Мойры

На предплечье парня она разглядела синюю наколку: «Талый».
В памяти всплыли слова старух: «Лёшка Талый кровушкой истёк, покойничек теперь, совсем покойничек…»
Инна прошла сквозь строй парней. Они проводили её улюлюканьем и свистом. Только красивый мальчик с наколкой не свистел.(с)
 
Сзади захлопнулась дверь подъезда, и девушка сделала несколько поспешных шагов по двору. В голове все еще звучало:
…Лёшку Талого подрезали.
…Дружки же его и подрезали. Восемь ножевых.
Умер, как пёс, в подъезде…
Инна остановилась возле идола-чебурашки и с досадой прикусила губу, обернулась назад. Ну это же глупость, ругала она себя, какое ей дело должно быть до этого Талого и до этих старух с их сплетнями. Но ведь про теракт и умершего в больнице мальчика с оторванными руками они знали, знали заранее, до того, как это случилось… Нет, это невозможно, и парень этот, это его жизнь, ее не касается… Если она сейчас туда вернется, это же все равно, что нагишом сунуться в осиное гнездо. Но… Если можешь помочь – помоги, настаивала упрямая, «правильная» часть ее сущности. Да чем она ему поможет!
Спор с собой продолжался несколько мгновений, но Инна уже знала, что ее благоразумие и страх останутся в проигрыше. Это было ясно еще в тот момент, когда она остановилась во дворе вместо того, чтобы спешить на электричку. «Идиотка,» - обругала она себя, но ноги несли ее назад, к подъездной двери. Прежде, чем открыть ее, Инна напустила на себя самый строгий вид, какой только смогла.
- Что, уже соскучилась? – загоготал кто-то из парней, но она, не обращая внимания, двинулась к Талому, стараясь не растерять остатки своей решительности.
- Тебя ведь Леша зовут? – спросила девушка очень серьезным тоном, стараясь скрыть за ним свои страх и неуверенность.
- Да, - ухмыльнулся Талый, - А откуда ты меня знаешь? Я тебя здесь раньше не видел, красавица, ты же вроде только переехала.
Его дружки уже начинали гыгыкать, а кто-то понемногу переместился к дверям, словно в шутку загораживая выход. В глазах Талого отражалось любопытство, смешанное с жестокостью.
- Я тебя не знаю, - сказала Инна, - просто наколку на руке увидела. И если ты – Леша Талый, мне тебе сказать кое-что надо. Передать… важное.
- От кого передать? – спросил парень, уже заинтересованней.
- Только не здесь, - продолжила Инна, продолжая мысленно ругать себя за все это безумие, себя, и этих странных старух, и самого Талого, который подвернулся на лестнице именно сегодня, в день свидания с москвичом Вовой, - Давай выйдем, вдвоем, во дворе скажу. Я на электричку спешу, но… я должна рассказать тебе то, что знаю.
- Ну идем, - Талый посерьезнел, сдвинул дружка с дороги и выпустил девушку из подъезда.
Они снова подошли к чебурашке на площадке и остановились, теперь уже вдвоем.
- Ну, говори, - произнес парень, - От кого ты?
- Господи, - простонала Инна, - за что мне все это… - она подняла на него глаза, - Понимаешь, я слышала, что тебя убьют. Дружки тебя подрежут. Восемь ножевых ранений будет… Слышала, что подрежут Лешку Талого, увидела у тебя татуировку «Талый» и поняла, что это ты, что про тебя речь шла, и что я не могу тебя не предупредить, вдруг это что-то изменит!
Талый крепко схватил ее за предплечье, сжал до боли пальцами.
- Кто тебе это сказал? – прорычал он, словно волчонок, - Откуда такие известия? Говори!
- Бабки говорили! – вскрикнула Инна, от боли, неожиданности и страха, - Они здесь на скамейке каждый вечер сидят! Одна в свитере с орлом, другая в очках с вязанием, а третья худая, с семечками! Я слышала, когда домой после работы возвращалась! Больше я не знаю ничего! Может лучше у них спросить, откуда они это знают!    
- Че еще за бабки, - парень усмехнулся, расслабился и ослабил захват, - Че ты мне паришь, кукла? Да и нет у нас во дворе таких старух.
- Как же нет, когда они тут каждый вечер сидят, - Инну начинала бить дрожь, - Я что услышала, то и передала. Может просто сплетни дурацкие… тебе видней. Мне на электричку надо, я опаздываю уже.  
- Ладно, иди, - Талый отпустил ее, - Только я правду все равно узнаю, - пригрозил он. – Как звать хоть тебя?
- Инна, - глухо ответила девушка, - И я тебе правду сказала.
Она ушла, не оглядываясь, проклиная про себя свою упрямую натуру, которая заставила ее рассказать все это парню, но на душе все равно стало легче, как будто она избавилась от какой-то части груза, который взвалили на нее эти дворовые сплетницы.
 
Она старалась пройти мимо них быстро, но обрывки фраз всё равно доносились до её ушей. Это всегда были какие-нибудь гадости, мерзкие факты из чьих-то биографий, истории смертей.
- Маринка-то с пятого залетела от дагестанца…
- Он в своём Дагестане человека сбил, слыхали? В девяносто девятом сбил девочку и с места аварии сбежал, так его и не поймали. Долго ж она умирала, девочка эта, раздавленная по асфальту…
Ключи как назло выскальзывали из пальцев Инны, никак не попадая в кружок магнитного замка.
- Маринка не дура, инженерику сказала, что от него беременна, а он и клюнул.
И тут же совершенно новая информация:
- Умерла Маринка во время родов, слыхали? Порвалась вся…
Лешку Талого Инна больше ни во дворе, ни в подъезде не встречала после того их разговора. Один раз попалась на глаза группка парней, которые, вроде бы, тогда были с ним, но подходить к ним и спрашивать про Талого девушка не решилась. А вот молодая светловолосая женщина теперь часто прогуливалась во дворе с мужчиной кавказской национальности, стояла с ним в обнимку, любезничала... Она жила в подъезде Инны, кавказец приходил к ней, ничего удивительного, что девушка теперь часто видела их вместе, но в голове каждый раз крутилось: Маринка с пятого… Умерла во время родов… Порвалась… А инженерику сказала, что от него беременна…
Однажды Инна почти столкнулась с этой женщиной во дворе, на дорожке у все того же деревянного чебурашки. Женщина несла пакеты в обеих  руках, шла из магазина, одна. «Надо сказать ей, - снова мелькнула у Инны упрямая мысль, - предупредить… А вдруг поможет?» Хотя, она была совсем не уверена, помог ли тот разговор Талому, ведь во дворе он больше не появлялся. Может, его уже убили…
Мысли пронеслись в голове роем, женщина с пакетами вопросительно смотрела на Инну, перегородившую ей дорогу.
- Простите, вы ведь Марина? – начала та, решившись, бросаясь в начало разговора, как в холодную воду. – Я ваша соседка по подъезду, и мне надо вам сказать… Вы ведь беременны? Найдите, обязательно, хорошего врача, клинику, денег подкопите. Есть опасность при родах сильно порваться и от кровотечения умереть… Я по вашему тазу вижу! – выпалила Инна, соврав напоследок, чтобы все ею сказанное было хоть немного похоже на правду, и отступила с дорожки в сторону, пропуская соседку.
- Я не беременна, с чего ты взяла, - фыркнула Марина, поспешно проходя мимо.     
- Лучше бы вам не врать! – воскликнула Инна ей вслед, чувствуя, как лицо запоздало заливается краской от идиотства этого разговора и ситуации, - Вообще никому, ни дагестанцу, ни инженеру! И врач, обязательно, врач хороший нужен!
-Ты ненормальная что ли, - обернулась женщина через плечо, - Уймись уже. Повезло с соседкой…
Она пробормотала еще что-то про понаедут и дурдом на выезде, удаляясь по дорожке к подъезду, но Инна, не смотря на то, что все ее лицо горело от стыда и волнения, снова почувствовала то самое облегчение, как после разговора с Талым.
 
Инна бросилась прочь, не задумываясь, теряя туфли, во тьму, назад, подальше от них, на последнюю электричку, успеть, успеть, успеть…
Старуха с кондором и старуха со спицами смотрели ей вслед, хмурясь.
Может, она еще успеет на электричку, а если нет, то заночует на станции, только бы не входить больше никогда в этот подъезд, не слышать этих старух, не видеть сны… Инна бежала босиком, колготки рвались на ступнях, ночной ветер свистел в ушах, а потом сменился злобным собачьим рычанием и лаем. Девушка остановилась в растерянности. На безлюдном темном пустыре перед станцией ее окружала собачья стая, бродячие, голодные, бешеные… Инна заметалась из стороны в сторону, завизжала, но вырваться из круга почуявшей легкую добычу стаи было невозможно. Они обступали и готовились кинуться на нее и разорвать.
- Помогите! – в отчаянии крикнула она, - Кто-нибудь!
Ответом был яростный лай и рычание готовящегося прыгнуть вожака, а потом внезапно раздался громкий хлопок выстрела. Стая замерла и разбежалась. Инна закрыла лицо руками и расплакалась.
- Пугач, - сказал Талый, подходя к девушке, - Развелось тут этих псов, ночью по пустырю без хлопушки не пройти… Да это ты, блаженная, - усмехнулся он, узнав Инну, - Что стряслось? Где туфли потеряла?
- Я боюсь, - разрыдалась она, - я не могу так больше… Не могу!
Слезы потекли ручьем сквозь ее пальцы.
- Идем, - сказал парень, приобнимая ее за плечи, - у костра погреешься и расскажешь все. Чего боишься, и чего не можешь.
Он подвел ее к костру среди камней, у которого сидели еще двое, один пытался читать книгу в свете пламени, другой, постарше, просто курил, глядя на огонь. Оба посмотрели на Инну с интересом.
- Чуть собаки не разорвали девчонку, - объяснил Талый, - Она из моего двора… испугалась вот, чего-то. Ты садись.
Он усадил ее поближе к костру и набросил на плечи свою куртку.
- Не плачь, лучше выпей, - в губы Инне ткнулся край пластикового стаканчика, - Это водка, ничего другого нет, но ты сделай глоток… Легче станет, и согреешься.
Девушка всхлипнула, но послушно проглотила обжигающую нутро жидкость и заговорила.
- Леш… я рада, что ты жив, но эти старухи, - она снова заплакала, - Я их слышу каждый вечер, и еще, они мне снятся, говорят все время про то, когда кто умрет и как, что с кем случится. Что мой парень не коренной москвич, а обманщик, и что ВИЧ у него, что соседка Марина от родов умрет, что у моего отца рак, и что я его бросила, а я не бросила, я ему звоню, и он не был болен! А они говорят, говорят… Я наушники купила, а по радио тоже они, и говорят… и снятся… Я тебя предупредила, Марину тоже, но не могу, тяжело мне слишком это все!
Инна снова разрыдалась.
- Эй, ну что ты опять… - Талый положил ей руку на плечо.
- Под дурью она, - сказал парень, не отрывая взгляда от книжных страниц, -Неясно что ли. Такой бред несет. Надо подождать, когда отпустит. И выяснить, на чем сидит. Если оно тебе надо.    
От возмущения Инна даже ненадолго перестала плакать, встрепенулась и прожгла парня с книгой взглядом.
- Я ни на чем не сижу! – воскликнула она, - И никогда ничего не принимала и не пробовала. Даже водку… раньше.
- Ишь, разозлилась, - улыбнулся Талый.
Парень с книгой, наконец, поднял на Инну глаза.
- Тогда тебе в дурку пора, - сказал он, - Если видишь и слышишь то, чего не видят и не слышат другие просто так – это все, привет, шиза пришла.
- Наверное, ты прав, - Инна снова расплакалась, - Потому что, мне очень страшно, и я не знаю, что делать.
- Они тебе еще с крыши скинуться не советовали? Или под поезд сигануть? – спросил парень, возвращаясь к книге, - Голоса в голове у психов это любят.
- Да че ты гонишь на нее, - Талый слегка толкнул парня в плечо, - Мне ж она все правильно тогда сказала, решать меня собирались. Вовремя предупредила.
- Ты моего брательника не трожь, он