Девушка в окне

     В забытой тетради забытое слово!
     Я всё прожитое в ней вижу опять;
     Но странно, неловко и мило мне снова
     Во образе прежнем себя узнавать…
                                                       А. Майков
   
 
     Человек на скамейке очнулся от тревожного сна; его  пробудил холод проникший под старенькое демисезонное пальто, что служило ему за место одеяла на столь не уютном ложе. С минуту не двигался, собирая обрывки мыслей, лежал, скрестив руки на груди и вжав голову в плечи. Он пытался  своим дыханием согреть себя, дыша под ворот расстёгнутой рубахи, но это не спасало от нахлынувшей судорожной дрожи, а только усиливало пульсацию в висках. Он лежал на скамье стоящей в глубокой нише из кустов акации. Небо, поражавшее в начале ночи красотой и обилием звёздных скоплений, заполнилось  обрывками рваных облаков, которые словно небесные бурлаки натужено тянули за собой тяжёлые мрачные баржи хмурых туч. В ночном воздухе повисло напряженное ожидание грозового разрешения.  Сон улетучился, реальность овладела мыслями и отнесла человека на три недели назад. 
     
      Компания длинноволосых парней, уже слегка подвыпивших и желающих уединения для продолжения своего отдыха, перелезла через деревянный забор сада областной больницы. В вечернюю пору он был пуст, и сумерки медленно погружали его тенистые аллеи в меланхолическую дрёму. Пустующие скамейки, обреченные ежедневно выслушивать безрадостные диалоги больных людей, обременённых своими болезнями, облегченно вздыхали, наслаждаясь тишиной уходящего дня. Как вдруг на их гладкие отполированные доски уселись совершенно здоровые и весёлые  люди. Они по-хозяйски развернули газету, и все свежие новости, пахнущие типографской краской, беззастенчиво залили маслом от шпрот и томатным соком. Тишина нехотя отступила в дальний угол сада.
      Разговор после выпитого портвейна заметно оживился, куда девалась всякая пристойность; каждому хотелось поведать свою историю, рассказать о своих похождениях, в которых они выглядели настоящими героями и тем самым вызывали восхищённые возгласы слушателей. Лишь один паренёк лет восемнадцати, назовём его Михаил, больше слушал товарищей, — похваляться ему было не чем.  Жизнь его не была богата приключениями такого рода; не было разудалого ухарского опыта и стрелы амура до сей поры миновали его сердца. Он с любопытством вслушивался в речь приятелей, смачно сдобренную дворовыми прибаутками и уличным сленгом. Выпитое вино горячило кровь и звало вдогонку призрачных утех, красочно расписанных бывалыми ходоками.
      Михаил, выслушав очередную байку, решил прогуляться по саду, размять затёкшие, от долгого сидения, ноги. В мечтательной задумчивости прошелся по аллее к зданию больницы и, закурив сигарету, развернулся обратно, с намерением подальше отойти от окон, как вдруг его кто-то позвал. Он обернулся. Из окна первого этажа на него смотрело чьё-то лицо, худое и бледное. В обрамлении светлых волос оно выглядело ещё усталым и измождённым. Появившаяся рука поманила Михаила. На всякий случай он огляделся по сторонам и только после решился приблизиться.
      Оконный карниз был довольно высок, и дотянуться до него не было никакой возможности, если  только допрыгнуть, но в нескольких шагах от стены стояла скамейка, на которую Михаил и влез, чтобы как-то уровняться с зовущим его лицом. Створка окна приоткрылась и лицо, высунувшись наружу, улыбнулось. Это была девушка, болезнь не украсила её лика, отчего возрастом она могла показаться на несколько лет старше, чем на самом деле. 
      — Здравствуй, тебя как зовут?  Меня Наташа.
      Голос её поразил и обезоружил парня своей силой, никак не вязавшейся с внешним болезненным видом.  Он звучал как бы отдельно от неё. К тому же был не груб, а наоборот нежен и мелодичен. Мягкие шипящие могли свести с ума кого угодно своей интимной бархатистостью. Этот голос сразу очаровал Михаила. Ему никогда ещё не приходилось оставаться так один на один с девушкой, и слова, сочинённые для такой встречи, разом вылетели из головы, даже выпитый портвейн позорно бежал из его сознания, прихватив с собой порождённый им героизм.
      — Ми... Михаилом мамка с папкой нарекли, — пытался он сострить, напустив на себя чуждую его характеру ершистость. 
      — Что это с тобой?  Не меня ли испугался?  Бродил такой умно - задумчивый, и вдруг заикаться стал. А я только хотела попросить сходить за мороженным. Тут недалеко есть магазин, —  он допоздна работает. Сходишь? А?  Так мороженого хочется, хоть волком вой. Сбегай, будь добр. Ну, пожалуйста. Денег я тебе дам, — закончила она нежно-просящим голосом, и состроила такую печальную гримасу, при виде которой невозможно было отказать. Девушка бросила из окна деньги, завернутые в газетный клочок, и парень ловко подхватив его, скрылся за деревьями. Магазин был действительно рядом и друзья даже не заметили исчезновения товарища.

      Девушки в окне не было.  Это послужило Михаилу короткой паузой передышки после быстрого бега. Отдышавшись, он кинул на карниз комок сухой земли. Комок, ударившись о железо, громыхнул и рассыпался прахом. Мгновение спустя мелькнуло детское лицо, хихикнуло, зажав рот и исчезло,  следом за ним показалась Наташа. Посыльный привязал пакет со стаканчиками пломбира к концу бинта, спущенного из окна, и быстро отошел чуть в сторону, чтобы разглядеть девушку. Она исчезла и долго не появлялась, видно разносила мороженое. Михаил уже приуныл и готов был вернуться к друзьям, но те сами по-цыгански шумною толпой вылезли из кустов.
      — Мы его везде ищем, а он вон где — под окнами, гитары только не хватает у бедного идальго. Ну и где твоя Дульсинея?
      Михаил не успел ответить, как из окна выглянула девичья голова, и он не сразу признал девушку, что разговаривала с ним несколько минут назад. Лицо её преобразилось и бледность, придававшая усталый болезненный вид уже не страшила, а наоборот приятно дополняла природой данною красоту. Девичей румянец, чуть тронувший припухшие щеки, подчеркивал её юность, а огромные изумрудные глаза отражали душевное тепло и внутреннею силу. Однако взгляд этих глаз, тронутых не детской печалью, таил в бездонной глубине бирюзовых вод своих — боль, прикрытую внешним спокойствием.
        Увидев в оконном проёме столь милое создание, говорливые ребята прикусили языки и сглотнули сладострастную слюну.   
      —  Ого, вы даже читали Дон Кихота, и должно быть в школе хорошо учились.
      — А как же, библиотеку регулярно посещаем; работаем над своей культурой, духовной и физической, — ответил один из компании, подмигивая своим товарищам. — А вот он — показывая на Михаила — отделился от общества и один наслаждается общением с вами.  Разве это честно?
      Миша весь зарделся, стал что-то мямлить себе под нос, от чего щёки ещё более раскалились. В этот миг он себя ненавидел, а так же ненавидел своих друзей, что запросто вели беседу бросая ничего не значащие слова. А она им отвечала тем же, заливаясь звонки смехом, поглядывая из-под густых ресниц  на стеснительного паренька, готового провалиться сквозь землю.  Даже не искушенным взглядом было заметно её предпочтение, не смотря на его упрямое молчание.   
      Внезапно в окне возник новый персонаж в белом колпаке. Медсестра, услышав громкие голоса нарушающие тишину больничных палат, пришла навести порядок.
      — Давайте расходитесь!  Устроили тут ералаш, здесь больница, а не санаторий.
      Наташа чиркнула глазами по лицу Михаила и вспыхнувший в них озорной огонёк будто искоркой от костра взметнулся  и больно  кольнул парня в грудь. Окно опустело, осталось  лишь отражения на стекле куска серого неба и верхушек деревьев.  Компания молодых людей молча подчинилась — скрылась за кустами. Присев на скамейку поделились  впечатлениями о девушке и единогласно признали её клёвой чувихой. На этом закончив обсуждение выбрались из больничного сада: начавшийся вечер звал  на поиски новых приключений.
      Весь следующий день Михаил вспоминал девушку в окне, даже повестка из военкомата с вызовом на медицинскую комиссию произвела на него слабое воздействие. Все мысли были посвящены ей. Они так и лезли в голову смущая душу. Перед глазами витал её образ, единожды  виденный, но высеченный в памяти зарождающимися чувствами. Минуты рабочего дня растянулись до бесконечности. Он снял наручные часы и спрятал в карман, чтобы не заглядывать на них, но это не помогло – рука сама тянулась к карману и извлекала за ремешок застеклённый циферблат застывшего времени. Товарищи по цеху с насмешкой толкали его в бок — «Проснись, замерзнешь!» Видение исчезало, и он вновь возвращался к действительности.
    После смены Михаил ощутил себя совершенно разбитым и для того чтобы как-то развеяться пошел с друзьями на танцы в парк.  Перед этим они немного выпили, так для задора и вступили под сень клёнов, окружавших танцплощадку.
      С первыми звуками знакомой мелодии тоска вновь завладела его сердцем, и как ни пытался он забыться в бешеном ритме танца — всё напрасно.  Не выдержав, он сбежал от друзей и оказался в больничном саду.
      Был поздний вечер и Миша мог смело расхаживать по тёмным аллеям, не страшась быть увиденным.  Зачем он здесь, чего ждёт? — задавал он себе  вопрос и не находил ответа. Желтый свет, выходящий из больничного окна, меланхоличной грустью вливался в закрытое до сей поры сердце и неизведанные ранее чувства сладкой томительной негой обволакивали его сознание. Мысль о том, что там под этим светом в эту самую минуту находится она, ранее незнакомая ему, не известная девушка, которую и видел всего лишь один раз, сводила Михаила с ума.
      На второй день всё повторилось, но вечер завершился иначе. Желание вновь увидеть Наташу боролось с юношеской  застенчивостью, что тягучими нитями неосознанного страха опутывала его. Он понимал всю нелепость своей робости, но она вводила в полный ступор и сковывала все его действия. В особенности речь, звучащую ярко и образно в компании друзей, в чужом же обществе язык костенел, путался, теряя красноречие. 
      По мере приближения к знакомому забору шаги его укорачивались, а дыхание участилось. Перемахнуть через преграду было секундным делом. Скрываясь в зарослях акации, он сквозь просветы в листве разглядел желанное окно. На подоконнике сидела девушка лет пятнадцати и читала книгу. 
      Может он ошибся? Нет, вот и скамейка под окном. Должно быть соседка по палате, она-то и позовёт Наташу. … А что вдруг та не захочет с ним разговаривать, да ещё надсмеётся? Такое тоже может случиться.
      Решительности у парня поубавилась, а возникшие сомнения встревожили душу.  Взволновано достал сигарету, но заметив дрожь в руках, чуть было не взвыл от обиды за самого себя. Резко измял её, отбросил в сторону и, выйдя на открытое место, направился к окну. 
    Девчушка, заметив в саду молодого симпатичного парня отложила книгу обращаясь к кому-то в палате, — с минуту они разговаривали. Немного спустя в окне появилась Наташа. Она приоткрыла одну створку и, облокотившись о подоконник, высунулась наружу.   
      Последние