Две половинки души. Окончание

                    Двадцать второй листок

    Закончив статую Либеллы, Артур не только приобрел известность на острове, но и поправил свое материальное положение, так что смог начать жизнь легкую и беззаботную, как он всегда и делал, предоставляя будущему позаботиться о себе самом. Он переехал в отдельную маленькую хижину, прилепившуюся, словно гнездо ласточки, над обрывом, на самом краю скалы. Прекрасный вид на открытое море вдохновлял, и вскоре в довольно уютной комнате, переоборудованной под почти современную студию, появилось несколько холстов на мольбертах, предназначенных запечатлеть море в разные мгновения его жизни.
    Впрочем, работа продвигалась туго. Быстро восстанавливающий здоровье молодой человек начал задумываться о плотских удовольствиях, и его мысль упорно останавливалась на Либелле — его спасительнице, которая по-прежнему оставалась для него не более чем прекрасной незнакомкой.
    Понимая, что не имеет на это никакого права, он все же начал искать с ней встреч, по целым дням выслеживая ничего не подозревающую девушку и поджидая ее в самых неожиданных местах то с букетом незабудок, то с лукошком земляники, то с коробкой пирожных...
    Поначалу Либелла сторонилась его, но Артур был терпелив и настойчив, ему некуда было торопиться, и постепенно девушка начала к нему привыкать, и, наконец, наступил день,  когда она согласилась побывать у Артура дома. Он красиво сервировал стол и показывал ей выписанные специально для этого случая альбомы с репродукциями шедевров мирового искусства.    
    Усыпив бдительность ничего не подозревающей девушки, он начал атаку с другой стороны: на все лады воспевал ее красоту, уговаривая попозировать для новой картины. Главным его резоном было то, что она не позировала ему для скульптуры, которую он сделал почти всецело по памяти и случайным наброскам. Немного посопротивлявшись, Либелла согласилась. На одиннадцатом сеансе они стали любовниками.    

                    Двадцать третий листок

    - Доминик, прошу тебя, останься, - уговаривала брата Танита. - Море штормит, приближается буря. Мы не бедствуем, чтобы рисковать жизнью из-за пары мешков рыбы...
    - Успокойся, Танита, - в четвертый раз повторял Доминик, аккуратно укладывая сети на дно небольшого суденышка, единственного наследства, доставшегося им от покойных родителей. - Все будет хорошо. Я же с трех лет в море, ничего со мной не случится...
    Понимая, что не сможет повлиять на решение брата, терзаемая мрачными предчувствиями, она быстро побежала к дому. Через пару минут вернулась, неся в руке небольшой предмет.  
    - Ладно, если не хочешь меня слушать, то хотя бы возьми вот это, - протянула ему маленький полотняный мешочек.
    - Что это? - удивленно взвел брови Доминик.
    - Амулет на удачу. Сделала специально для тебя, - и, увидев промелькнувшее сомнение в черных глазах брата, поспешно добавила. - Даже если ты не веришь, все равно возьми, прошу тебя! Мне так будет спокойнее...
    - Хорошо, - лицо Доминика смягчилось. - Вот, смотри!
    С этими словами он взял мешочек и повесил на шею.   
    - Надеюсь, теперь ты довольна? - широко улыбнулся он и оттолкнул лодку от берега.
    Танита лишь молча помахала ему на прощание рукой и, украдкой вытирая слезы, не оборачиваясь, почти побежала домой.
    Доминик пожал плечами и взялся за весла, потому что поднимать паруса было опасно.
    Через полчаса он понял, что Танита была права, и ему не стоило сегодня выходить в море, но из чистого упрямства решил не возвращаться, а продолжить задуманное.  

                    Двадцать четвертый листок

    Это были сиамские близнецы, два маленьких человечка, сросшиеся друг с другом, вынужденные навечно быть неделимым, единым целым. Скорее всего, они не любили друг друга и были бы не прочь отделаться от соперника, но, к сожалению, это было невозможно. Поэтому они часто разговаривали на повышенных тонах, ссорились и даже дрались, но это не меняло того факта, что они по-прежнему всегда были один подле другого и являлись свидетелями самых потаенных, самых сокровенных действий и поступков своего вынужденного партнера.
    Однажды они, как всегда, поссорились из-за какого-то пустяка, и, раздраженные сверх меры, начали драться. Каждый удар, каждый тумак, нанесенный одному, отдавался острой болью в другом, но это их не останавливало. Они продолжали осыпать один другого все более сильными и болезненными ударами, временами они начинали бороться, пытаясь разорвать связующую их плоть и получить долгожданную свободу.
    Они словно забыли, что являются единым организмом, несмотря ни на что, и разрыв их связи, сколь бы вожделенным он ни был, принесет им гибель. Их мышцы напряглись до предела, вены на лбу вздулись, глаза налились кровью. Казалось, что еще одно небольшое усилие, и они отлетят друг от друга, как два мячика...
    Либелла открыла глаза и вздохнула с облегчением. Этот сон измотал ее. После пробуждения она чувствовала себя не отдохнувшей, а еще более усталой и измученной, чем до сна. Еще раз вспомнив мрачную картину, она поморщилась. Села на кровати, и вспомнив два предыдущих сна, которые считала звеньями одной цепи, твердо решила, что не успокоится до тех пор, пока не разгадает смысл этих посланий самой себе. Поэтому умывшись и наскоро позавтракав, она направилась к Радужному гроту.

                Двадцать пятый листок

    Марсель тяжело ступал по дорожке, усыпанной прошлогодней хвоей, на лице играли желваки, когда он вспоминал разговор с Линком.
    - Миранда была у меня в последний раз неделю назад, - спокойно ответил Линк. - И  если не ошибаюсь, то ее муж — ты, и взяв ее в жены, ты возложил на себя ответственность за ее жизнь. Теперь ты отвечаешь за нее перед богом и людьми...    
    Марсель сердился все сильнее, тем более что ему предстояла еще одна встреча — с человеком, который слыл любовником его жены. Конечно, у него не было никаких доказательств, но он часто замечал едва уловимое чувство неловкости, которое возникало у его собеседников, когда речь заходила об Артуре. К тому же Марсель ловил себя на том, что ненавидит этого человека, и чувствовал унижение оттого, что вынужден идти к нему с таким деликатным вопросом. После неудачного разговора с Линком он чувствовал, что на грани, и что любая мелочь способна вывести его из себя.
    Артур сидел в шезлонге в тени раскидистого платана, и, очевидно, разомлев от послеобеденного зноя, задремал, поскольку его голова была склонена набок, рука безвольно обвисла, уронив на песок тяжелый альбом с репродукциями.
    Марсель постоял пару минут, затем два раза кашлянул в кулак, и Артур отрыл глаза. Увидев перед собой капитана, Артур растерялся. Под ложечкой неприятно засосало. Он выжидательно смотрел на коренастую фигуру моряка, не решаясь заговорить первым.
    Немного помолчав, неожиданный гость вымученно улыбнулся и как можно дружелюбнее поздоровался, непринужденно посетовал на жару. Артур стал понемногу успокаиваться.
    - Кстати, ты не видел сегодня Миранду? - Артур уже почти расслабился, и коварный вопрос застал его врасплох.
    - Да я сегодня не выходил из дому, нездоровится что-то, - скороговоркой проговорил Артур, чувствуя, что помимо воли краснеет. Хотя это было у них с Мирандой всего один раз, ему все же было неловко под требовательным взглядом Марселя.
    Но когда смущенный Марсель ушел, Артур внезапно неожиданно для себя громко и безудержно рассмеялся.

                Двадцать шестой листок

    Сегодня Миранда решила изменить своей привычке и вместо Радужного грота пошла к развалинам старинного монастыря. Зашла в полуобвалившуюся келью и словно погрузилась в другой мир. Она почувствовала рядом чье-то незримое присутствие. Ей было так легко и спокойно! Она пошла в угол и села на каменный выступ, где, очевидно, спал обитатель этой кельи. Закрыла глаза и мысленно задала ему вопрос о смысле тревожных снов, приходящих из глубин подсознания.
    Вероятно, она задремала, потому что вскоре у нее в голове зазвучал тихий, добрый голос и возникло ощущение, будто чья-то ласковая рука нежно гладит ее по голове. Слова ложились на душу, словно целительный бальзам.
    «Сон — это обращение мудрой, глубинной твоей части,  к твоему дневному сознанию. Он подсказывает тебе, что ты запуталась в сетях человеческих отношений, основанных на хитрости и лжи.
    Два мужчины — это Разум и Сердце, которые борются друг с другом, но никто из них не может одолеть противника. Две девушки — это вечные противницы - Любовь и Привычка. Каждая из них норовит победить другую и занять главенствующее место в твоем сердце. Сиамские близнецы — это две половинки твоей души... Вместо того, чтобы жить в гармонии и радости, они стремятся к полному уничтожению друг друга... Тебя разрывают противоречия. Не мучай себя, просто отпусти ситуацию, и решение придет само собой...»
    Когда Миранда открыла глаза, ощущение присутствия исчезло, она чувствовала себя одинокой и беспомощной перед миром людей с его непонятными законами.    

                    Двадцать седьмой листок

    Уже несколько часов его лодку носило, словно легкую ореховую скорлупку, по бескрайним морским просторам, и Доминик начал терять надежду выйти из этой переделки живым. Затянутое свинцовыми тучами небо лишило его возможности определить местоположение, под тяжелыми ударами волн старые доски стонали и плакали. Днище дало течь, и он не успевал вычерпывать воду, которая постоянно прибывала.
    Наконец лодка жалобно заскрипела, по ее телу прошла дрожь, и Доминик понял, что сел на мель. Измученный неравной борьбой с разбушевавшейся стихией, мужчина решил воспользоваться случаем. В кромешной темноте, напрягая последние силы, он вытащил лодку как можно дальше на берег, чтобы ее не смыло волной, улегся рядом на песок и тут же уснул тяжелым сном без сновидений.
    Повинуясь привычке вставать с первыми лучами солнца, когда бы перед этим ни лег, Доминик, едва на лицо вспрыгнул солнечный зайчик, открыл глаза и сел. В первое мгновение он не понял, где находится. Но ощупав не успевшую высохнуть одежду и увидев перевернутую вверх дном лодку, вспомнил о вчерашней буре и воздал благодарность Всевышнему за чудесное спасение.
    Потом встал и осмотрелся вокруг. От вчерашней непогоды не осталось и следа. На море стоял полный штиль. Умытое ночным дождем небо приветливо голубело, махая земле белыми ладошками облаков. Он стоял на узкой песчаной полосе, за которой возвышались нагромождения разноцветных скал. Он закрыл глаза, стараясь припомнить карту, чтобы определить возможное местоположение острова, а когда открыл их снова, невольно вздрогнул.
    По самой кромке моря шла высокая стройная девушка в легком белом платье. Она появилась словно из ниоткуда, будто соткавшись из прозрачного утреннего воздуха и золотистых нитей солнечных лучей. Ее густые каштановые волосы ниспадали тяжелой волной, губы приветливо улыбались, а огромные голубые глаза смотрели серьезно и печально.    
    - Увези меня отсюда, - вместо приветствия попросила таинственная незнакомка, и он понял, что не сможет отказать девушке в столь