Жила-была пуговичка. И только у нее и было занятий, что вдеваться в петлю, и выныривать из нее обратно. Тому минуло уж много лет, как ее пришили к пальто, и надели его впервые. С каждым годом нитки все слабее держали ее на своем месте, пока, наконец не позволили раскачаться на себе, как на качелях. Пуговичка качалась-качалась, пока в один миг ни очутилась в кастрюле с супом. Тут же со всех сторон ее окружили картофельные кубики, капуста, морковка и лук. И даже время от времени мимо проплывали фрикадельки. Все с любопытством уставились на маленькое пластмассовое существо. Никогда, лежа на своих грядках или уткнувшись в землю носом, не видали они такого странного овоща. А про то, что растет он не где-нибудь, а на грядке под названием «пальто», оказалось для них и вовсе неожиданностью.
- Ну и чем же вас там поливали? – поинтересовалась капуста.
- Все чаще дождем, - отвечала пуговичка.
- А как же вы выживали в период засухи, - встревожился лук, - неужели обходились без леек?
- А что это, лейки?
Тут все овощи сделали жалостливые лица.
- И что, даже удобрениями не пользовались? – выпалил картофель.
- Не понимаю о чем вы. Если о варенье, то однажды его пролили-таки на пальто, но это был скорее минус, чем плюс.
Поговорив так, все жители супа увидели над собой надвигающуюся поварешку. Проникнув в самую гущу, она увлекла за собой помимо всего прочего, еще и пуговичку. Так малышка оказалась в суповой тарелке. Что и говорить, здесь она тоже была не к месту. Так же как и в углублении подцепившей ее столовой ложки. Так же как в темном, алом и таком влажном помещении, куда ее не замедлили доставить. Незаметно для самой себя пуговичка очутилась в круговороте какой-то не то мясорубки, не то бетономешалки. Но только она не ассоциировала себя ни с мясом, ни с бетоном, и все старалась подальше увернуться от белых гильотин, что методично делали свое дело. Наконец, не выдержав преследования, пуговичка попалась на их хищную удочку. На радость самой себе, она оказалась крепкой штучкой, и на какой-то миг весь запал этого рубящего чудовища пришел в оцепенение. Еще через долю секунды пуговичка пулей вылетела на свет, сопровождаемая обильной слюной. Она летела так долго, что решила, что ее унесло в космос, и что бы ни проносилось мимо ее растопыренных глаз, тут же напоминало ей космические объекты. Кому сказать – самая обычная пуговичка, но именно она, а не кто другой теперь достиг самого солнца! Так пуговичка подумала проносясь мимо лампочки в шестьдесят ватт, подвешенной к потолку. Наконец, приземлившись, она увидела напротив себя чудаковатый объект. Это была стеклянная оправа. Пуговичка покрутилась вокруг нее, и заметила, что та совершенно неподвижна, и неразговорчива. Однако взгляд ее был внимателен и остр. Она походила на крокодила, который готов был в любую минуту схватить свою жертву. И так бы и продолжался ее этот настороженный вид, если бы в один момент догнавшая пуговичку слюна ни распласталась на ясной поверхности очкового глаза. Не было сомнений, пора было делать ноги, потому как теперь эта оправа-крокодил стала в самом деле опасна. Пуговичка немедленно собрала все свои силы, и устремилась вперед по расстеленной под нею газете. Сколько новых слов прочла она в пути! И каллиграфия, и семиотика, и конгломерат, и сентенция. Все они закружились у пуговички в голове, так, что уж другие слова совсем перестали для нее существовать. И укатившись под шкаф, она поприветствовала комья пыли не чем иным, как сказав: «Доброго вам каллиграфствования!». Потом она чихнула, и осталась в гордом одиночестве, потому как вся пыль разлетелась в разные стороны. Пуговичка же решила, что наверняка в ее приветствии содержалось должно быть что-то нелицеприятное. И оттого поспешила найти каждую пылинку, которой нанесла оскорбление. Захотела извиниться. Но как ни благородна была ее цель, наткнувшись снова на ту или иную представительницу пыльевого сообщества, пуговичка чихала все шибче и шибче, а пыль разлеталась все дальше от нее. Тогда пуговичка села, и заплакала. И так бы она и плакала дальше, если бы в один миг под шкаф не забралась трубка от пылесоса. Всю пыль, да и пуговичку засосало в его недра. И пуговичка была при этом абсолютно счастлива. Во-первых, она никогда не каталась на таком захватывающем аттракционе, а во-вторых, теперь ей представился наконец шанс принести извинения всем пылинкам, которые уж никуда не денутся больше. И вот, заключившись в маленькое, весьма неубранное помещение, пуговичка все же смогла произнести свои самые необходимые слова сквозь непрерывные чихания, и с чистой совестью нашла выход, и выкатилась наружу. Здесь, заботливые пальцы подобрали ее, и нанизали на крепкую нитку, которая хорошо постаралась, и пришила пуговичку намертво к пальто. Пуговичка обрадовалась снова очутиться на своей грядке, хоть для нее и осталось загадкой какой в конце концов она овощ.
