закончить
нанести узоры на стену, чтобы дать возможность хозяину заняться устройством
крыши.
Когда прискакал Нарбай, стена уже расцвела узорами, и радостный крестьянин
ходил вокруг коробки будущего дома. После взаимных приветствий и пожеланий
Нарбай заговорил о пропавшем коне, но Гырма остановил его:
- Я готов, поедем.
Гырма знал, что поиски не пройдут без его участия, потому что малочисленная
милиция и чекисты области разбирали одновременно десятки подобных дел. И сил на
каждое новое у них просто не оставалось. А местность вокруг Коне-Порсы была,
как бы негласно закреплена за ним. Но без официального приглашения со стороны
потерпевших или властей следопыт за расследование не брался.
Осмотр места, где был привязан конь, занял немного времени. Все тот же наглый
почерк грабителей: собака убита выстрелом из карабина, ворота широко раскрыты,
постромки уверенно перерезаны. Конокрадством занимались и кочующие по Средней
Азии цыгане, но те обставляли исчезновение таким образом, чтобы у хозяев
пропажи создавалось впечатление о неожиданно выросших у лошади крыльях.
Дорог было две. Одна вела к райцентру, другая - к пристани Лавак на Амударье.
Следопыт и Нарбай, вооружённый именным маузером, повернули коней в сторону
реки. Нарбай был тоже не из говорливых, но считал неудобным ехать все время
молча. Он рассказывал об аульных делах, о борьбе с саранчой, которая
закончилась успешно. Затем о самосожжении девушки, назвав ее «несознательным
элементом», на что Гырма буркнул, что люди сжигают себя как раз очень даже
сознательно. Беседа оборвалась. Теперь, чтобы скрыть неловкость, заговорил
Егенмет:
- Гаракчы (разбойник) был один. Вот здесь он отдыхал, а затем к нему подъехал
другой, и дальше они отправились вместе...
Гырма искоса взглянул на своего спутника. Движения у Нарбая были тяжелые,
бычьи. Не зря его зовут Окузом, то есть быком. Такой, шутя,
обхватит так, что косточки затрещат. Рядом с ним следопыт казался тростинкой.
Вдоль реки ехали часа полтора, затем повернули от нее к селу. Здесь была
усадьба колхоза «Интернационал». Председатель хозяйства Джемек Хандурдыев был в
правлении. Он что-то внушал бригадиру хлопкоробов, но, увидев прибывших,
широко раскинул руки:
- Не ожидал, не ожидал таких гостей. Как благополучие и здоровье родных?
Смешливая нарядчица в красной косынке, словно сошедшая с газетных плакатов того
времени, принесла чай. Председатель порылся в сейфе, доставая «подушечки»
- мучнисто-белые конфеты. Когда узнал, что следы воров привели в его
колхоз, он высказал догадку, что не иначе, как им придется ехать в Совет-Яб,
где находился дом Однорукого Бешима.
- Громко говоришь, башлык, - предупредил Нарбай Окуз, - как бы не улизнул
разбойник. И у стен есть уши.
Все почему-то оглянулись. Наступило неловкое молчание. Чтобы нарушить его,
Джемек вызвался проводить.
Село надо было обогнуть со стороны, где у речки виднелось большое колесо
черпалки. С помощью быков братья-разбойники Бешим и Мерет поднимали воду для
своего канала. Судя по этому дорогому приспособлению, по размерам усадьбы, было
ясно, что они из байской семьи. При таком достатке трудись, нанимай батраков,
богатей! Неужели надо еще грабить?
Долго подступались власти к братьям, да никак не могли застать их дома.
Испуганные соплеменники все время упреждали появление наряда милиции или
чекистов. И братья ускользали. Не надеялся на удачу и наш небольшой отряд.
Когда увидели Однорукого Бешима у дувала, даже опешили.
Бешим оправдывал свое прозвище. Был могуч и безобразен. Необъятный в плечах,
огромная ручища, мясистое самоуверенное лицо палача с крупным, как картошка,
носом, мокрыми губами и... одним глазом. Второй был изуродован в стычках, и это
придавало ему вид закоренелого бандита. При виде группы Бешим осклабился,
изобразив учтивого и радушного крестьянина. Крикнул жене:
- Дорогим гостям — чай!
Все нехотя спешились. Обычаи есть обычаи.
Однако, чаепития не получилось. Егенмет заметил, как метнулась куда-то жена
Бешима. А тот, словно ожидая нападения, застыл в напряжении у столба,
поддерживающего крышу гостевого эйвана.
-Ты убийца и вор! - крикнул Нарбай Окуз, и эти слова послужили сигналом к
началу захвата. Стычка была короткой. Если бы не оружие в руках прибывших
Однорукий Бешим, возможно, и улизнул бы, но одна его рука против троих крепких
мужчин решила исход борьбы. Через несколько минут разбойник был привязан к
столбу собственного дома.
Группа захвата ликовала. Еще бы: грозный, беспощадный насильник в их руках! Но
как, с чем связать этот конкретный правовой шаг? Гырма выскочил на улицу,
вспомнив о странном поведении жены бандита. Нашел женщину за домом, у арыка:
она освобождала патронташ от содержимого, выбрасывая патроны от английского карабина
в воду. Испуганно вскрикнула, заметив Следопыта, потом закричала:
- Это не наше, это я нашла! - Егенмет, не обращая внимания на причитания и
всхлипывания, снял сапоги и, засучив брюки, полез в арык, шаря руками по дну.
Торжествующая улыбка пробежала по лицу: он нащупал и вытащил английскую
винтовку. Сразу стало легче от мысли, что найдено самое серьезное вещественное
доказательство вины Однорукого перед законом. Позже, во время обыска, в доме
было найдено награбленное: украшения, посуда и многое другое, что было отнято у
людей вместе с их жизнью. У столба извивался в бессилии Бешим. Он что-то
пытался крикнуть, но ему мешал кляп. Егенмет выразительно посмотрел на Нарбая,
и они быстро вышли к воротам усадьбы. И вовремя: в проеме, держа в руках такую
же английскую винтовку, показался Мерет - брат задержанного разбойника.
Егенмета-следопыта знали в округе и уважали не только за природную способность
читать следы и распутывать их, но и за очень меткую стрельбу. Не зря он слыл
мергеном. Поэтому, завидев знаменитого человека, Мерет даже и не попытался
вступить в борьбу. Он был сметливее и хитрее брата, поэтому отбросил винтовку и
поднял руки.
- Попались, - с сожалением бормотал он, когда ему закручивали верёвку на руках
за спиной. - Попались...
Солнце клонилось к горизонту. Арестованных решили отправить в Тахиаташ —
ближайший поселок. Об украденном коне поговорили коротко: братья отказались
признаться в его похищении. Егенмет чувствовал, что продолжение этой истории
еще впереди, и будет оно неожиданным.
Действительно, вскоре выяснилось, что Мерет сумел сбежать при этапировании в
Дашховуз. На это он был мастак. А еще некоторое время спустя на Дашховузском
базаре Нарбай увидел коня своего отца. Небольшая засада — и снова разбойник
Мерет в руках властей. На этот раз его охраняли несколько человек.
Но он опять ускользнул, попросившись по нужде в милицейскую уборную. Когда
конвой через полчаса открыл дверь, изумлению охранников не было предела: за
туалетом следили, не отводя глаз, а преступника в нем не оказалось. Возмущенное
начальство грозило всем расстрелом. Тогда кто-то надоумил вновь обратиться к
следопыту за помощью. Оцепили злосчастное неказистое отхожее место, привели
Гырму.
Осмотрев место исчезновения, следопыт презрительно хмыкнул и пошёл к своему
коню.
- Куда ты, Егенмет? — окликнул его начальник облуправления НКВД.
- Домой! Здесь делать больше нечего. И расстреливать никого не надо.
- А где же Мерет?
- Очистите выгребную яму. Он там, в дерьме! Дерьму дерьмовая смерть.
КОВАРНАЯ ЖЕНЩИНА
Здание областного суда в Дашховузе в конце 50-х годов находилось в небольшом
здании в центре этого старого глинобитного городка. Но с раннего октябрьского
утра сюда потянулись люди: должен состояться суд над пойманным разбойником
Мухамеджаном, имя которого обросло самыми противоречивыми легендами.
Сам он происходил из знатной семьи хорезмских шахов. Но к тому времени об этой
стороне его биографии мало кто знал, а кто догадывался, помалкивал до поры до
времени. Скрыв свое происхождение, этот человек сумел войти в доверие окружного
руководства и стать заведующим одного из ведущих отделов органов власти
области. Сам по себе он был статен и красив, удачлив и смел. Не одна девушка
вздыхала по нему, а во время войны некоторые вдовы пытались дать ему приют и
ласку. Но в
