заниматься? - Как пацан себя ведёт, не иначе. Ведь взрослые люди кругом - позор!
А потом и сам не сдержался:
- В рыло бы ему! Да если бы я знал, что так будет, по-другому бы себя повёл.
Зато в другой раз, когда «три п» был уже с капроновым чулком на лице, и также инкогнито выслеживал очередного несуна.
Вор довольно таки вяло бьёт его в это непонятое лицо. Видно не понял он всей ответственности момента. «Бить надо сильнее, раз решил бить, - наверняка надо»!
Не узнал тот начальника охраны, не постарался, и был задержан Петровым. Сумел Пал Палыч цепко удержать воришку, учёный уже был, и рад был чрезмерно своей удаче. Чётко сработала вся его тактика поимки вора, вся его профессиональная подготовка пригодилась.
- Да не бил я вашего «триппера» – надрывается задержанный, уже в милиции, - там другая рожа была.
От хохота милиционеры чуть с ног не валятся. Весело им!
- Ну, надо же, так ловко окрестить нашего Петрова. А то все «намёками да намёками».
- А тут «три п» : Петров Павел Павлович», И ещё другой, оказывается, смысл заложен. – «Аббревиатура называется»
- Да ещё какой он? Сами бы не догадались.
Про Петрова на заводе ходили легенды, и все его знали, как личность незаурядную, и в тоже время потешную, не иначе.
- Он в маске был, и денег просил, - уже в милиции хитро врёт воришка, - потерпевший я!
- Испугался я его, и бил по маске со страха. А не по этой «аббревиатуре позорной»! – и показывает на онемевшего от такой неожиданности начальника охраны.
- А что мне ещё оставалось делать, гражданин начальник? – Не унимается расхититель государственной собственности.
- Кто же знал, что там «триппер позорный, под женским чулком прячется»?
- Разве посмел бы я! Да рука бы не поднялась!
И снова вся серьёзная, милицейская аудитория, корчится от смеха. «Ну, и номер отмочил Петров, - весело с ним, с таким начальником охраны работать!»
Посмеялись Гришка с Виктором и разошлись по своим местам работать. Но не долго ему пришлось прессовать макулатуру. Не хватало в бригаде одного человека, и Лена Маслова подсказала бригадиру.
- Мужик работящий без дела на макулатуре работает, да ещё без заработка, а мы здесь в работе зашиваемся. Только и успеваем мы, что лопатами откапываться. На всех этажах нас засыпает зерном, от пыли дышать нечем.
- Точно! – воскликнул бригадир, - Гришку сюда и надо, тут ему самое место работать.
Скоро вопрос был решён на уровне начальства. Распутина приняли в бригаду транспортёрщиком, есть там такая специальность. И, как не хотел этого начальник смены Крякин Иван Иванович, да и Гришка радости не испытывал, а пришлось им работать вместе.
И как говорится в классике, «ружьё ещё не выстрелило», знать рано было.
- Бери Григорий лопату, и пойдём норию откапывать, засыпалась она, - говорит бригадир Распутину.
- Нория - это такое подъёмное устройство, для подъёма на высоту зерна и прочих сыпучих грузов, - объясняет ему Грищёв.
Взял Гришка лопату и пошли они на первый этаж к нориям, и только дверь открыли, а там чуть ли не сотня, откормленных крыс во все стороны от них разбегаются. И по трубам на верху, уже под потолком, неуклюже скачут.
Столкнулись две жирные крысы под потолком помещения и от неожиданности, упала одна с трубы на пол. Упала крыса, да неловко на спину легла. Перевернуться на лапки от жиру не может, так и елозит бедная на спине по цементному полу, и пищит неимоверно.
Служил Гришка на подводной лодке, и видел, как флотская крыса по трапу вертикально вверх, «пулей вылетает на палубу», даже глаз еле успевает её заметить, настолько она шустра и коварна.
И ещё видел, как при боевой тревоге, при срочном погружении, когда растёт глубина за бортом, и соответственно давление в ушах. Обезумевшая от боли крыса, ей уже не до людей тогда: становится на задние лапки, и тревожно барабанит себя передними лапами по ушам.
Инстинкт самосохранения помогает ей выжить: «нужно именно так делать, и не иначе».
Глаза крысы безумны: её перепонки, пронзает острая боль, и нет у неё никакого терпения. Но выход должен быть, она это прекрасно знает.
Глаза её мечутся по лицам моряков, но тем не до неё, растёт глубина. – «И им не сладко, понимает она, но как-то терпят они?». - Они всё делают по-другому.
И только отошла перепонка в ушах крысы, и выровнялось в голове давление, как крыса исчезает, как сон, как наваждение, или роковое предупреждение – «нет её!»
А эта на брюхе ползает, и перевернуться не может, так заелась на дармовых харчах: смех один. Её бы на лодку, что бы она там делала такая жирная?
Зерна навалило много, куча чуть не выше человеческого роста была, и приходилось всё это добро перелопачивать, чтобы освободить подъёмное устройство, затем всё в обратном порядке забрасывать в уже включенную норию.
- Ну, как? – смеётся Виктор, - нравится такая работа?
- А что делать? Я никогда не работал, чтобы легко было, с самого детства к работе привык, потому, что рос без отца.
- Потом завод был, где работал токарем, кузнецом и ещё много специальностей знаю. Везде метал, везде боль, но человек сильнее всего, было бы желание работать.
- Да и на флоте я много чему научился, но самая тяжёлая там работа это когда лодка в док становится и приходится всему экипажу корпус от ракушек чистить, да красить его.
- Но хуже всего цистерны чистить от грязи, когда кожа на руках от холода трескается. Цистерны готовятся к покраске, и весь регламент работ выполняется. Не хочется об этом вспоминать моряку, ад там настоящий.
- Так что работы я не боюсь бригадир, можешь за это не беспокоиться,
Гришка спокоен и Грищёв видит это, значит всё нормально.
- Пошли наверх покажу твоё рабочее место, оно на втором этаже будет.
- Включаешь транспортёр, а над ним силоса находятся с разными производными компонентами для комбикорма. И по радио тебе будут говорить, какой силос открыть надо, и сколько из него на транспортёр насыпать зерна, шрота, отрубей и так далее. И тут главная твоя задача не засыпать транспортёр, иначе опять всё добро нам лопатить придётся.
- Понял Григорий?
-Что здесь не понятного, будем работать.
- И ещё запомни! Силос это ёмкость такая вроде цистерны, куда засыпаны тонны сыпучих компонентов, высота каждого силоса более двадцати метров, диаметр около трёх метров. Возможно, и чистить их, когда-то тебе придётся, есть у нас такая халтура, лишние деньги заработать. Так там внутри адская работа будет, не хуже твоих цистерн на лодке.
- Усваивай новые обязанности транспортёрщик! – и удалился бригадир по другим делам.
Тяжело пришлось с не привычки Распутину в первый день работы: то с силоса сыпется нужный компонент комбикорма, то вовсе не сыпется, и приходится его ковырять металлическим прутом, а силос высоко над головой находится. И всё на голову сыпется.
А то вдруг, там внутри силоса сошла масса зерна вниз и транспортёр «пыжится» из последних сил, перед неподъёмной тяжестью, и надо срочно закрывать задвижку, что бы, не сжечь мотор транспортёра.
Пришёл Гришка отдохнуть в бытовку, когда с работой управился, а сам на чёрта похож, весь в пыли с головы до ног, и в горле комок месива всех производных комбикорма, хоть сам питайся «клейстером».
Но скучать здесь было некогда, что-то задумал «старый черт» Чурилов Юрий Андреевич, бывший мичман флота Российского.
- Молчите! – заговорщицки бросает он Ленке Масловой и Гришке. - Вы ничего не видели!
Сухощавое лицо его, как у лиса, очень продуманно. Этот старый лисовин чутко чувствует всю ситуацию: «всё идёт по плану, и эти товарищи ему не помеха».
В чёрных руках рабочего мелькает зажатый кусок сала, а сами руки энергично скользят по чьей-то новой спецовке, натирают её, что мылом. Закончил он одну натирать, и за другую одежду принялся, очень старается бывший мичман, и ему пошалить хочется. Ой, как хочется!
- Но это же вредительство? – хотел возмутиться Распутин, он то понял всю грандиозность затеи. - «Крысы, никогда сало не пропустят, источат материю!»
- Пока ещё это просто шутка, и ничего более, - оправдывается бывший мичман.
- А когда мне деревянный брусок на голову упал, что Овчинников специально подложил, то тогда все смеялись. А у меня в голове сквозняк получился, дырочка хоть и маленькая, но всё равно больно было. Вот теперь мой ответный ход будет, иначе и быть не может.
- Но остальные-то причём здесь? Они никакого отношения к этому делу не имеют,
- Все смеялись! – был ответ неугомонного мичмана, - а теперь я посмеюсь, моя очередь настала!
На следующую смену, можно было в кино не ходить, не мять напрасно ноги. Кино само сюда прибыло, не часто такое бывает, и артисты все были знакомые.
Достаёт Овчинников, он тоже уже предпенсионного возраста, как и Чурилов, два друга они, свою новую спецовку из шкафчика. А там, в новых великолепно скроенных штанах на самой мотне огромная дырка красуется.
И на куртке, образцово показательного шитья, в две разных нитки, на груди огромная «манишка» выедена.
Все рабочие так и заходятся от смеха, И на героя пальцем показывают. Но скоро выяснилось, что и у других то же самое творится. Дырки были в самых интимных местах, а где особо жирно было натёрто салом, то там ещё и «обгадились» крысы.
Когда смех постепенно затих, потому что практически все пострадали, то Овчинников не сдержался от всплеска эмоций. По-другому ему, в данной ситуации, нельзя было поступить.
- Если бы это сделал человек, то я бы, точно убил его на месте, своей же рукой. А так, что взять с грызунов?
- Но и им пощады не будет, всех с девятого этажа. Поштучно казнить буду: вниз на асфальт побросаю. - На серый террор, отвечу красным террором, и не иначе, - так великий Ленин велел!
Тут неугомонная Ленка, так и присела от нового всплеска смеха, который никак не могла удержать в своей груди. И тот всё норовил вырваться из неё наружу, прорываясь в виде отдельных и непонятных звуков.
А её мама Надежда Ивановна, которая тоже в бригаде работала, начала на дочку «шипеть» чуть ли не по-змеиному.
- У людей горе, а тебе смешно бесстыжая такая, совести в тебе нет никакой!
Но остановить своего неразумного ребёнка, которому уже тридцать лет исполнилось, дело пустое. Мама поняла это и махнула на всё рукой. Тут и Овчинникову Анатолию Михайловичу показалось всё это дело, очень даже подозрительным.
- Кто пострадал? – начал он задумчиво вычислять ситуацию.
- Я первый, этот второй…
- Всем приступить к работе! – подал команду уже вдоволь насмеявшийся Виктор Грищёв, и все рабочие начали разбредаться по своим рабочим местам. Это и разрядило всю сложную обстановку, которая опять грозила накалиться до предела.
- Кормим, корми мы этих крыс, а они что творят! – громко возмущается Чурилов, - совести в них нет!
И ещё смешнее Елене Масловой стало, когда про совесть Чурилов заговорил.
- Хитёр мужичок! – тот уже себе алиби готовит, но герой уже на подозрении у бдительного Анатолия Михайловича.
Всю рабочую смену тот просчитывал возможные варианты, и пришёл к выводу, что всё же, мог такое сделать его «лучший друг».
И что тот совсем не пострадал, вот это-то и было очень подозрительным фактом.
