Сверхпроводимость в вакууме человеческого сердца

изумительно стройных и на одной лишь белой бумаге чисто же кабинетно искрометных теорий.
Ну а те до чего чрезвычайно ярчайшие блики изощренно благодушного измышления весьма ведь беспочвенно разом и выносят буквально всему в этой жизни попросту вот совсем неказистому самый тот, между тем, окончательно суровый и строгий приговор.

Да и вообще именно в связи со всеми теми отвратно праздными премудростями детям возвышенной литературы и могло прийти в голову, всецело вот взять да и изничтожить, а не медленно, осторожно и сколь последовательно искоренить все то, где-либо и поныне вовсе-то неправо существующее зло на всем этом необъятно широком белом свете.
Причем все это на редкость обиходно объяснялось, в том числе и с чисто биологической точки зрения, а именно тем до чего наскоро обоснованным, весьма уж безукоризненно последовательным искоренением самых разных трутней в большем социальном улье.
И, кстати, само, как оно есть сущее перенесение в человеческое сообщество некоторых и вправду ведь доминантных для всех же видов живых организмов законов природы - отчасти тоже сколь непосредственно связано как раз именно с большими успехами дарвиновской теории эволюции, а также еще и с ее на редкость бесстыдной социальной популяризацией.
Причем сама смерть уж попросту перестала быть той наиболее конкретной бедой каждого отдельного человека, да и отодвинулась она вообще ото всех тех чудовищно бессчетных, но при всем том отныне более чем строго подотчетных масс, которым было разом и придано одно то единственно верное для них направление.
И твердо стоявшим во главе было попросту именно так наплевать, а сколько это именно людей никак не дойдут до той самой крайне безмерно вожделенной цели.
И главное, мучительную гибель ныне стали именно что сходу вменять гражданину во вполне как есть самую безупречную его явную обязанность.
А все потому, что вовсе-то безликие для вождей их солдаты разом отныне полностью утратили всякое былое почетное звание отдельных индивидуумов.
Раз теперича они стали для той уж до чего невозможно так интеллектуально ограниченной большевистской власти разве что единственное вот тупой и аморфной толпой, ради которой они и впрямь день и ночь не щадя живота своего действительно были готовы весьма славно так еще потрудиться.
А в особенности, нечто подобное в первую голову, сколь явственно касалось того самого уж чисто как есть самого так изначального поколения бессребреников и фанатиков, лишь затем только ведь беспардонно вытесненных до чего отвратительно гнусными сталинскими приспособленцами.
Однако при всех тех истинно наиблагих намерениях мысль большевиков ленинского созыва была до чего неизменно донельзя сера и самодостаточна и если они и требовали каких-либо более-менее подробных разъяснений, то уж все это касалось разве что самого простейшего и глубочайше абстрактного блага народа
Но даже будучи чуть ли не по-детски лучезарно искренней их вящая забота о простом труженике все равно была сколь плотно со всем тем знанием дела буквально с ног до головы укутана в один алый кумач, ну а также и те донельзя твердые рамки чисто марксистского мировоззрения.       
А впрочем, те первые большевики и вправду хотели разве что только добра, а всему тому, что хорошо для масс вполне уж должно было всесильно преобладать над глупой и мелкой частностью, как, к примеру, та самая ничего далее абсолютно никак незначащая и никчемная - человеческая жизнь.
И она не просто до конца совсем обесценилась, но и стала оно самой еще явной разменной монетой в борьбе за нечто чисто вот абстрактное как мираж в пустыне, а также и полностью нечто весьма отдаленное…
А то чудовищное государство, для которого нечто подобное и стало символом всемогущества над всем и вся, было и впрямь-то некогда создано на том самом до чего прочнейшем фундаменте людской крови и неимоверно во всем безмерного именно что общечеловеческого ежечасного страдания.
Причем само как оно есть отчаянно же грозное восшествие данной власти на свой чисто так обожествленный престол произошло, в том числе и по той причине, что некогда сколь еще задолго до того явно ведь возникло некое закрытое общество ценителей высокого искусства.
А оно до чего на то похоже попросту вообще начисто отрицает буквально всякую свою коренную и исконную связь со всем тем честным народом, поскольку всякие ее представители это те люди, что словно небожители, только лишь и обитают посреди звездных сфер высокого творческого разума.

Правда, их отношение к творчеству духовных гигантов весьма своеобразно до чего еще напрочь целиком потребительское, однако главной сути это уж вовсе попросту не в едином глазу никак не меняет.
И вот ведь каковое именно мнение обо всех этих высоких душах автору довелось отыскать в книге большого писателя Сомерсета Моэма «Подводя итоги».
«Мне довелось много общаться с тонкими ценителями красоты. Я сейчас говорю не о художниках: есть большая разница между теми, кто создает искусство, и теми, кто им наслаждается; первые творят, потому что их понуждает к тому потребность воплотить в произведении искусства свою личность.
Если оно оказывается прекрасным, это случайность: они редко ставят себе такую цель. Их цель - освободить свою душу от давящего на нее груза, а средства - перо, краски или глину - они выбирают, смотря по своим природным склонностям. Сейчас я говорю о тех, кто считает главным делом своей жизни восприятие и оценку искусства.
Эти люди не вызывают во мне восхищения. Они тщеславны и самодовольны. Не приспособленные к практической жизни, они свысока взирают на того, кто скромно выполняет незаметную работу, выпавшую ему на долю. Оттого что они прочли много книг или пересмотрели много картин, им кажется, что они выше других людей. Они пользуются искусством, чтобы уйти от действительности, и в идиотском своем пренебрежении всем «обыкновенным» отрицают ценность самых необходимых видов человеческой деятельности. В сущности, они ничем не лучше наркоманов, даже хуже, потому что наркоман хотя бы не залезает на пьедестал, чтобы с высоты его поглядывать на своих ближних».

Причем вполне оно может быть, что знаменитый писатель Сомерсет Моэм в чем-либо явно уж перегнул-таки палку эти люди как некие отдельные индивидуумы, то есть никак не во всей своей напыщенной совокупности отнюдь не хуже наркоманов, а в особенности и тех, что с немалым стажем и вконец исколотыми венами.
Это хорошие, честные, и добропорядочные люди, прочитанные ими книги, всенепременно придают их душевным качествам, куда большую остроту восприятия всего этого мира, а к тому же их весьма праведное восхищение искусством еще и всецело оттачивает все их задушевные жизненные принципы.
Да и вообще чужая добрая фантазия более чем, безусловно, делает их значительно выше и благостнее в буквально любом и фактически ведь всяком их обращении со всеми теми, кто с ними, пусть и мельком соприкасается душой, а чего тогда можно говорить про тех, кто их довольно-то буднично всегда окружает.
Да вот беда так беда все это и близко никак не касается великой общности самых разных людей, когда они, скооперировавшись в некое единое большое сообщество, весьма уж усердно вырабатывают одну на всех безупречно общую линию поведения, мораль, социальные взаимоотношения с тем самым их сколь вполне повседневно окружающим миром.
А, собственно, и свое истинно сокровенное отношение ко всякой той или иной нынче существующей власти.
И это именно эти донельзя существенные параметры, и близко не связаны с какими-либо отдельными личностями, а только лишь с их общим духом, а таковой, будучи до чего исподволь заражен всякими чисто абстрактными идеями борьбы с общественной грязью никакой нечистоты духа и на дух попросту совсем не приемлет.
Причем да терпеть грязь возле себя дело вовсе неприемлемое и во все углы да щели заглядывать, чтобы порядок там навести тоже явный идиотизм, а вот в обществе в целом искоренять скверну действительно надо и для чего-либо подобного совсем не следует стесняться ни методов, ни средств способных запачкать кому-то руки.
Да только вот оно что замарать свои чистые длани в общественных нечистотах никак нельзя не утратив при этом девственность разума и чувств…
А они для кое-кого столь донельзя бесценны…         
Причем почти врожденная мягкотелость интеллигенции, в конечном своем итоге, вполне однозначно затем оборачивается исключительно безмерным буйством черни, которою считай так и некому было при этом хоть как-либо толком еще остановить, а кроме того горячие головы явно и норовят ее самым решительным и спешным образом совершенно ведь воинственно сходу возглавить…
И вот чего пишет обо всем этом генерал Деникин в его «Очерках русской смуты».
«Неизбежный исторический процесс, завершившийся февральской революцией, привел к крушению русской государственности. Но, если философы, историки, социологи, изучая течение русской жизни, могли предвидеть грядущие потрясения, никто не ожидал, что народная стихия с такой легкостью и быстротой сметет все те устои, на которых покоилась жизнь: верховную власть и правящие классы - без всякой борьбы ушедшие в сторону; интеллигенцию - одаренную, но слабую, беспочвенную, безвольную, вначале среди беспощадной борьбы сопротивлявшуюся одними словами, потом покорно подставившую шею под нож победителей; наконец - сильную, с огромным историческим прошлым, десятимиллионную армию, развалившуюся в течение 3 - 4 месяцев».

А самой вящей первопричиной невообразимо стремительного ее развала и стало именно то никак незавидное и крайне удручающее обстоятельство, что это как есть, а довольно многие представители российской интеллигенции сколь неизменно из года в год чисто взахлеб пели дивные дифирамбы одному лишь ими вполне прочувствованному и достославному толстовскому ненасилию!

И все это при том, что тот вконец обездоленный народ неизменно так понимает одну ту разом уж собранную в тот еще твердый кулак крепкую силу и вовсе-то и близко ничего кроме нее!
И, кстати, вся та сколь благочестиво мыслящая интеллигенция, что прямо-таки всегда бесповоротно фланировала куда-либо прямиком, как есть разнуздано влево, совсем вот никак не собиралась чего-либо так весьма последовательно и благородно уж как есть сходу менять.
Поскольку никто ведь и не думал тогда делать народ, хоть сколько-то сознательным участником каких-либо до чего широких перемен во всей его совсем же неизбежно весьма и весьма нелегкой участи.

А попросту всякую ту беспардонно грубую силу ныне и впрямь явно еще полагалось практически сходу разом, и заменить чем-либо, куда поболее благонравным и отеческим, а именно вместо той ныне так совершенно ведь прежней нагайки жесткая, хотя и крайне сладкоречивая агитация…
Ну а соответственно сему вполне уж и должно было подобного рода начинаниям наиболее надлежащим образом сколь лихо начаться как раз именно под тем максимально чутким руководством вождя всемогущих масс, вкрадчиво и неприметно занявшего место того самого прежнего божьего помазанника.
Недаром же люди буквально все до самого конца