Бестелесные или иначе нетварные духи странствовали по Вселенной вот уже миллиарды лет. Их было трое – Альен, Мирро и Суна. Трое восставших против системы, не захотевших стать вселенскими или низшими духами эволюции, привязанными к определённым планетам, указанным Высшим Наставником. Сторонники свободы….
Для того чтобы существовать в агрессивных средах планет, духи должны были защитить себя от соприкосновения с ней прочными духовными оболочками. Эти оболочки получали информацию о процессах жизнетворения, потому что были не только защитными оболочками, но и информационными посредниками с Наставником, а также они сближали живые организмы с агрессивной средой планетной биосферы.
Оставаясь бестелесными сущностями, они должны были стать активными творческими участниками эволюции жизни, чтобы информационно «подключаться» к живым тварям и человеку, одушевлять их и заодно получать для себя пользу в виде энергии неочищенного духа.
Тройка духов, отказавшаяся от своего назначения и вольно странствующая в пучинах космоса, давно уже утратила интерес к первопричине своего протеста и «скучала», если так можно назвать состояние духа при отсутствии материальной сущности.
В который раз, пролетая мимо Галактики, приятели обратили внимание на Солнечную систему. Сюда когда-то были направлены их приятели Саваоф, Яхве и Элогим, которые должны были стать духовными Богочеловеками.
– Давайте посмотрим, что они сотворили? Проникнем в людей, понаблюдаем за их жизнью. Всё развлечение, – предложил Мирро.
– А что? Нам не надо будет создавать оболочки. Ведь первое, что они должны были сделать – убрать агрессивную среду, – подтвердил Альен, – вот эта, третья планета, голубая, скорее всего и обитаема.
– Кажется, надёжная атмосфера, – согласились с ним духи.
***
На хуторе Советская Новь за последние годы жителей заметно поубавилось – да ровно в десять раз! Во как! Работы-то нет. Остались на ПМЖ одни инвалиды и пенсионеры. Кто вёл хозяйство, кто проедал пенсию в частной автолавке.
Серафим и Лукерья держали небольшое хозяйство: с десяток кур, свинью да корову. У них внучка училась на воспитателя детского сада в райцентре, и надо было ей каждую неделю собирать сумку с харчами – родители-то как уехали на заработки три года назад, так не слуху, не духу. Лукерья каждый день молилась за них, да и внучку тоже приобщала к Богу.
Суббота выдалась морозная. Старик посмеивается в усы:
– Последний привет зимы. Хотя и марток ещё оставит без порток. Ну, старуха, что? Будем обедать?
– Да нет, подождём, дед, Нюру. Вот-вот автобус придёт.
Серафим в ожидании внучки, прошёлся по двору. Корова подоена, куры и свинья накормлены…. Заглянул в баньку и не удержался – подзаправился самогоном. Да, не первач, второй перегонки, но пить можно. В хату ввалился уже навеселе.
– Ах ты, козёл сивушный. Всё не напьёшься никак. Хоть бы Нюры дождался, старый пень, – сердито прикрикнула жена. Дед виновато подпёр спиной тёплую стенку русской печки.
Скрипнула дверь, и в комнату впорхнула румяная от мороза внучка. Чмокнула стариков в щёки и затараторила:
– Бабуля, есть хочу, как волк. По английскому пятёрку заработала. По ИЗО – четыре. У меня сапоги протекают, я – в старых Танькиных. А что у нас вкусненького?
– Раздевайся, руки мой и – к столу. Там посмотришь, балаболка, – ворчливо но не зло проговорила Лукерья. – Вон видишь, твой дед уже успел наклюкаться.
– Не ругай его, бабуля, он у нас хороший.
– Хороший-то, хороший, а как напьётся, дурак дураком, – вздохнула Лукерья, расставляя тарелки.
Именно вот сюда, в покривившуюся избу стариков волей случая и «приземлились» нетварные духи.
– Их трое, как и нас, – констатировал Альен, – разбираем тела. Мой вот этот, что лежит, с волосатым лицом.
Он быстро проник в тело самого крупного индивида и стал пробовать соединение с его мышлением: оно собственно и выделяет кванты тонких энергий, на которых закрепляются мысли. Но мышление у того никак не проявлялось. Так, совершенно алогичное покалывание квантов….
Может быть, требуется подключиться напрямую, к модему, формирующему триединство личности – подсознание, сознание и разум?
Альен попробовал.
Не получается. Он и так, и этак – все компоненты триединства не подают никаких признаков существования. Тело тоже остаётся неподвижным, хотя есть дыхание и биение сердца.
Прошло много времени безрезультатных стараний духа…. Альен хотел было уже покинуть тело, но наконец, оно зашевелилось.
Человек тяжело задышал, приподнялся. Дух попробовал ещё раз соединения с мышлением реципиента – область триединого модема связи с Вселенским Духом для информационного взлома всё равно оставалась недоступной.
А между тем, дух испытывал страшный дискомфорт в этом теле. Что-то с пищеварительно-выделительной системой человека происходит непонятное. И запах! Впервые дух почувствовал запах через настоящий орган обоняния – оказывается, очень неприятное ощущение. Настолько неприятное, что Альен вынужден был покинуть неудачное тело.
Мирро и Суно оказались в том же положении, что и он. Только, в отличие от Альена, их реципиенты с первых же мгновений проникновения в их тела оказали бешеное сопротивление. Вероятно, у них были очень устойчивые отношения с Вселенским духом. Индивиды шептали какие-то слова, делали крестообразные манипуляции руками, кланялись в угол помещения, и связь становилась всё недоступнее.
– Конечно, любопытно пронаблюдать жизнь этих особей, но сами понимаете, что проникнуть мы можем совершенно беспрепятственно только в тела несмышлёных тварей, и наблюдать за разумными существами со стороны, – подвёл итог Мирро. – Кстати, они здесь тоже имеются.
– Что ж, сразу и приступим? Кто у нас тут?
Альен первым заявил:
– Моё животное вот это, большое, с рогами, – и проник в корову.
Мирро решительно вошёл в свинью.
– А это, вероятно, сидит на шесте птица, – Суно соединился с петухом.
О! Оказывается, прекрасно находиться в теле зверей, осязать, обонять, испытывать вкусовые ощущения! Вот это называете жить! А спать тоже замечательно и орать во всю глотку также хорошо.
Духи упивались блаженством телесного существования и, не переставая, делились друг с другом приобретёнными ощущениями, совершенно подавив примитивные потуги на желания у тварей, ставших для них телами. Особенно был доволен Альен. Его восхищали чувства, которые он испытывал при его дойке, а в бабку Лукерью был просто влюблён.
Мирро наслаждался тёплым пойлом, которое поглощал в огромных количествах, до коликов в животе.
Суно открыл для себя очень сильные ощущения, которые можно охарактеризовать как половое влечение. Это для петуха оно было на уровне инстинкта. А дух – сущность разумная, а теперь ещё и во плоти. Куры шарахались от него, от силы его любовного огня…
Старики заметили, что некоторых пор в их дворе стала твориться какая-то дьявольщина.
После утренней кормёжки на скотном дворе, под навесом, где хранилось сено для коровы, собиралась вся их живность, удобно устраивалась кружком и…. беседовала…. А как иначе можно было это назвать!? Несмотря на то, что корова мычала, свинья хрюкала, а петух кукарекал, со стороны это всё выглядело так, как будто они разговаривали, если не как люди, то вполне как разумные существа. Иногда свинья визжала от удовольствия, петух гордо вышагивал перед «обществом», потряхивая бородой, а в чёрных с поволокой глазах коровы читалась блаженная истома.
Куры, которые до этих пор исправно несли яйца и славились круглыми боками и жирной гузкой, – Серафиму ли не знать, большому любителю этой части куриной тушки, – сильно похудели. Шеи неестественно вытянулись из-за отсутствия пуха и перьев на них, которые в порыве страсти выдернул петух. Птицы стали напоминать журавлей, только очень уродливых, и несли мелкие яйца, зато довольный пеун, которому полюбилось постоянно их топтать, становился всё краше и толще.
Для Лукерьи и Серафима эти события были ничем иным, как проявлением нечистой силы. Сначала они читали молитвы и обрызгивали животных и их жилища святой водой, но это не помогало. Животные с удивлёнными мордами наблюдали за деятельностью стариков, да так, что несчастным ветеранам колхозного труда становилось страшно. Иной раз им казалось, что свинья умнее их, другой раз – корова.
Тогда они стали принимать карательные меры: запирали каждого в своём сарае и не выпускали во двор.
Стало ещё страшнее – старики поняли что корова, свинья и петух общаются на расстоянии. Уму непостижимо…. И тогда Серафим запил. Приняв на грудь граммов триста, он заходил в свинарник, курятник или в коровник и начинал беседовать с «безмозглой скотиной». Животные понимающе трясли головами и, если бы не принятая доза самогона, старик бы, наверное, от этих бесед сошёл с ума.
Воспринимать речь и мысли людей для духов не вызвало трудностей, другое дело, они не могли оказывать влияние на их мышление. А с ним происходило что-то неладное. Старик щупал бока свиньи и представлял розоватое сало, засыпанное солью. Опять же поглядывал и на разъевшегося петуха с такими же чёрными мыслями. А однажды старуха вовсе заявила:
– Всё, хватит кормить этих дармоедов. К Рождеству забьём свинью, а на Масленую – петуха. Ишь, какой нагулял курдюк!
– А корову? Что будем с ней делать? – вскинул просительный взгляд на старуху Серафим.
– Корову жалко резать, – вздохнула старуха, – мы её продадим и купим тёлочку.
Решение стариков не устраивало духов: расстаться с телами, когда они ощутили все прелести тварного существования?! Нет – это выше их сил!
Первым нашёл выход из сложившегося положения Альен. Он предложил вселиться в новорождённых человеческих детёнышей, у которых по их неразумию слаба связь с Вселенским духом, и триединство личности ещё не сформировано.
– А что? Попробуем?! – поддержал его Мирро, – не понравиться – выйдем из тел.
Однако Суно засомневался:
– Нисхождение духа в тело определяется его природой. Но мы не знаем, что произойдёт при соединении? Дух, приобретя сущность, может утратить память.
– Но мы уже входили в тварей и оставались сами собой, – уверенно возразил Альен.
***
Едва роженица вытолкнула плод из себя и акушерка даже не успела перевязать пуповину, как Альен вошёл в тело
|
