Слепой метод

назначенному часу, но в комнате никого не было. Шлемоносцы, которые привели его, потоптались несколько мгновений и исчезли. Не зная, чем заняться, Ясав сел за роскошный стол пурпурного дерева и взял в руки какую-то блестящую безделушку.
Так он сидел довольно долго и уже начал тревожиться. Может быть, комиссия – это всё-таки только предлог? Впрочем… Ясав скосил глаза на бляху Третьего Племянника. Погубить его могли и проще, можно было не выдумывать столько. Всё-таки что-то мешало Ясаву успокоиться окончательно. Ещё некоторое время он вертел безделушку в руке и наконец понял: она напоминала ему о золотом браслете, который вчера был вручён Анири лично Бабушкой. Ясав ожидал, что она обрадуется, он ведь всё объяснил ей по дороге, но она обрадовалась, как бы это сказать, слишком сильно. Глаза – какие-то нехорошие стали у неё глаза!
И Ясаву не стало легче, когда с тем же выражением она посмотрела на его новую бляху, из золота, конечно, которую тоже вручил ему сам Бабушка. А потом она сказала (сейчас Ясав вспомнил):
- Ради своего ребёнка я готова на всё. Он ведь тоже будет членом Семьи? – Бабушка замурлыкал что-то умилительное, а сам при этом (Ясав теперь мог поклясться) косил глаза на вырез её хитона.
И попрощалась Агни как-то небрежно, а когда Ясав обнял её, отстранилась.
- Осторожно, - сказала. – Раздавишь. Ему нельзя.
Вчера Ясав рухнул в постель и сразу заснул, вымотанный поездками, и только сегодня вспомнил всё как следует. Вспомнил и удивился тому, какие неожиданные мысли забродили в голове. Он их ещё и сам не очень-то понимал, но они были новыми и неприятными как-то по-новому, не так, как, казалось Ясаву, они должны были быть неприятны ему.
Неизвестно, до чего бы додумался Ясав, но в это время дверь неожиданно открылась. Высунулась голова шлемоносца, повертелась в разные стороны, вперила взгляд в Ясава, испуганно раскрыла рот и исчезла. За дверью раздались удаляющиеся топот и крики: «Досточтимый Йегрес! Досточтимый Йегрес!».
«Вот новости», - подумал Ясав и на всякий случай встал с кресла. Через несколько мгновений раздались шаги уже нескольких человек. Дверь снова раскрылась, теперь уже полностью. В комнату вошёл высокий шлемоносец с пурпурной лентой через плечо и со скучающим, застывшим взглядом. Он небрежно приветствовал Ясава:
- Начальник охраны Высокой Комиссии Йегрес. Этот болван Сироб испугался, что вы вертите в руках секретный ключ от потайного шкафа. Мало того, что он золотой, с нас голову снимут, если он пропадёт; второй давно потеряли, а копию сделать никто не мог: очень тонкая работа, древняя. Шкаф тоже никому ломать не хочется, теперь так не сделают. Вот и молимся на этот ключ. А болван Сироб, начальник смены, между прочим, забыл его вчера вечером на столе. Позвольте, - и с этими словами высокий шлемоносец вынул из рук Ясава блестящую безделушку, нагнулся под стол и что-то сделал с ней. Раздался щелчок, и одна из стен разъехалась, открывая пространство секретного шкафа. Тот был совершенно пуст.
- Сироб, прикажи, чтобы протёрли пыль, - сказал Йегрес. – И пора ставить караул у двери. Сейчас начнут собираться.
- Как же так? – сказал Ясав. – Сейчас ведь уже…
- Видно, что ты новичок, - мрачно сказал Йегрес. – Здесь всё всегда начинается на два часа позже.
- Но почему?
- Не «почему», а «для чего» - для секретности и безопасности. Ну, и просто традиция такая. Женская неаккуратность… - Йегрес кашлянул и посмотрел на Ясава. – Великая Бабушка ведь…
- Да, да, - рассеянно перебил Ясав, наблюдая за тем, как шесть шлемоносцев с тряпками под командой Сироба суетятся около секретного шкафа. Йегрес тоже посмотрел на них с мрачной брезгливостью.
- Ну?
- Всё исполнено, досточтимый! – подскочил к нему Сироб, и в глазах его Ясаву почудился какой-то хитрый-прехитрый, потаённый огонёк. Ещё Ясав заметил, что Йегрес слегка поморщился, глядя на Сироба, но ничего не сказал, а только нагнулся опять под стол, щёлкнул там, и стены сошлись.
- Располагайтесь, - бросил он на прощанье Ясаву и вышел. Сироб вместе со шлемоносцами – вслед за ним. За дверью некоторое время раздавались стуки, сопенье и бряцанье. Сироб расставлял посты. Потом всё стихло. Ясав снова сел в кресло, но тут же вскочил: дверь открывалась.
В комнате оказался толстый розовый человек. Он обвёл взглядом пустые кресла, огорчённо вздохнул, пробормотал что-то о недостойной торопливости и исчез снова, быстрее, чем можно было от него ожидать.
Ясав уже не стал садиться, а просто прислонился к стене. Вскоре дверь решительно отворилась, и на пороге показался новый человек: с узким, длинным, немного бледным лицом, дьявольски красивый, но как бы замороженный. Однако, войдя в комнату и увидев Ясава, человек расплылся в улыбке. Ясаву почему-то показалось, что человек хочет, чтобы улыбка была глупой, но у него это не получается. Глаза продолжали чернеть колючими угольками. Человек поклонился Ясаву и повёл рукой, приглашая сесть. Человек ещё шире расплылся в улыбке и сел сам. Немножко побарабанив пальцами по столу, он взглянул на Ясава (тут Ясав заметил, что в глаза он не смотрит).
- Так-с, так-с, - произнёс человек. – Вот так-с…
Может быть, он сказал бы что-нибудь ещё, но дверь снова открылась и стремительно, не глядя ни на кого, прошёл к столу худощавый человек с морщинистым желтоватым лицом и наголо обритой головой.
И в то же мгновение, как он сел, дверь торжественно распахнулась. Тот, первый, толстяк, теперь уже благодушно улыбаясь, прошествовал на центральное место. Оба человека за столом встали и поклонились, а Ясав оторвался от стены и поклонился тоже. «Авов», - догадался он. На хитоне вошедшего была прицеплена золотая бляха. Только тут Ясав заметил, что двое других не имели никаких знаков различия, и почему-то почувствовал, что он тоже зря нацепил свою бляху.
Толстяк жестом пригласил всех сесть. Некоторое время они сидели молча. Наконец толстяк сказал:
- Познакомьтесь, уважаемые.
- Йердна, - сказал узколицый.
- Муан, - пробормотал бритый.
Толстяк торжественно представил Ясава, который почти ничего не слышал, потому что смотрел во все глаза на новых знакомых и с каждым мгновением всё больше постигал их ум и свою неопытность.
Все опять помолчали.
- Так-с, - сказал опять узколицый Йердна, но ничего не добавил. Уже Ясаву стало не по себе от затянувшегося молчания, уже противное першенье подступило к горлу. Никто и не думал начинать. Авов сидел с рассеянной улыбкой и иногда вытирал платком вспотевшее лицо. Йердна постукивал пальцами, потупив взор. Муан вообще закрыл глаза и откинулся на спинку стула.
У Ясава начало чесаться подмышками и ниже лопаток. Остальные были спокойны. Наконец, когда Ясав совсем было уж раскрыл рот, дверь легко приоткрылась.
- Пожаловала, - процедил Йердна.
Она была золотоволосой, как дикая лисица, она была зеленоглазой, как лесная северная рысь.
 
АГНИ (сон)
 
…Вернулся?
- Из дома не выходила?
- Нет, мне сено нравится. Не то, что в прошлый раз: оставил в какой-то яме – то же мне, дом…
- Где опрокину я подружку, и в горло опрокину кружку – там, значит, я построил дом, тирлим – бом-бом, тирлим – бом-бом…
- Распелся, ишь ты, а я тут голодная сижу…
Ох, сколько же он принёс!.. Дня на два хватит.
- Слушай, свёрток не потеряла?
Каждый раз, когда уходит, отдаёт мне этот свёрток. Там всё бумажки, бумажки…
- Добавь туда про дом песенку-то.
- Ещё не сочинил, вечером тебе спою, тогда и запишу… Лучше ещё раз повтори, кому отнести это должна, если что.
- Да помню, помню я. Туда-то и туда-то, передать тому-то…
- Ну вот и молодец!..
 
ЯСАВ (сон)
 
… Помогите мне демоны, демоны полей моих… Соха моя тяжела, и сноровки нету, и земля неохотно открывает своё тепло. Но не вернусь я в дом, не вернусь к жене своей, пока не выполню то, что назначил на сегодня… Крепче, руки, - скоро я посею здесь зёрна жёлтые, крупные, крепкие… А как дадут они всходы, да заколосятся – то-то будет радости в моём доме, демоны полей моих…
 
АГНИ (сон)
 
 
 
- Слушай, хотела бы ты жить на одном месте, в деревне, в своей хижине? – Глаза странные, грустные. Проверяет. А мне и притворяться не надо – мать у меня была шлюха, а все отцы – бродяги, какая там деревня!
Мы с мужем моим так свой век проживём, спину не гнув, в скотину не превращаясь, как птицы только живут.
У нас с мужем моим дорога одна, а уж куда заведёт она – о том не с нас спрос…
Мы с мужем моим…
 
ЯСАВ (явь)
 
- Значит, так, - сказал Авов.
- Как самочувствие высокороднейшего? – перебил его Йердна.
- Спасибо, э-э, сынок, хорошо. То есть, к сожалению, хорошо…
- А помните, в прошлом-то году?
- Да-да! – Ясав заметил, что толстяк ещё чуть-чуть порозовел, а золотоволосая Агни улыбнулась чему-то. Муан, раскрывший было глаза, когда вошла Агни, закрыл их снова и начал тихонько раскачиваться на ножках кресла.
Авов, кажется, не хотел больше ничего говорить, и тогда Йердна опять сказал:
- Так-с.
Сказав это, он посмотрел на Авова. Авов кивнул головой.
- А почему, собственно, он? – улыбнувшись, произнесла Агни. Муан пожал плечами, не раскрывая глаз. Йердна галантно поклонился Агни, Авов же ещё раз кивнул головой:
- Так будет лучше. Опыт, сами знаете. Я – вообще, он – в частности. Я думаю, так.
- Любимчики? – ещё очаровательней улыбнулась Агни.
- Ради бога, ради бога, не надо! – пропыхтел Авов. Йердна как-то замкнулся, отчего стал казаться ещё более замороженным, но сказал:
- И всё-таки.
Во время этой беседы Ясав уже несколько раз украдкой под столом вытирал потные руки. Голова шла кругом.
Йердна был настойчив.
- Листья, - сказал он, и все напряглись, Ясав почувствовал это. Даже Муан открыл глаза.
- Вы уверены, что дело в листьях? – уже невозможно очаровательно улыбнулась Агни.
- Вот-вот! – видимо обрадовался Авов. – Мятеж!
Муан открыл рот и сказал:
- Ха!
«Демоны, демоны», - в тоске подумал Ясав. Ему мучительно хотелось тоже сказать что-нибудь.
- А ваше мнение? – Йердна вежливо наклонился к Агни.
- Надеюсь, охрана будет надёжной, - казалось, не было предела её очаровательной улыбке.
- Не обижай меня, - пококетничал Йердна, и Ясав почувствовал, как все расслабились, и сам он почувствовал себя как-то спокойнее.
- Ну, что ж, - Йердна встал. – Предварительный обмен мнениями, я думаю, что выражу мнение досточтимого Авова, можно считать завершённым. Думаю даже, он окажет решающее воздействие на результаты нашей работы. И позвольте мне оценить то единство основных воззрений и весьма полезный, разносторонний подход к вопросу, проявленный здесь, незабываемыми словами Великой Бабушки: «Удовлетворена, детки мои! Глубоко удовлетворена!»
Йердна говорил всё громче и громче, но, странно, его голос не заглушил, а наоборот, непонятным образом позволил Ясаву услышать в комнате некое постороннее сопенье, доносившееся откуда-то извне.
- А вы? – обратился Йердна к нему, как раз тогда, когда Ясав, со всё возрастающим уважением, проникался необыкновенными качествами своих новых знакомых. Он чувствовал, что сам умнеет на глазах, когда почти непринуждённо склонив голову, ответил:
- Да!
Йердна сел.
- А теперь о деталях, - весело проговорил Авов. – Фазанов уже загрузили.
- Зелени, зелени побольше, хоть сушёной, - проговорил Муан, - И обязательно хлопкового масла: в провинции хорошего не достанешь.
- Я