Верующий в бога - еще не Homo sapiens (Глава 3 - ВЕЧЕР С ФРИДРИХОМ НИЦШЕ)

Шопенгауэра, знакомство с которым произошло совершенно случайно. 
— Я читал об этом, — Паоло с готовностью принялся рассказывать историю знакомства Ницше с Шопенгауэром. — В лавке старых книг на окраине Лейпцига Фридрих однажды обнаружил книгу «Мир как воля и представление». Автором оказался немецкий философ Артур Шопенгауэр. Он прочитал книгу залпом, она произвела на него сильное впечатление и повлияла на дальнейшее творчество. Шопенгауэр стал его духовным учителем. 
— Да, в самом начале Шопенгауэр станет для Ницше толчком со своим термином «воля к жизни». Но Ницше сформирует другое, то самое ключевое понятие — «воля к власти», что приведет его к развитию собственной, ницшеанской философии.
Понятное дело, он не останется с Шопенгауэром навсегда, через какое-то время он будет его критиковать и даже высмеивать в том, что тот хотел с точки зрения нерационального понять иррациональные механизмы, управляющие человеком. В его понимании философия, о которой есть смысл говорить как о философии, кончается сакралом, потому что сакрал, как он считает, начинает вводить логику, какие-то диалектические мо­менты.
— И что он предложил взамен?
— Ницше сумел подогреть к себе интерес своими смелыми заявлениями, и его приглашают на профессорскую должность в Базельский университет с тем, чтобы он предложил что-то свое. И тут оказывается, что лектор он плохой. Попав в университетскую среду, он оказался в рамках, которые он и хочет нарушить, но не может. Студенты ни морально, ни интеллектуально, ни духовно слушать то, что он им предлагает, не готовы. 
— Но почему?
— Потому что принять его философию сложно. Ницше — мыслитель спонтанный, он может спонтанно задаться идеей, которая сразу вырывается наружу, без всяких предисловий и предпосылок. Его труды — это скопище афоризмов, записанных на каких-то листочках, промокашках, это беспорядочно набросанные отрывки мыслей, очень лаконичных, понятных только Ницше. Такая манера мышления никак не подходила к системному изложению позиций. Лекция должна быть логично выстроена, в ней должно одно вытекать из другого, а он не умел стройно преподнести свои идеи.
В конечном результате число его студентов убывает, Ницше теряет интерес к преподавательской работе и хочет бросить университет. Кризис разрешила франко-прусская война, которая началась в 1870 году, и Ницше просится добровольцем на фронт. Нейтральная Швейцария разрешила ему работать санитаром, и он очень самоотверженно трудится. Ницше прошел через всю боль, всю грязь взаимоотношений, начертанных на поле битвы, но через некоторое время заболевает дифтерией, причем в такой тяжелой форме, что доктора не надеются на его выздоровление. Тем не менее, он выжил. Через полтора месяца возвращается домой, возобновляет работу в университете, но головные боли, сопровождавшие его всю жизнь, усиливаются в связи с непомерной нагрузкой, и, на удивление своих коллег-филологов, он порывает с этой областью, говоря, что ему душно в филологии, он не может заняться творчеством, заняться тем, чего бы так сильно хотел — сочинительством. Его наставник Ричль напишет, что Ницше — потрясающий человек: с одной стороны он демонстрирует ум отточенный, профессиональный, ум настоящего ученого, с другой — он постоянно показывает карнавально-религиозную мистериальную оргию, то есть наблюдается момент карнавальности в его мышлении, когда он нарочито бросает эпатирующие фразы, ведет себя несоответствующе своему положению. И Ричль скажет, что да, Ницше для него невероятно высок, он это понимает. Понимает, что не может приблизиться к его уровню, что он скорей всего раздражает Ницше своей медленной ползучестью ­червя. В тридцать пять лет Ницше уйдет в отставку, будет жить на скромную пенсию и писать, продемонстрировав невероятные талант и трудоспособность. Уже через три года о Ницше-философе заговорит вся Германия. 
— Чем же он так подкупил старушку Германию, которая славилась блестящей философской школой, вернее, чем сумел удивить?— спросила ­Беатрис.
— Тем, что его идеи были новы, оригинальны, необычны, его взгляды невозможно было не замечать, его работы не могли не будоражить устоявшееся болото философской мысли. Ницше выявляет кризис европейской культуры, падение человека и низменность его ценностей. Он опровергает, пересматривает и подчас уничтожает традиционные ценности европейской культуры. Ницше призывает преодолеть мораль, любовь, преодолеть самого человека ради сверхчеловека.
Именно в «Антихристианине...» Ницше призывает человечество провести тотальную переоценку старых ценностей, прежде всего ценностей христианской культуры. Христианская культура и мораль, христианская религия и сами христиане стали, что называется, костью в горле у Ницше. 
— Что не нравится Ницше в христианстве? 
— Ему не нравится очень многое, ему не нравится все, — ответил Ольгерд Беатрис. — Ницше говорит, что если мы можем поставить перед собой вопрос, может ли существовать равенство между людьми, то мы с неизбежностью сами себе ответим отрицательно, то есть равенства, согласно Ницше, нет и быть не может. Изначально кто-то может, знает, умеет больше, кто-то меньше и т.д. Можно проводить градацию в обе стороны до бесконечности. То есть идеи всеобщего равенства, пропагандируемые христианством, быть не может. По Ницше, выделяется два класса людей по своей сути, по своей основе: люди с сильной воли к власти — ключевая проблема, которую Ницше ставит на страницах многих работ, и люди со слабой волей к власти, которых намного больше, чем первых. Ницше скажет, что христианство воспевает и возводит на пьедестал именно ценности людей со слабой волей к власти, людей, которые не являются борцами, идеологами, катализаторами прогресса. Одна из самых главных заповедей, которая подвергается Ницше беспощадной критике, звучит так: «Возлюби ближнего своего, как самого себя». Эта фраза никак не устраивает философа. Он спрашивает, с какой стати я должен любить своего ближнего, ближнего, который, может быть, дурно себя ведет, от которого, может быть, плохо пахнет, который ленив, который может быть неразумен, который сам не понимает, что он делает, который сам разрушает свою жизнь? Почему я, спрашивает Ницше, должен любить этого ближнего? И он лоббирует одну идею: уж если я и должен, могу и хочу любить кого-то вообще в этом мире, то только дальнего своего. Почему? Потому что чем меньше знаю я о человеке, чем дальше он находится от меня, тем меньше вероятность разочароваться в нем. То есть я могу себе создать некий образ, некий идеал, который буду поддерживать, который буду любить, которым буду восхищаться, но чем ближе я буду знакомиться со своим идеалом, тем скорей у меня наступит разочарование, потому что невозможно восхищаться тем, кто ежедневно находится с тобой бок о бок, кто делит с тобой быт.
Еще одна идея, которая не воспринимается Ницше никоим образом, — это христианское милосердие. Так называемое милосердие к больным, нищим, убогим и слабым есть ничто иное, как лицемерная маска, которую надевает христианство, чтобы защищать те самые нежизнеспособные элементы, которые погибнут, конечно, если от них отказаться, тем самым показывая, что они не конкурентоспособны, не могут выживать и бороться за свое существование в этом мире.
Принцип, который выдвигает для себя Ницше, звучит так: страдая, ты сам слабеешь, то есть ты тратишь свои ресурсы, свои нервы, силы, время на совершенно бесполезное занятие. Ты делаешь то, что превращает тебя в такого же, как эти нищие и обездоленные, ты становишься одним из них. Ты должен понимать, что если хочешь быть сильной развитой личностью, то должен отказаться от такого рода поведения. Более того, поддерживая больных и умирающих, ты поддерживаешь то, что самой природой обречено на истребление, на исчезновение. Таким образом Ницше, хочет он того или нет, поднимает одну из самых сложных проблем современной действительности, современной нравственности, современной этики: как относиться к тем, кто не может сам себя в этой жизни реализовывать и обеспечивать?
— Но здесь очень все сложно, — прервала его Лена. — Взять хотя бы пример Стивена Хокинга, одного из ярчайших физиков современности. Его знаменитая краткая культовая история времени действительно поколебала до этого устоявшуюся теорию Эйнштейна, но физически он беспомощен, он парализован полностью. Как быть, с точки зрения Ницше, с этим человеком, ведь его интеллектуальное наследие невероятно велико, без него трудно представить себе современную физику? И таких примеров можно привести массу! Но если даже речь идет не о знаменитом человеке, а просто близком и любимом, как быть в этой ситуации? Боюсь, мы не готовы быть такими же категоричными, по крайней мере, пока.
— У Ницше много таких вопросов, которые заставляют нас задуматься о том, что есть я, что я понимаю в этом мире. И когда Ницше рассуждает о всех этих вещах, он невольно, в логике своего мышления, приходит к тому, что, в конце концов, вся западная европейская культура будет ослаблена именно из-за своей доброты, думая, что помощь слабым есть хорошо. Но, по словам Ницше, слабые и обездоленные подобны пиявкам — присосутся к западноевропейской культуре и будут пользоваться ею совершенно без зазрения совести.
Многие идеи Ницше безусловно парадоксальны, многие из них нам сложно принять. Но вот то, что христианство для Ницше является символом лицемерия и ханжества, — это факт. Одна из известнейших фраз Ницше, которую он будет проговаривать на страницах своих работ, звучит так: «Бог умер. Это мы убили его», имея в виду, конечно же, Христа. Здесь Ницше хочет нам показать следующую идею, что Бог, которому мы поклоняемся, во-первых — мертвый бог, то есть это бог, которого убили свои же соплеменники, поспособствовав тому, чтобы его распяли, всячески унижая этого богочеловека. Но с другой стороны, говорит Ницше, Бог умер второй раз в наших сердцах. Когда мы говорим о церкви, мы давно потеряли Бога в своем сердце, мы заменили Бога ритуалом, мы заменили его культом, мы заменили его внешним проявлением благочестия и наши отношения с Богом давным-давно переросли из области духовного, искреннего, живого, сердечного общения в область экономическую, в область, где господствуют правила сделок, где господствуют законы экономики по принципу «ты мне — я тебе». Мы проявляем внешнее благочестие, внешнее милосердие, говорит Ницше, но делаем это, во-первых, потому, что надеемся, что нам это зачтется, а во-вторых, хотим показать себя хорошими христианами в глазах других людей. И Ницше говорит, что это бессмыслица, потому что, если Бог на самом деле есть, то он есть в твоем сердце, тебе не нужно показывать его никому.
— К слову сказать, — дополнила Лена, — Ницше был сам по себе религиозным человеком, верующим, вот такой вот интересный парадокс. Но он заметил проблемы, связанные с католическим миром, и не принял этот мир, пропитанный, как он говорил, лицемерием.
— Ключевая идея Ницше, то, что он пытается нам показать в своих работах, — это проблема человека, понимаемая им иначе, чем ее понимали Кант, Гегель, Шопенгауэр и др. Одно из ключевых высказываний Ницше