ради одного красного словца.
Ну а тем и всю ту былую кровавую грязь уж разом так и смести под великодержавный коврик до чего и впрямь некогда более чем безупречно славной советской империи, да и вновь возмечтать о свержении сколь сходу возродившихся в точности тех, что и в былые времена отъявленно беспринципных кровопийц и тиранов.
А между тем Марк Алданов в его книге «Бегство» весьма наглядно предрекает бесславное будущее совершенно обезглавленного государства, потому что Россия и вправду была злодейски лишена всякого своего прежнего здравого ума, и надо ведь на месте былой головы во все времена хитромудрого большевистского правления неизменно восседала царствующая династия задорно «ухмыляющихся задов».
45
Помнится, еще средневековый английский король Генрих I как-то промолвил, «Необразованный король подобен коронованной заднице»!
И в этом он был абсолютно прав, а надо бы между тем при этом как есть разом уж вспомнить, что большевики были сплошь и рядом народ и близко так необразованный или максимум недообразованный.
Нет, для времен Генриха I очень даже образованный, да только те былые времена, несомненно, успели стать не просто историей, но и историей древней совсем не имеющей ровным счетом никакого существенного касательства ко всему тому дню сегодняшнему, да точно в той мере и к тому вполне отчетливо вовсе-то позавчерашнему политическому климату.
Ведь за сколь многие прошедшие с той поры столетия весьма вот немало чего успело до чего еще вполне всерьез достаточно уж зрело преобразиться во всех тех исключительно разнообразных аспектах общественного бытия.
А именно потому в эти наши новые времена правителям как-никак должно было суметь не только грамотно писать и бегло читать, но и досконально так правильно понимать прочитанное безо всякого надменного пустоголового краснобайства, как и заплесневевшей безграмотности, во всем, что совсем не касалось науки метания икры никчемных и воинственно гиблых словопрений.
Марк Алданов «Бегство».
««- …Возьмите учебник истории», - говорил холодно Браун, - лучше всего не многотомный труд, а именно учебник, где рассуждения глупее и короче, а факты собраны теснее и обнаженнее. Вы увидите, что история человечества на три четверти есть история зверства, тупости и хамства. В этом смысле большевики пока показали не слишком много нового… Может быть, впрочем, еще покажут: они люди способные. Но вот что: в прежние времена хамство почти всегда чем либо выкупалось. На крепостном праве создались Пушкины и Толстые. Теперь мы вступили в полосу хамства чистого, откровенного и ничем не прикрашенного. Навоз перестал быть удобрением, он стал самоцелью. Большевики, быть может, потонут в крови, но, по их духовному стилю, им следовало бы захлебнуться грязью. Не дьявол, а мелкий бес, бесенок шулер, царит над их историческим делом, и хуже всего то, что даже враги их этого не видят».
46
И только лишь в том самом последнем писатель Алданов был все же несколько так, к большому на то сожалению явно неправ - не видят или попросту никак этак не желают чего-либо им сколь неудобного, поистине разом хоть как-либо примечать это на редкость всецело разные вещи.
Например, совсем уж не захотеть где-либо чего-либо на деле узреть можно как есть в том числе и из-за того самого донельзя ведь вполне назревшего сурового чувства вины перед всем своим народом ни так еще давно заклейменном сущим проклятием вездесущего крепостничества…
Вот как описывает данные события Владимир Федюк в его книге «Керенский».
«Керенский принадлежал к тому поколению, которое историк В. О. Ключевский назвал поколением, вскормленным крепостными мамками. Это породило у значительной части его представителей непреходящее чувство вины перед народом».
А между тем в том еще самом доподлинном смысле, то уж скорее было чувством вины перед всей Западной Европой за всю свою крайне так и поныне до чего и впрямь отсталую российскую средневековость.
Можно подумать, что та более чем основательно просвещенная науками цивилизованность и впрямь-таки кристально чистой совести на деле кое-кому разом-то сходу и прибавляет.
Да только между тем куда скорее именно всякие те сколь хитроумные цивилизованные надстройки с точностью как раз во всем наоборот, вполне весомо и делают принципы более гибкими, а весьма развитое мышление максимально как есть до чего еще изворотливо крайне извилистым.
И вот чего обо всем этом пишет, пусть и несколько тенденциозный, а все-таки исключительно же интересный, как и во многом естественно, объективный автор Николай Стариков в его книге «Преданная Россия. Наши «союзники» от Бориса Годунова до Николая II»
«Одна лишь Россия искренне уверовала в эту смесь религии и права, и сделала ее целью своей политики. Туманная и неясная редакция акта «Священного союза» допускала всевозможные толкования относительно формы оказания помощи, чем не замедлили воспользоваться европейские правительства. Помощь же могла потребоваться обширная и весьма скоро – в Европе в тот момент «тлели» революционные угли во многих местах. Подписание акта «Священного союза» привела к тому, что Россия превратилась в бесплатную «пожарную команду», абсолютно добровольно заливающую чужие «пожары» своей кровью».
47
Обвинять буквально во всех общих грехах одних лишь тех и впрямь-то немыслимо «подлых союзников» как то столь беспристрастно и красноречиво делает Николай Стариков дело, очень даже явно совсем вовсе-то никак попросту чисто так именно всецело же несуразное.
И, кстати, скорее всего, что послужит нечто подобное одним лишь тем вовсе вот как есть совсем так отъявленным политическим играм, что сколь еще четко и прямо преследуют на редкость разнообразные и вполне целенаправленно корыстные цели.
Причем, прежде всего, под чем-либо подобным подразумевалось разве что, то исключительно верное и весьма как есть до чего надежное предотвращение какого-либо влияния со стороны столь весьма этак неотъемлемо тлетворной (ВНУТРЕННЕЙ) западной демократии…
Да вот уж, однако, той еще безупречно веской первопричиной того, что царская Россия, и впрямь всегда бестрепетно и безвозмездно протягивала руки для тушения довольно многих европейских пожаров, была именно та донельзя явная закабаленность умов ею от века правящих, всяческими идеалистическими воззрениями, взятыми из той самой совсем другой книжной жизни.
И именно в ее несколько более чем искаженном ракурсе все всегда было как-либо вовсе-то, как есть, безусловно, иначе, чем то действительно как-никак, а имело же место в той самой исключительно наглядной и сколь безупречно так объективной реальности.
А потому и нарисованные чьим-либо ярким воображением книжные злодеи, должны были быть именно что поголовно физически уничтожены и всего делов.
А людей своих ни капельки не жалеть ради святых принципов братства народов было вполне этак неизменно до чего искренне твердо всегдашне разом и заведено…
48
Причем и Советский Союз тоже до чего еще явно более чем непременно продолжил в точности ту безупречно незыблемую традицию разве что в некоем своем, пожалуй, уж несколько до чего еще вовсе на редкость ином ключе.
А потому и было само этак собой до чего еще так вполне обезличенно принято посылать доблестных сынов России за тридевять земель, погибать вместо тех совершенно чужих им людей, да и за все, то принципиально для них сколь неизменно, вовсе чужое…
Стариков Николай - Преданная Россия. Наши «союзники» от Бориса Годунова до Николая II
«И вот, наконец, «союзники» сломили сопротивление русского царя. Всего будет послано четыре особые бригады: две во Францию и две на Балканы. Общая численность доходила до 40 тыс. бойцов, а с учетом маршевых батальонов, регулярно прибывавших из России, цифра нашей очередной помощи «союзникам» можно оценить в 60 тыс. бойцов. Причем, лучших – в европейские бригады отбирали наиболее опытных, статных и дисциплинированных солдат. Единственное, что может нас порадовать – сражаться наши солдаты должны были под русским командованием».
Да уж и впрямь надо было им кем-либо вполне вот непревзойденно разом так смело затыкать наиболее горячие точки… и ведь пламени в очах во время отдачи страшных приказов, у них было буквально-то сколько угодно.
49
А вящая податливость на подобные уговоры российских вельмож и суконных лбов чиновничества, в общем и целом прекрасно объяснялась именно тем, что книжные реалии более чем повседневно, да и весьма незатейливо разом потребовали сущей войны добра со злом.
Ну а поскольку, нечто подобное было ныне и впрямь до чего сурово востребовано, то значит, как раз подобным образом и суждено ему будет вполне еще явно так, затем уж случиться в той еще истинно полноценной и безупречно до чего еще вполне реальной действительности.
Ну, а кроме того, и те до чего вот неспешно усвоенные вместе со всем, тем вековым стародавним воспитанием принципы возвышенного рыцарства сами собой как есть, более чем бессребренно требовали исключительно же неукоснительного и довольно-то строгого им вовсе-то до чего ведь только неусыпного следования…
Ну а те культурные и цивилизованные страны, именно в виду того, что сердечно и благодушно были они до чего еще издревле возглавляемы безоговорочно алчными правителями, весьма пристально изучали своих друзей и врагов, а потому и никак не преминули они воспользоваться теми, несомненно, сколь многозначительно отрицательными свойствами российской государственности и дипломатии.
А между тем, кроме того, крайне во всем наивного рыцарства она неизменно включала в себя, и те самые до чего только определенные элементы самого-то отвратительно грязного себялюбивого шкурничества.
Ну, а также и всего того довольно-то вовсе несуразно так бесшабашно тупого безразличия, что в целом и делало ее слишком как есть поистине слабой рядом с собаку съевшими на всяком том или ином всевозможнейшем крючкотворстве и донельзя так весьма благонравственной хитромудрости западными дипломатами…
Нет, те беспардонно пронырливые западные политические деятели были никак уж явно ни чета всем их российским коллегам.
И вот, увы, по тому, как есть довольно-то безнадежно же скупо вышеперечисленному ряду причин буквально-то все имевшие место в истории славные победы российского оружия были, затем сколь бесславно и беспринципно вовсе-то считай что бесповоротно крайне так разгильдяйски сходу и разворованы и проворонены на том наиболее мирном дипломатическом фронте.
50
А, кроме того, существовало еще одно, можно так сказать общемировое явление вольно или невольно сходу подпиливающие стропила российской государственности, а именно всеобщая казуистика и самое яростное отрицание всех тех прежних давным-давно устоявшихся идеалов, что действительно как-никак, а вполне имели место и время в том еще неуемно же агностическом 19 веке.
Ну а интеллигентная Россия, фактически так можно сказать все те европейские веяния разом, и впитывала в себя, словно губка, вбирая их всем вот духом своим безо всякого на то хоть какого-либо остатка.
А как раз именно потому ни к селу ни к городу всем вдруг и стало совсем
