Повесть о нашем человеке. Гл.16-20

 
-16-
Когда весна, наконец-то, преодолела неуверенность, позеленила деревья и траву, подсинила небо, подзолотила солнце и расправила зимние морщины у горожан, оставив их только у стойких к любой погоде, будь то в природе или в политике, замшелых бюрократов, вторую большую радость подарил Виктору Сергеевичу мэр. На этот раз вызвала к нему по внутренней связи секретарша, и потому можно было предположить, что разговор предстоит деловой. Настораживало только то, что состоится через голову подозрительного Коротича. Но не по его ли наущению? Приятная церберша даже поднялась навстречу и, приятно улыбаясь, приоткрыла дверь топ-шефа.
- Проходите, Виктор Сергеевич. – Надо же, даже заучила его позывные. - Тимур Эдуардович вас ждёт. – « И вообще, ништяк бабёнка» - бесцеремонно оглядел её с головы до ног. – «Можно было бы…».
Малышкин вышел из-за стола, протянул внушительную длань, не отпуская ладони приглашённого, провёл к отдельному столику у окна, где они и уселись в мягкие податливые кресла. Сразу появился кофе, хрустящие сахарные крендельки в виде дырявых сердец и продолговатые кусочки рафинада в красивых блестящих фантиках. «Ничего себе – деловой разговор!» Виктор Сергеевич непроизвольно подобрался, не ожидая ничего хорошего и помня о том, что там, где мягко стелют, там и ударяешься больнее. Ополовинили чашки с синим орнаментом, искоса оглядывая и оценивая состояние друг друга. Глава города заметно потускнел. Если тогда, на руководящем сборище по бюджету выглядел могущественным сфинксом, рычащим грозно и повелительно, то сейчас, рядом с моложавым будущим, может быть, преемником, сутулился грузный старикан, на гладком лице которого явственно проступили монголоидные меты: тонкие морщины, особенно тесно скопившиеся под сузившимися глазницами, короткий нос расплющился, дряблые щёки отяжелели, в точечных глазах, глубоко утопленных в почти оголённых веках, не было жизненного огня уверенности.
- Что, не нравлюсь? – глухо пробасил полинявший мэтр. – Самому противно смотреться в зеркало, бреюсь на ощупь, - погладил ладонью гладкий подбородок, не очень-то плодовитый на растительность. – Расплата за нервозную власть. Редко кто из нашего брата дотягивает до восьмидесяти, и то только тогда, когда отцепится в 60. – Сам-то он не хотел отцепляться, жертвуя годами. – Да не обо мне речь. Ты-то как устроился, как работается?
Виктор Сергеевич отставил чашку, приготовившись услышать какое-то предложение. Наверное, опять попытается сосватать в избирательную команду.
- Нормально. Нареканий, во всяком случае, ни со стороны замов, ни от сотрудников, ни со стороны Коротича нет. Осваиваю строительное ремесло. – Чуть помедлив, добавил: - Можно сказать, что по верхам освоил.
Малышкин, продолжая инерционно оглаживать подбородок, внимательно вглядывался в строителя-дилетанта.
- Почему тогда он тебя так усиленно хвалит? Чем не угодил? – «И всё же Коротич!» - подумалось  ответчику и сразу стало легко. Он недоумённо пожал плечами, решив не посвящать мэра в кирпичные дела. Глаза того пытливо буровили под  коркой. – И не только хвалит, но и всячески подчёркивает твои способности, с которыми грех прозябать в замах.
Виктор Сергеевич коротко усмехнулся.
- Я того же мнения.
Большой шеф встал, осторожно отодвинувшись от ампирного столика.
- Ну, что ж, раз все заинтересованные стороны пришли к консенсусу, тогда – вот, - подошёл к нынешнему письменному станку, неудачно заменившему прежний, токарный, взял отпечатанный лист и положил рядом, на стол заседаний, давая понять, что пора приступать к делу, приглашая одну из наиболее заинтересованных сторон ознакомиться с содержанием тройственного соглашения.
Виктор Сергеевич, уже понимая, что вылетел из замов с подлой хитрой интриги среднего шефа, подошёл и, стоя, стараясь не очень краснеть, внимательно прочёл то, что было отпечатано крупным ясным шрифтом. А там был приказ по мэрии о переводе Алексина В. С. на должность помощника мэра и почему-то для неясной связи с общественностью. В котелке мутилось, мысли метались из одной крайности в другую, из одного полушария в другое, даже выскакивали наружу через заслезившиеся глаза, опустошая болезненно сжимавшиеся мозги. Оплеуха была смачной, крепкой и, в то же время, приятной: его выкинули не как-нибудь, а вверх. « Ай да Леонид Аркадьевич!»
- Что значит: по связям с  общественностью? – спросил, опускаясь на стул и оттягивая неумолимое согласие.
Будущий непосредственный шеф тоже присел напротив, оба приготовились к разъяснению неопределённых позиций.
- Будешь моим личным связным с городскими предприятиями, коллективами и, самое главное, с общественными организациями. Ты оказался прав: я, порядком запутавшись в бюрократической паутине, потерял реальное представление о реальной обстановке в городе.
- Разве вам не докладывают соответствующие службы? Их у вас немало.
Запутавшийся мэр горько усмехнулся.
- Как же, докладывают. Но только то, что им выгодно, что их красит, что не портит показатели в области. Полиция бодро рапортует о снижении преступности и повышении раскрываемости преступлений, отказываясь принимать от пострадавших лишние заявления или откладывая их в долгий ящик до следующей отчётности. Контрразведчики регулярно выявляют диверсантов, террористов и наркодельцов, а их то и дело приходится освобождать за недостатком улик ещё до суда или по его постановлениям. Сантехники беспрерывно ликвидируют аварии и протечки труб, которые, судя по затратам, уже трижды обновлены и всё равно текут. С дорогами то же самое: бесконечные ямочные ремонты на одном и том же месте, выкопаны и заделаны целые котлованы, хороших покрытий так и нет. Строители, ты и сам хорошо знаешь, на разборках чинно молчат, опустив головы и пряча глаза, и хором, вперебой, ссылаются на недостаток средств, отчего и получается брак и срыв сроков. Все воруют, конечно, причём солидарно, но как прихлопнуть, как хотя бы притушить коррупционную вакханалию, когда все повязаны между собой, когда и ты тоже запутан в плотной сети мздоимцев и предателей, когда так устроена бюрократическая система управления. Наша административная организация слеплена так, что я могу или быть против этих в одиночку, изолированный от народа, или с ними, но против народа. А я хочу быть с народом.
- Не поздно ли? – ехидно вставил один из этих. – Ваш народ обязательно прокатит вас на выборах как не оправдавшего надежду, как потерявшего доверие, об этом свидетельствуют предварительные опросы. Народ на вас зол. Народ хочет новых руководителей, и вам, в вашей команде, если вы хотите напоследок что-то поправить, тоже нужны новые люди.
- Вот ты и будешь первым, - улыбнулся Малышкин, очевидно радуясь редкому для него живому откровенному разговору. – Надеюсь через тебя быть надёжно осведомлённым о реальном рейтинговом состоянии умов граждан, производственных коллективов и общественных организаций. Будешь моим самым близким доверенным лицом, через тебя они смогут достучаться до меня. Тем более что и с прессой у тебя имеются близкие связи…
- Уже не имеются, - напомнил некстати о первой большой радости.
Малышкин помолчал, переваривая новость.
- Быстро у вас, молодых, - ещё помолчав: - Нина возвращается к маю. Постарайся не попадаться на глаза.
Неисправимый ловелас крутанул листок по гладкой столешнице.
- Я-то постараюсь.
Ещё помолчали.
- Ну, как?
- А если я откажусь? – Виктор Сергеевич нервно поёрзал на жёстком неудобном стуле, словно на предлагаемом рабочем месте. – Вас не переизберут, а вместе с вами и меня выкинут из мэрии с треском. Что я-то выгадаю?
Обречённый мэр подвинул к себе листок.
- Не выкинут. И погоди меня хоронить. Ты уже попал в бюрократическую обойму, а будучи помощником мэра ещё больше укрепишься в ней. Таких не выкидывают, обязательно найдут для своего подходящее тёплое местечко, а если всё у нас с тобой сложится удачно, то и новому мэру подойдёшь.
Виктору Сергеевичу вдруг остро стало жалко времени, впустую потерянного на освоение строительного дела. И совсем не хотелось бросать незавершённой кирпичную разборку и оставлять безнаказанным пройдоху Коротича, не пощупав как следует. Может быть, ради этого и стоит согласиться на новую должность, с высоты которой, пусть и небольшой, больше возможностей утешить зудящее самолюбие.
- Сознайтесь, вы выдернули меня из строителей с подачи Коротича?
Малышкин ухмыльнулся, подвинул лист будущему помощнику.
- Не совсем, просто у нас нечаянно и одновременно совместились желания: мне остро понадобился верный и толковый помощник, а ему почему-то такой стал здорово мешать.
- Но почему? Чем? – наигранно возмутился нужный и ненужный помощник. Делиться с новым шефом наваристой разборкой с прежним он не собирался. И даже пожал плечами, показывая, что в полном недоумении от незаслуженной опалы.
- Почему, спрашиваешь? – мэр ещё раз внимательно вгляделся в доверенное лицо, стараясь понять, насколько оно искренне в возмущении. – А потому, что у тебя есть один большой недостаток для нашего брата-чиновника.
- Какой же? – недовольно хмыкнул чиновник с изъяном.
- Ты слишком самостоятелен и умён. Кому понравится держать такого за спиной? Леонид Аркадьевич переоценил свой интеллект, оказался глупее тебя, а этот собственный недостаток не прощается подчинённому. Ты обречён был быть изгнанным из строителей. – Приподнявшись, Малышкин взял ручку, положил сверху листка. – Давай, визируй. - Отступать было некуда. Когда приговор осуждённым был оформлен, новый шеф удовлетворённо отобрал его и, на всякий случай, отложил, перевернув, подальше. – Может быть, что хочешь посоветовать в новой должности помощника?
- Так сразу? – У Виктора Сергеевича не было ни желания, ни способности мыслить сейчас серьёзно, хотелось только одного: забиться в свой уголок – и его нет! – и как-то осмыслить новый зигзаг судьбы, подбросивший помимо воли на очередную верхнюю ступеньку, с которой неумолимо и скоро придётся сверзнуться после сентябрьской встряски или стряски.
- А что? – настаивал начальник, ухвативший за шиворот молодого и умного помощника и сваливший на него часть неразрешимых забот. – Часто настоящая истина рождается спонтанно, на не испорченной словесными удобрениями почве. Попробуй. Неужели не видишь для меня никаких шансов?
Верный помощник медленно покачал головой.
- Абсолютно никаких. Осталось только с треском хлопнуть дверью. – «Сейчас я насоветую от души, напросится, - подумал с подступившей к горлу злобой пристёгнутый к вороному, - «мне с ним тоже терять нечего». – Я уже как-то вам советовал, - начал раздражённо, неподвижно и злорадно уставившись в стальные буравчики навязавшегося шефа, - идите в народ, побывайте на предприятиях, пообщайтесь вживую с руководителями, узнайте из первоисточников, сколько средств, выделенных из госбюджета, доходит до них, а сколько замыливается в директориях. Такие инспекции не только повысят ваш имидж, дадут реальную картину откатов, но и выявят наиболее отъявленных внутренних врагов. Заниматься только распределением средств по отраслям и директориям - не велика забота. Ваша прямая обязанность, мне думается, сделать так,