всецело ведь крайне невзрачную, и чисто утопическую суть.
Ничего не поделаешь…
К величайшему на то сожалению довольно многие абстрактного рода идеи, яростно сосредоточившиеся всею своей ослепительно яркой мыслью именно на том отчаянно доблестном преображении всего человеческого рода в нашем суровом сегодняшнем настоящем, как правило, носят совсем отвлеченный и сколь безнадежно разве что этак вовсе до конца надуманный характер.
То есть, в том самом чисто практическом смысле, они при всей своей чисто внешней величавости явно имеют, пусть и на редкость манящую развитые умы, однако нисколько не более, нежели чем всецело так чисто иллюзорную, туманную и разве что вовсе вот явно надуманную сущность.
40
Ну что же вполне бы пора нам вновь как есть до чего разом вернуться к достопочтимому Льву Толстому.
Он был велик и славен чудодейственным умением «отобразить обыденную жизнь яркою акварелью своей фантастической памяти» да только его личные взгляды, как человека ею живущего, неизменно были воззрениями задавленного муштрой, уставшего от войны, артиллеристского офицера, отошедшего на мирный покой после тяжелой и однообразной службы буквально-то вконец ему успевшей совсем опостылеть.
И это именно данный человек затем и становится всевластным властителем дум, а его слова либерально настроенная интеллигенция до сих самых пор и воспринимает, словно глас Бога, снизошедшего до нас сирых и до чего безнадежно навек обреченных негодяйкой судьбой, жить на обрывистом краю той драгоценнейшим алмазом благословенно издали сияющей старушки Европы.
И вот, чего еще именно можно найти на данный счет в книге Марк Алданова «Самоубийство» и, пусть он пишет лишь об одном вполне этак конкретном человеке, однако, на деле их тогда было миллионы и миллионы.
«Говорил жене, что начал читать Толстого двенадцати лет отроду: "Покойная мама подарила, когда я болел корью. Двенадцати лет начал и, когда буду умирать, пожалуйста, принеси мне на "одр" то же самое". За этой книгой он часто засыпал; мысли его приятно смешивались. "Как хорошо, что существует в мире хоть что-то абсолютно прекрасное, абсолютно совершенное!"… Но в этот вечер он заснуть не мог».
А если уж действительно взять да сколь прискорбно обо всем том разом и призадуматься, то вот за что это, собственно, Льва Николаевича Толстого от церкви некогда отлучили?
Человеком он был вроде бы религиозным и праведником слыл, с какой это ты только стороны на него не глянь, а надо ведь отлучили его, да и анафему ему в газетах повсюду объявили.
А может, все-таки было за что?
Та церковь никак не была под тотальным гнетом, насквозь же пропитанного бедовыми догмами наиболее воинственно светского государства во всем этом мире.
Ну а потому кого именно канонизировать (как то до чего внезапно же произошло при тех совсем внезапно прозревших большевиках с Николаем кровавым) а кого от церкви отлучать она тогда решала полностью самостоятельно.
41
И Лев Толстой, гениальнейший писатель, однако, это именно он человек во многом всеми силами разрушивший российскую государственность и все это явно в одну лишь угоду призрачным, никогда на деле нисколько и не существовавшим нравственным и философским принципам, мнимо и волшебно полностью так будто бы, куда поболее справедливого общественного бытия.
Лев Толстой сколь старательно чернил черными чернилами всю дореволюционную действительность, и это, по крайней мере, отчасти его вина, что она некогда разом сменилась революционными реалиями подобных, которым доселе и не было на всем этом свете.
И, конечно, все это существовало и томилось где-то глубоко внутри народного естества, но вот зачем великому классику нужно было по капле, выдавливая и себя раба сделать миллионы своих развитых умом сограждан жалкими рабами, выброшенными на обочину жизни тем новым первобытным государством?
И это именно при его безнадежно серых реалиях та безудержно как есть кроваво красная идея от самого уж начала и до конца разом и оказалась столь еще алчно требующим человеческих жертвоприношений чисто как есть самой сутью шаманского тотема всего того новоявленного большевистского племени.
Причем сколь еще возможно, что кому-то данные рассуждения вполне явно разом и покажутся чем-то как есть именно, так вовсе притянутым прямо ведь разве что за уши.
А между тем если взглянуть критически на слова Льва Толстого о хозяйствовании, то вот непременно тогда уж и получается полнейшая чушь, а отчасти и призыв к той еще до чего во всем более чем бессмысленной и утопической анархии.
Ну, никак не может ни быть у буквально любого праведно развитого начинания того самого со всею страстью души обо всем и вся день и ночь столь еще старательно и беспрестанно пекущегося хозяина.
Поскольку иначе все еще непременно до чего явно полностью так разом зачахнет, и прямо, как есть попросту чисто же на корню.
И именно тот, кто в каком-либо деле наиболее главный, попросту совсем ведь непременно обязан от всего этого действительно разом иметь, как можно только поболее всякого и всевозможного самого разнообразнейшего удовольствия.
А если бы Льву Толстому и впрямь упоенно и сладостно до чего еще сходу захотелось весьма позитивно же приподнять уровень сознательности ни в едином глазу вовсе-то никак и близко незнакомого, со всякою той или иной истинною грамотой народа, то на что-либо подобное и целого века явно бы оказалось несколько уж попросту совсем маловато.
А тем паче, сколь немыслимо далеко было до этаких «великих свершений», всем вот тем, кто так и проникся донельзя жалкой и безнадежно абстрактной верой в то до чего только расплывчато беспутное и пресловутое «светлое будущее».
И все это притом, что багрово красное зарево революции на самом-то деле вполне уж собой символизировало никак не зарю, а кровавый закат всего того всецело как есть безыдейно цивилизованного и истинно человеческого.
Поскольку для того, чтобы расцвет светлой мысли некогда истинно так на деле действительно наступил, нужно было некоторое просветление почти во всех головах, раз безграмотность необходимо было ликвидировать именно тем весьма деятельным воспитанием новых поколений.
Причем осуществлять нечто подобное разом еще следовало вовсе ведь не при помощи всякой гнилой и от великой натуги чисто же помидорно красной пропаганды, а именно посредством сколь полноценно здравого умения и самой искренней любви к простому народу.
Ну а если чертовы мозги злобных и бессердечных угнетателей до чего разом более чем бесхозно увидят весь белый свет, то как-никак, а тогда довольно-то вскоре на их веками ласково обсиженное место тут же усядутся их безжалостные грубые убийцы.
И вовсе непременно - это уж как раз они тогда и станут, куда только большими эксплуататорами и душегубцами, сладостно жирующими на кровавом поту трудового народа.
Причем воцарились они над всем бытием никак не без помощи тех, кто сколь яростно во весь зычный голос и предрекал на редкость близкий конец проклятому и до чего совсем невозмутимо замшелому самодержавию.
То есть тому безудержно же кровавому восшествию на престол нового царя чрезвычайно вот поспособствовали именно чьи-то вполне конкретные идеалистически сумбурные, а еще и исключительно демагогические рьяные воззрения.
Ну а также некогда ведь явно имели место и всякие светлые мечты о том, как есть до чего несказанно благостном грядущем, в котором и должны были на редкость сладко растаять, словно сахар в чае все же беды доселе минувшего.
Ну а во всей своей совокупности нечто подобное более чем сходу и оказалось совсем этак явно не лишним бравым подспорьем ко всем, тем общественным сдвигам разрушившим старое, не воздвигнув при этом никак ничего поистине нового.
Причем то, что все вышеизложенное и есть до чего еще вовсе донельзя обескураживающая истина очень даже четко можно почувствовать в вечно живых речах человека тоже ведь в молодости немало переболевшего детской болезнью левизны по определению навеки бессмертного Ильича.
Михаил Пришвин «Дневники».
«Главное, я глубоко убежден, что все эти земледельцы наши, пашущие в год по десятине земли, понятия не имеют о настоящем земледельческом труде. И жажда их земли есть жажда воли и выхода из тараканьего положения. Наши красные министры понятия не имеют, как мало пахнет тут социализмом и какое во всем этом деле совершается насилие Интернационалом. Соберется теперь этот интернациональный идол и наши скажут иностранным социалистам: «Вы только думаете, а вот у нас уже сделано, вся наша огромная страна принесена в жертву вашей идее, последуйте нашему примеру». — «Дураки, — скажут иностранцы, — вот уж правда: заставь дурака Богу молиться, он лоб расшибет».
42
И ведь совсем этак сходу ясно же почему!
Доблестные «победители» безбрежного общественного зла до чего только вскоре непременно приобретут от тех еще беспринципно пронырливых и хитрых недобитков всего того старого прошлого те некогда совершенно искренне ужасавшие их самих чудовищно барские черты и свойства.
А именно вполне разом достанутся им во всей своей вящей красе те самые нисколько уж и близко никак не взаимовыгодные отношения с той почти неизменно безропотной и безмолвной (без подпитки извне) людской бесцветной массой.
Но и это далеко еще не все!
Те, кто пришли к наивысшей власти в истории с головы до пят невинной кровью себя, замарав, а не по исконному праву всего своего благородного звания, более-менее законно оказались на высочайшей вершине своего могущества, попросту никак не смогут спать спокойно, пока все вокруг них не задрожит от абсолютно безудержного, ежечасного страха.
43
Ну а кроме того именно слепая покорность масс и есть наиболее благонадежный залог донельзя так славной чьей-то уверенности в своем благополучном завтрашнем дне для всякого того, кто ничего толком попросту уж и не ведает в том сколь безупречно разумном и праведном управлении экономическими рычагами, приводящими в движение большие государственные механизмы.
Да мало того, он к тому же окажется, вооружен нисколько вовсе совсем нежизнеспособной теорией, которую ему во всем том истинно полупринудительном порядке затем и доведется стоически, воплощать в жизнь, даже если кому-либо все это и не слишком улыбалось раз пожар революции, пока не принял те самые всеобъемлющие, чисто вселенские масштабы.
44
Причем то, что все вышеизложенное и есть истинная правда далеко не всем будет дано, хоть сколько-то осознать, и понять, даже и в той совсем уж наглядной ретроспективе всех тех до чего давно ныне изживших себя времен.
Раз вот кое-кому на деле естественно было бы, куда и впрямь значительно полегче и удобней все, то былое разом-то сходу объявить тяжкой ошибкой, неудачным экспериментом, ложной и никак не оправдавшей себя концепцией, а тем до чего старательно сгладить буквально все те и впрямь остро выпирающие колючие углы.
А заодно можно будет и во всеуслышание довольно-то строго объявить, что размеры зверств были до самой чрезвычайности кое-кем более чем осознанно весьма еще многозначительно донельзя же преступно вполне этак преувеличены
