сварила мама Надежды. И был торт. Огромный вкусный торт, который Вадим купил в супермаркете.
– Какой большой торт. Вкусный – чудо! Жаль, мне его одной не съесть. Пропадет.
– Не пропадет. Я доем. Конечно, если пригласите.
– Приглашу.
Они говорили обо всем. И обо всех. Вадиму не хотелось уходить, а Надежде не хотелось, чтобы он ушел. Но часы показали девять вечера, и Вадим поднялся:
– Мне пора.
Возвращаясь домой, Вадим удивлялся, отчего же так бывает: они так долго говорили, а ему хотелось слушать и слушать… В последнее время Аврора давила информацией. Все разговоры о бизнесе. О ее делах. О партнерах, сделках, проектах. Она не умела переключаться и несла в дом все рабочие дела, а с ними и проблемы.
Раньше Вадим выслушивал Аврору очень внимательно. Советовал, как поступить. Давал рекомендации. Однако в последнее время ему все чаще хотелось поговорить просто ни о чем. Только по душам не получалось. Аврора такая, какая есть. Сильная. Хваткая. С мужским аналитическим умом. Без истерик. И почти без эмоций.
«Ты у меня боец», – когда-то с гордостью говорил Вадим. Но прошло время, и захотелось больше тепла. От нее. От жизни.
«Наверное, я старею», – думал Вадим.
На следующий день Вадим поджидал Надежду после работы у входа в институт. Они не договаривались. Но он приехал. Она была приятно удивлена, издалека узнав его машину. И радостно ахнула, увидев на заднем сидении новую мойку.
Дел в доме, где отсутствовали мужские руки, было предостаточно.
«Это жалость. Просто жалость. Он не может испытывать ничего другого к калеке. Он меня не хочет. Не хочет. Но пусть так! Пусть лучше так, чем никак», – думала Надежда.
«Я должен дать ей время. Она привыкнет. Ко мне. К тому, что я здесь. В ее доме. Только бы не испугать. Не оттолкнуть. Она такая ранимая. Хрупкая. Маленькая моя девочка», – думал Вадим.
Пришло время. Сошел снег. В город вернулись птицы. Все изменилось вокруг.
– Вадим, мне нужно в глубинку на несколько дней, – голос Авроры. Издалека. Но она пока рядом. – Мы уезжаем на машинах. Если сделка состоится, тьфу-тьфу, даже говорить не хочу, что это будет. Классно будет! Всю жизнь мечтала о своем заводике. Я уеду, все там сделаю, все организую... А потом мы вместе укатим. Нет-нет. Не пугайся. Я тебя в провинцию не потащу. Мы улетим в Мексику! Хочешь в Мексику? Нет?! Куда захочешь, туда и улетим. Вот, держи рекламные проспекты. Подбери нам что-нибудь хорошее. Теплое. Для души! Чувствую, надо развеяться. Ты стал грустить, мой милый.
Аврора уехала. В глубинку. За новыми договорами. За великолепной сделкой. За заводом.
А Вадим помчался к Надежде. Сегодня, этим тихим вечером, когда не нужно возвращаться домой, в квартиру, где никто не ждет, именно в такой день отменяются гвозди, смесители и краны! А вместо них – огромный букет роз. Такой, чтобы маленькие ручки не смогли его обхватить. Такой, чтобы милое лицо счастливо утонуло в бледно-розовых лепестках.
Увидев Вадима у машины с необъятным букетом, Надя задохнулась от радости: «Не жалость. У него ко мне не просто жалость. Это праздник! Самый большой, единственный в жизни». Земля поплыла под ногами. Надя побежала навстречу счастью.
Прохожие останавливались. С удивлением разглядывали обнимавшуюся пару.
А Надежда с Вадимом боялись расцепить переплетенные пальцы рук. И вырваться из объятий друг друга. Больно кололись розы. Громко стучали сердца.
«Я никогда ее не отпущу. Никогда».
«Ах, что делать? Что делать? Я ничего не умею. Ничего не знаю. Он первый, первый… Единственный…»
«Я сделаю ее счастливой! Я буду жить для нее. Дышать ради нее!»
«Что мне делать? Мне раздеться самой? Или раздеть его? Как поступить? Что я должна сказать?»
«Как же я ее люблю! Подхвачу на руки. Пронесу через всю жизнь».
«Надо было читать пошлые бульварные книги. В них такое описывают. А я ничего не знаю! Ничего…»
Когда-то давно, взрослея, Надежда пыталась читать пылкие романы. «Он увидел ее пышную грудь. Лебединую шею. Стройные ноги. Гибкую спину». Все в одном духе. Единым стилем. До тошноты.
Никогда! Никогда у нее не будет гибкой спины! Стройных ног. Пышной груди. Лебединой шеи. Ее шея чудовищно маленькая. Короткая, словно и вовсе нет шеи. Будто голова приросла к телу сама по себе, без шеи. Прочь бульварное чтиво! Долой с глаз. Нужно читать классическую литературу. Умные, глубокие книги.
Две крупные слезы упали на цветы. Надежда спрятала их в лепестках. Чтобы Вадим не заметил.
Почувствовав неладное, он спросил:
– Что? Что случилось? Бог мой, ты плачешь! Я что-то сделал не так?
– Прости меня, Вадим. Прости. Я боюсь. Ужасно боюсь. Боюсь, что ты увидишь, развернешься и уйдешь. Боюсь себя не такую. Я другая, понимаешь, другая, не такая, как все. И… я ничего не умею. Ничего! Я ничего не знаю…
Вадим добродушно рассмеялся:
– И это все твои проблемы, гинеколог, специалист по оплодотворению? Я люблю тебя, моя девочка. Моя куколка. Мой малыш. Люблю всю. Всю тебя. От макушечки по пяточку. Понимаешь? Только не бойся, ладно?
И сразу стало легко. Тепло и радостно. Им улыбались прохожие. И весь огромный мир. И вернувшиеся в город ласточки. Вселенная была за них!
Два дня мир крутился вокруг влюбленных. Сумасшедших два дня. Полных страсти и нежности.
Два вечера, в отсутствие жены, Вадим не спешил домой. Он даже не заглядывал в брошенную квартиру. Он встречал Надю с работы – и они ехали к ней.
– Малыш, спроси у меня, что такое счастье. Ну, спроси, пожалуйста.
– Что такое счастье, Вадим? – Надежда улыбалась, нежно перебирая его черные как смоль волосы.
– Быть с тобой.
– Спасибо, милый. Спасибо тебе за все. – Она ласково поцеловала его. – Я не забуду этих дней. Знаю, что завтра ты уйдешь. И, наверное, больше никогда сюда не вернешься.
– Не произноси этого слова. «Никогда». Это страшное слово. Ты до конца не понимаешь, что оно означает. И слава Богу. А я обязательно вернусь. Иначе просто сойду с ума. Теперь в каждую секунду своей жизни я буду думать, в порядке ли ты. Не обидел ли кто тебя. Теперь у меня есть ты. И я чувствую, что ты без меня погибнешь. Не справишься с этой жизнью. Я знаю, что нужен тебе. Чувствую каждой клеточкой своего дряхлого тела, – Вадим, шутя, поиграл накаченными бицепсами.
– Но это пошло. Затевать женатому мужчине длительную интрижку с одинокой женщиной. Другое дело – легкое, мимолетное увлечение. Встретились – разбежались. Никто никому ничего не должен. Все было – и ничего не осталось.
– А кто тебе сказал, что у нас с тобой – фу, какое некрасивое слово – «интрижка»? У нас будет свой дом. Большая, светлая квартира. В лучшем районе города. Ты же, в конце концов, выходишь замуж за обеспеченного человека. А самое главное, специалист по оплодотворению, у нас будут дети. Только в этом вопросе роль специалиста я беру на себя.
– Вадим, что ты говоришь, – Надя замерла. – Замуж. Дети. Ты говоришь так, словно свободен. Не шути этим. Мне больно.
Вадим поднял голову с ее худеньких коленок. Встал, надел рубашку. Зашагал взад-вперед по комнате. Наде стало неловко сидеть обнаженной. Она быстро, суетливо закуталась в халат. Вадим остановился перед ней.
– Я делаю тебе предложение. Я не шучу. Я не хочу жить без тебя ни одного дня. Поначалу перееду к тебе. Купим большую кровать. Начнем искать хорошую квартиру. И я хочу, чтобы ты рожала. Чтобы в нашем доме шумели дети! Чтобы свои рукописи ты передала сыну. Или дочке. Я хочу, чтобы ты была счастлива.
– Вадим… А как же твоя жена? Ты ведь сделаешь ей больно.
Вадим ухмыльнулся.
– Не смеши меня. Она не сентиментальна. Аврора хваткая, деловая, современная женщина. На первом месте у нее бизнес. На втором, кстати, тоже. Я где-то есть в ее жизни, но где? Она и сама не знает. Красивая, уверенная в себе, обеспеченная женщина. Между прочим, она зарабатывает в два раза больше, чем я. Ей ничего не грозит. Я не нарушу комфорта ее жизни. Просто тихо уйду, объяснив, что есть на свете маленький человечек, которому я действительно нужен. И который нужен мне. Я не могу дышать без тебя, моя Надежда. А то, что было с Авророй, давно отшумело и улеглось. Много лет мы были больше партнерами, чем любящими друг друга людьми. У каждого свое дело. Свой мир. Свои цели. Она не хотела детей. Теперь я думаю, хорошо, что их нет. Иначе все было бы гораздо сложнее… Так что и завтра, и послезавтра, и еще сто лет я буду с тобой. И только с тобой.
Вадим хохотал. Надежда рыдала. Вытирая ей нос, как маленькому ребенку, он продолжал говорить ей ласковые слова и все думал про себя: «Боже, какая она беззащитная…»
Вадим ждал Аврору. Чемодан и сумки собраны. Все необходимое упаковано. В шкафу на плечиках остались висеть дорогие костюмы. Перевозить их было пока некуда.
Вадим отнес сумки и чемодан в коридор. Вздохнул. Весь джентльменский набор при нем. Ей осталось все: квартира, машина, дача, деньги. Надо же как-то компенсировать Авроре некоторый душевный дискомфорт. Ладно. Она справится. Сильная.
Звонок в дверь. Вадим открыл. Аврора вихрем влетела в квартиру. Красивая и счастливая. Уверенная в себе. Привычно поцеловав мужа, она сходу начала вдохновенно рассказывать. Раздеваясь, разуваясь, она все говорила и говорила. Откуда столько энергии?.. Как будто не было нескольких дней на колесах по бездорожью российских глубинок.
– Ты представляешь, все получилось! Завод маленький. Но очень аккуратный. Линии и технологии старые. Производство надо поднимать. А это деньги. Большие! Но надо, милый. Надо! Все потом окупится. Вот наладим дело. Дадим народу новые рабочие места. О, милый, там безработных!.. Они готовы с утра до ночи за копейку. Почти бесплатный рабочий труд обеспечен! Мы для них – спасательный круг. Какая кукуруза! Зачем нам кукуруза из Америки? Мы и сами можем!
– Какая кукуруза? Подожди. Подожди, пожалуйста, – оборвал жену Вадим. – Нам надо поговорить.
– Солнышко мое, прости. Я под таким впечатлением! От провинции. От местных людей. Они такие забавные. До глупости наивные. И очень бедные. Почти нищие. Многие голодают. Прости меня. Я на тебя, как всегда, набросилась. Хочется поделиться информацией. Что-то случилось, да? На твоей работе, да?
– Аврора, успокойся. На работе у меня ничего не случилось. Не знаю даже, с чего начать. Думал, знаю. А теперь выходит – нет.
Вадим посмотрел на красавицу-жену. Почти бывшую жену. Стало немного не по себе. Ведь столько лет вместе. И плохое, и хорошее было. Все на двоих делили. За долгие годы разное случалось. Почему-то вспомнилось, как лежал в больнице с переломами. Неудачный поворот. Занос. Кювет. И месяц больницы. А Аврора, забросив фирму, супчики в больницу носила. Абрикосики. Столько тогда у больничной койки слез пролила. Думала, вдруг не встанет. Не пойдет. С позвоночником были проблемы. А он за ней ни разу не ухаживал. Кажется, за эти годы жена прилично и не болела. Кашель – на ногах. Насморк – на ногах. Семижильная. А Надя маленькая. Обделенная. С непосильной ношей.
Вадим вспомнил, как она выдувала нос в его носовой платок. И сразу защемило сердце.
– Вадим, не томи душу. Выкладывай начистоту. Что случилось? – тон деловой женщины.
– Понимаешь… Я полюбил.
– Нет. Не понимаю. Это за три дня, пока меня не было?
– Нет, конечно. Аврора, прости. Мне нужно о ней заботиться. Она слабая. Беззащитная. Она нуждается во мне.
– Я ничего не понимаю! О чем ты говоришь? О ком ты говоришь? Кто слабая?
