"организатор" из него получился никудышный. Даже из вверенной ему Морской академии от неимоверной строгости директора сбежало 116 ( из 400 ) учеников.
Вполне естественно, что после восшествия на престол императора Петра II ( сын царевича Алексея Петровича ), Скорняков–Писарев был сослан в Якутский край и там на берегу Охотского моря ему поручались различные дела согласно его морской специализации..., и кроме того он занимался сбором налогов с местных жителей в виде пушнины. Можно себе представить, как бывший следователь "прессовал" в Якутии местный народ, что жалобы на него доходили даже до императрицы Анны Иоанновны. Всего он там "прокантовался" 14 лет — до начала правления императрицы Елизаветы Петровны.
Но продолжим.
Григорий Скорняков–Писарев, приехав в Суздаль, застал бывшую царицу в мирском платье, а в церкви монастыря обнаружил записку, где её упоминали совсем не инокиней..., и не обделяли вниманием её сына:
"... благочестивейшей великой государыне нашей царице и великой княгине Евдокiи Феодоровне, и сыну вашему благороднейшему великому государю нашему царевичу и великому князю Алексею Петровичу, благоденственное пребыванiе и мирное житiе, здравiе же и спасенiе и во все благое поспешенiе ныне и впредь будущiя многая и неисчетныя лета, во благополучномъ пребыванiи многа лета здравствовать".
Тут надо сказать, что Евдокия, благодаря своим личным качествам, а также авторитету, со временем смогла обустроить свой монастырский быт и жить более-менее сносно. Нужно учитывать, что народ на Руси абсолютно не был готов к петровским переменам ( их цена была просто ужасающей ) и у царицы оставалось очень много "почитателей" и реальных помощников. Народ ненавидел Петра..., а за что можно было любить царя, если его правление приносило простым людям ( да не только крепостным, а и знати ) сплошное горе и страдания.
Для Евдокии пребывание в монастыре стало особенно приемлемым после женитьбы ( 14 октября 1711 года ) сына Алексея на принцессе Шарлотте–Кристине–Софии Брауншвейг–Вольфенбюттельской ( 1694 - 1715 гг. ). Люди не дураки..., и прекрасно понимали, что Пётр I не вечен и что будущее за сыном Евдокии и его потомством. Евдокию Фёдоровну стали посещать местные высокопоставленные иерархи..., и даже она сама стала иногда отправляться в поездки по близлежащим монастырям Владимирской округи, где её принимали с почестями, как царицу.
Даже сам патриарший местоблюститель ( Пётр I после смерти в 1700 году Адриана ликвидировал патриаршество ) митрополит Стефан в 1712 году в своих проповедях стал с почтением упоминать её сына, называя его "единою надеждою России"..., что совсем не радовало Петра I. А уж когда Стефан "пустился в обличения против оставляющих своих жен, не хранящих постов и обидящих церковь Божию", то царь не выдержал подобных намёков на свою персону и на время вообще запретил тому говорить проповеди.
Примечательно, что в ту "эпоху доносов" такое вольное поведение опальной царицы осталось совсем незамеченным для царя..., и все её поездки по монастырям и ответные визиты высоких священнослужителей вскрылись даже не во время расследования "кикинского и суздальского дела", а только два года спустя.
А уж когда у царевича Алексея вслед за дочкой Натальей 12 октября 1715 года родился сын Пётр, моральный авторитет Евдокии вырос многократно. Даже если учитывать, что буквально через две с половиной недели ( 29 октября ) у самого Петра I тоже родился сын ( Пётр Петрович, "Шишечка" ), всё равно по закону наследником престола считался царевич Алексей и его потомство.
Что же касается супруги царевича Алексея Петровича, то она умерла через 10 дней после родов — в ночь на 22 октября. Я специально отыскал немногочисленные материалы об этой молодой женщине и сделал вывод, что она была очень хорошим и добропорядочным человеком. Надо упомянуть, что она была родной сестрой жены Карла VI ( император Священной Римской империи в 1711–40 годах ). К нему-то и "рванул" и там отсиживался царевич Алексей во время своего побега.
Интересный факт — именно в день похорон Шарлотты–Софии ( 27 октября ) царь улучил момент и вручил Алексею очень пространное письмо "Объявление сыну моему", датированное ещё 11-м октября ( за сутки до рождения внука ), в котором откровенно принуждал царевича отречься от престола. Форма этого письма довольно-таки жёсткая..., вот одна из фраз оттуда:
"Ежели ни, то известенъ будь, что я весьма тебя наследства лишу, яко удъ гангренный, и не мни себе, что одинъ ты у меня сынъ, и что я сiе только въ устрастку пишу...".
Полностью это письмо можно прочитать здесь: ( там же, стр. 346, том 6, Приложения, № 46 ).
И хотя после этого сын ответил отцу, что он вовсе не претендует на трон, Пётр I вскоре стал принуждать Алексея к монашеству ( в письме от 19 января 1716 года ). Всё это в конечном итоге и послужило причиной бегства царевича за границу.
Но вернёмся к февральским событиям в суздальском монастыре.
Кроме прочих признаков "богатой мирской жизни" в келье инокини Елены было найдено и несколько "подозрительных" писем. Вот как об этом докладывал царю Скорняков–Писарев 10 февраля 1718 года:
"По указу вашего величества, въ Покровскiй Суздальскiй монастырь я прiехалъ сего февраля 10 въ полдни и бывшую царицу вашего величества виделъ такимъ образомъ, что пришелъ къ ней въ келью, никто меня не виделъ, и ее засталъ въ мiрскомъ платье, въ телогрее и въ повойнике ( платок, обвитый вокруг головы. — И.Ш. ), и какъ я осматривалъ писемъ въ сундукахъ, и нигде чернеческаго платья ничего не нашелъ, токмо много телогрей и кунтушей ( верхняя одежда "польского" стиля, часто с прорезными рукавами. — И.Ш. ) разныхъ цветовъ. И спрашивалъ я того монастыря казначею, къ которой она сперва привезена была въ келью, которая сказала, что она вздевала на себя чернеческое платье на малое время и потомъ скинула, а пострижена и не была; и тое казначею взялъ я за караулъ. Писемъ нашелъ только два, касающихся къ подозрению: съ нихъ посылаю копiи до вашего величества...". ( там же, стр. 458–459, том 6, Приложения, №149 )
Можно себе представить лицо Петра I, когда он прочитал эту фразу из письма — "А ПОСТРИЖЕНА И НЕ БЫЛА". Наверняка, конвульсии долго обезображивали его. Это был как гром среди ясного неба..., подобного кошмара Пётр представить себе не мог ( о причинах поясню чуть ниже ). Царь тут же отправляет курьера в Суздаль с распоряжением всех арестовать и привезти.
И 14 февраля 1718 года Скорняков–Писарев арестовывает Лопухину ( вместе с ней ещё с добрый десяток человек, в основном монастырских ) и отправляется к Москве.
В пути 15 февраля Евдокия пишет письмо царю, которое потом будет внесено в "Манифестъ 5 марта 1718 года о бывшей царице Евдокiи", где говорится о всех "порочных делах" Евдокии Фёдоровны и других её "подельниках". Мне интересна причина — почему это покаянное письмо написано именно в пути ? Кто инициатор этого ? Тут можно только догадываться..., возможно сама Евдокия решила заранее, упреждая неминуемые пытки, покаяться..., а может быть это и Скорняков–Писарев, зная нрав Петра I и его болезненный страх перед вероятным "немонашеством" бывшей жены, надоумил её заранее немного себя подстраховать..., но если учитывать жестокость этого следователя, то маловероятно.
Вот это письмо полностью ( маленький отрывок из него я уже цитировал выше ):
"Всемилостивейшiй Государь !
Въ прошлыхъ годахъ, а въ которомъ не упомню, при бытности Семена Языкова, по обещанiю своему, пострижена я была въ Суздальскомъ Покровскомъ монастыре въ старицы, и наречено мне было имя Елена. И по постриженiи, въ иноческомъ платье ходила съ полгода; и не восхотя быти инокою, оставя монашество и скинувъ платье, жила въ томъ монастыре скрытно, подъ видомъ иночества, мiрянкою. И то мое скрытiе объявилось чрезъ Григорья Писарева. И ныне я надеюся на человеколюбныя вашего величества щедроты. Припадая къ ногамъ вашимъ, прошу милосердiя, того моего преступленiя о прощенiи, чтобъ мне безгодною смертiю не умереть. А я обещаюся по прежнему быти инокою и пребыть во иночестве до смерти своея и буду Бога молить за тебя, Государя.
Вашего величества нижайшая раба бывшая жена ваша Авдотья.
Февраля 15 дня 1715." ( там же, стр. 467, том 6, Приложения, № 152 )
Вот здесь по ссылке можно посмотреть на концовку этого письма ( факсимиле ). Такое впечатление, что оно писалось замёрзшими руками..., в других ранних письмах Евдокии Фёдоровны почерк более сносный..., хотя и все другие грамотные люди того времени ( даже весьма знатные ) писали "как курица лапой":
http://cloud.mail.ru/public/KPc8/NVnVGcDDE
Все арестованные 16 февраля были доставлены в Москву, в село Преображенское на Генеральный двор — это место на современной карте, примерно, 1-я ул. Бухвостова, дом 1 ( Сергей Леонтьевич Бухвостов был сподвижником Петра I по "потешным играм"..., и государь называл его "первым русским солдатом" ). Все "монастырские" были переданы в руки следователям..., и сразу же начались допросы "с пристрастием", то есть с пытками.
Как я писал чуть ранее, к тому времени в Петербурге уже были произведены ( 11 февраля ) аресты ряда лиц. Это генерал–аудитор Кикин ( Иван Васильвич, 1760 – 1723 гг., брат Александра Кикина, ранее служил стольником матери Петра I, был сослан в Астрахань, где и умер 13 сентября 1723 года ). К слову, я встретил в одном собрании петровских документов письмо от 4 мая 1714 года царевича Алексея некоему Ивану Васильевичу о возврате заёмных денег 3000 рублей. Так вот, можно смело классифицировать этого адресата как Кикина И.В., он был "казначеем" у царевича.
И ещё интересный факт про потомство Ивана Васильевича — его правнук Пётр Андреевич Кикин во время войны 1812 года был дежурным генералом при ставке Михаила Кутузова, был ранен в глаз в Бородинской битве, женился на дочери Екатерины Торсуковой ( ей императрица Екатерина II перед свадьбой внука Александра поручила обучить того искусству плотской любви ), слыл большим славянофилом, в 1821 году стал первым председателем "Общества Поощрения Художеств", и именно Петру Андреевичу первому принадлежит высказывание о необходимости постройки Храма Христа Спасителя в Москве. Да и вообще, родственные связи Кикиных того времени переплелись с предками Л.Н.Толстого и А.С.Пушкина.
Итак, кроме брата Кикина были арестованы сенатор Самарин ( Михаил Михайлович, 1659 – 1730, он в ходе следствия был отпущен и вернулся из Москвы в Петербург уже 16 марта ), царевич Сибирский Василий Алексеевич и родной брат Евдокии Лопухиной — Авраам, причём, первых троих заковали в цепи ( руки и ноги ), а Лопухина нет. Все эти люди были названы 8 февраля царевичем Алексеем в ответах на вопросы отца. А 21 февраля все они и ещё десять человек будут этапированы ( "въ ножныхъ железахъ все" ) к Москве в Преображенский застенок.
Для Петра I стало настоящим шоком известие, что Евдокия жила в монастыре, как мирянка. Ведь, если она по-настоящему не постригалась, а лишь сделала видимость, то второй брак Петра с Екатериной считался бы недействительным, и рождённые в нём дети получили бы статус
