали только на повышенную готовность. Они расценили это как очередную проверку их боевой готовности на маршруте и поэтому шли свободно и легко, переговариваясь между собой. Если нас ждут, то я не хотел, чтобы они видели в нас ощетинившегося ежа, не хотел, чтобы они перенесли нападение на другой раз в другом месте. Все должно решиться сегодня, если должно.
Вот голова колонны вошла в поворот и начала спускаться вниз. Я видел, как были напряжены командиры, да и сам я был натянут как струна. Отдав команду ускорить движение, я сместился на две подводы назад, чтобы лучше видеть движение подвод и бойцов. Пока тихо. Только были слышны крики возниц, охаживающих крупы лошадей плетками, перестук колёс, да возгласы бойцов.
Внимание! Карета с «пленниками» подъезжает к повороту. Сейчас! Или-или. Все! Карета входит в поворот, и…, кажется, проскочили. Зря я загнал Бару в лес и всех ввел во взвинченное состояние. Все.
И тут с криками справа, с бугра выскочили бреды и напали на колонну сразу в трех местах: слева и справа от кареты и на нее. Одни старались оттеснить наших бойцов от кареты и не дать им прийти на помощь к тем, кто пробивался в центре. Прав был Бару, предположив, что все дело в пленниках.
При первых криках нападавших, наши бойцы сразу перешли за телеги, прикрываясь их бортами от стрел. Неожиданность нападения прошла, наши бойцы перегруппировались, и стали организованно отбивать атаки.
Копейщики буквально нанизывали на копья вывалившихся сверху из кустов, орущих бредов. Их было много. И когда, проткнув копьём врага, копейщики уже не успевали вытащить его из тела и вернуть в исходное положение, им пришлось бросить копья и взяться за мечи.
Несколько раз нападавшие отходили к своим позициям на бугор, но командиры сдерживали порыв, своих бойцов, так как знали, что там в кустарнике они станут лёгкой добычей бредов. Так проходило несколько раз: то они нападут, то отступят, то опять усилят натиск. Уже были раненые, и появились первые потери. Но основной напор все же был по центру – на карету. Тут была отчаянная рубка, так как, очевидно, тут были главные силы нападавших. В конце концов, наши бойцы стали понемногу отходить за карету.
А накал сраженья нарастал с каждой минутой. Меч на меч, меч на щит и так многократно, пока более удачливый или ловкий не нанесет противнику смертельный удар. И как тут важна была поддержка и взаимовыручка друга. Стрепс, Ламик и Немиз плечом к плечу отчаянно рубились, не упуская друг друга из вида, иногда помогая соседу отвлекающим на себя ударом со стороны, а то и смертельным ударом по противнику.
Рубка была отчаянной. Удары мечей и щитов, крики радости, боли или злости – все это только возбуждало бойцов, и они с яростью бросались друг на друга. Несмотря на большие потери, бреды оттеснили наших бойцов за телеги, а местами и дальше, но потом наступило равновесие: ни одна из сторон не могла сдвинуть с места супротивника.
В это время несколько нападавших бредов, мечами срубив дверь кареты, ворвались внутрь ее, но были сражены колющими ударами мечей, находившимися там «пленниками». Но на карету набежала новая волна бредов. Некоторые из них подбежали к карете и стали кричать, что они «свои», и попытались вскочить в карету. «Пленники» продолжали отбиваться и убили еще одного и ранили двоих, пока набежавшие бреды не оглушили их и не потащили с собой в лес.
И снова отличился Диклак. Увидев, что часть его десятка с несколькими новобранцами отступает назад, он с двумя бойцами громогласно закричав «Ура–а–а–а!», накинулся сбоку на противника. Те сразу же приняли его удар, но молниеносно орудуя мечом, Диклак сразил двух бредов и вынудил остальных отойти назад.
Я видел, что нашим бойцам все труднее и труднее было отбиваться, но опасаясь удара в хвост или в голову колонны, послал на помощь в центр только небольшое количество бойцов. Наконец, я решил, что пора горнисту трубить атаку.
Бару, где ты, закричала призывно труба. И о, Святые Духи! Они услышали нас!
– Ура–а–а–а! – Раздался крик за спинами бредов. Это кричали бойцы Бару!
БАРУ
Вот раздался со стороны дороги сигнал трубы, и я дал команду стрелять на поражение. Сначала лучники молча отстреливали бредов, засевших перед нами в кустах и за деревьями. А они были увлечены ходом сражения на дороге и уже были готовы кинуться туда по первой команде. Поэтому они не замечали нас, и только после третьего залпа лучников кто-то из них увидел нас и закричал.
Тогда с криками «Ура–а–а–а–а!» мы с мечами кинулись на врага. Наш неожиданный удар с тыла внёс панику среди бредов и они стали разбегаться, оголяя центр нападения на дорогу. Не переставая кричать «Ура–а–а–а–а!», мои бойцы, где мечами, где стрелами поражали бредов, убегающих от дороги в лес.
– Ура–а–а–а! – Заорали наши бойцы на дороге, оттесняя противника от разбитой кареты. Бреды в спешке отошли на бугор под защиту кустарника, но там их встречали мечи и стрелы моих бойцов. Противник запаниковал, заметался, кто-то бросился бежать, а некоторые сдались, бросив мечи на землю. Группа бойцов из десятки Диклака догоняла тех, которые захватили «пленников» из кареты. Поняв, что им не уйти от погони, они зарубили «пленников» и стали уходить от преследования, но стрелы кукчей уложили их, и только двоим из них удалось скрыться в кустарнике.
Крики «Ура–а–а-а!» раздавались уже отовсюду. Наши бойцы ловили бредов в кустарнике и среди деревьев и безжалостно их рубили. Бой затихал, бойцы уносили на дорогу наших раненых и убитых, где Терап со своими помощниками уже оказывал первую помощь раненым. На место, где проходило сражение, послали кукчей добивать раненых бредов: мы им оказать помощь были не в силах, а оставлять их умирать в муках, было слишком жестоко. Смерть была для них избавлением. В одном месте раненый бред, зажимая левой рукой рану на бедре, со слезами просил: «Не убивайте меня! За меня заплатят большой выкуп». Услышав про выкуп, кукча увидев неподалеку начальника десятки, подошел к нему и объяснил ситуацию. Тот подошёл, выслушал раненого, похвалил кукчу и приказал, чтобы раненого перенесли на дорогу.
Вскоре я со своей командой вышел на дорогу. Ко мне подошел Сергей. Так как моя одежда была в крови и местами рваная, то он стал ощупывать меня, чтобы убедиться, не ранен ли я. Я обнял его, как будто 100 лет не видел, и сказал:
– Не переживай, Сергей! Это не моя кровь! А как здорово, что мы с тобой не ошиблись!
– Если бы не твоя помощь, Бару, мы бы не выдержали их натиска. Уж слишком невыгодная для боя у нас была позиция, – сказал Сергей и замолчал, как бы оценивая пережитое. – Ну, а как там твои парни? – спросил он меня.
– Молодцы! Особенно удивили и обрадовали меня кукчи. Ох! Чуть не забыл о них. Надо срочно послать им на помощь десятка полтора-два бойцов, – воскликнул я и рассказал, где они.
– Нет! Я сам их найду, а то ещё заплутает кто, – сказал я Сергею и позвал к себе всех свободных кукчей, а также команду Стрепса. Вскоре мы быстрым темпом уже шли по тропе, которая вела к лагерю бредов. Там где-то должен быть Олаф со своими бойцами.
Сергей же решил, как можно быстрее уехать от этого злосчастного места и остановиться на ближайшей подходящей поляне. Нужно было оценить потери людские и материальные, так как было убито насколько лошадей, разбито несколько телег, но главное, он хотел знать, сколько было убито и ранено наших бойцов в этом бою.
Вскоре мы были на месте стоянки бредов. Поваленные палатки, повсюду валялись разбросанные вещи, у коновязи ни одной лошади, а по буграм в стороне лежало больше десятка трупов с торчащими из тел стрелами. Видно было, что тут поработали лучники Олафа. Но, ни его, ни лошадей нигде не было видно. Возможно, они пошли к пригорку с соснами, где мы прятались недавно. Вскоре на подходе я услышал знакомый крик иволги. Не тот знакомый с приятным пересвистом, а другой, скрипучий. Я сразу узнал голос одного из кукчей Олафа. Значит, они там, значит, живы! А где же лошади? Когда мы встретились с Олафом, я задал ему этот вопрос.
– А там они! В лощине! С тремя лучниками, сказал он и показал рукой в сторону густых кустарников.
– Как оказалось, когда мы пришли к их лагерю, – рассказывал Олаф, – то все бреды уже ушли вниз, к дороге. Мы залегли в стороне на вершине небольшого холма и стали наблюдать. Там было около 40-ка лошадей, три телеги и десятка два двуколок. Очевидно, их использовали для перевозки отрядного имущества. Это очень удобно и манёвренно при передвижении по плохим или узким лесным дорогам. Ты скажи об этом командиру, Бару.
– Сам и скажешь, а предложение дельное. А как вы управились с лошадьми? Ведь лошадь-то не очень охотно идёт к незнакомым. А тут их почти табун!
– Да у нас есть два специалиста по лошадям. С ними любая лошадь пойдёт!
– Так уж и любая?
– Ну, ты скоро их увидишь.
– Кого? Лошадей?
– И тех, и тех! – сказал Олаф, и они рассмеялись.
– Ладно, а дальше-то как было?
– Ну, видим, что одни сидит, другие ходят туда-сюда и ни о чем не подозревают, – продолжал рассказывать Олаф, – тогда мы подползли ближе и из луков спокойненько их расстреляли. Потом к лошадям пошли наши профессионалы, а мы им только помогали.
– Ну, ребята, ну, молодцы! Пусть те с лошадьми и дальше там сидят, а мы спустимся вниз, приведем в порядок двуколки и телеги, а потом вы приведёте лошадей, и поедем к себе вниз, – разъяснял я всем дальнейшие наши действия.
– А там и мешки есть и короба. Возможно с продуктами, – подсказал Олаф.
– Конечно, все полезное заберём с собой. Но будьте начеку. Стрепс, ты со своей десяткой обеспечь нам боевое охранение. Чтобы не было у нас неприятных неожиданностей, – сказал я ему.
Так сохраняя порядок и осторожность, мы спустились вниз. Я так и не понял, кто и зачем повалил палатки. Возможно, что-то там искали и второпях завалили. Я не стал выяснять это, а попросил бойцов приподнять палатку, которая выглядела побогаче. И не ошибся. Там среди разных вещей лежал небольшой кожаный мешок. Взяв его, я почувствовал тяжесть и развязал его. Так и есть – золотые монеты. Вот это удача! Чья же это казна? Ладно, это мы с Сергеем выясним. На телегах мы нашли запасы продуктов, ремни и кожи, очевидно, для ремонта и еще другие нужные вещи. Все это мы уложили на телеги, запрягли в них и в двуколки «наших» лошадей, которых к тому времени пригнали кукчи. Ехали к дороге с луками наготове. Наверное, всех бредов или перебили, или, если кто-нибудь из них и спрятался в кустах, то молил своих Духов, чтобы мы их не заметили. А мы их и не заметили!
Ой! И веселый же переполох вызвал наш конно-тележный кортеж! Было столько шуток и смеха, что вроде бы и не гремел недавно смертельный бой.
Мы доложили командиру о своих успехах. Нас хвалили все. Еще бы! После такого боя и двуколки и телеги нам были
