все серьёзные люди. В большой благоустроенной квартире, где не надо постоянно думать о печке и угле. И не видеть, как ночью вода в ведре замерзает.
И где детей часто приходилось греть своим телом, иначе не выжить им.
Но всё это стройки виноваты, а не Виктор: романтика, и большая любовь, - и всё же устала она.
Катя никогда не перечила Виктору, он и сам всё прекрасно понимает: «тяжело так дальше жить, и детям ещё тяжелее».
Так всё и сошлось у них обоюдно, сама жизнь подвела их к этому решению: «осесть на месте, и дальше уже «никуда, ни шагу», как на границе.
Вот и оказался Виктор Грищёв на комбикормовом заводе, там квартиру ему обещали, в новом строящемся доме. И это много значило для него: был тут стимул работать. А не только видеть результаты своего труда, как это было много раз в его жизни. А уже и воспользоваться им.
Совсем скоро он стал передовым бригадиром на производстве, потому что работал с радостью. Можно сказать, что творчески работал.
Получил он обещанную квартиру и садик для детей. И, в общем, всё у него заладилось: семья, дом, работа.
Но однажды на комбикормовом заводе появился Гришка Распутин. Взяли того на работу прессовщиком макулатуры, потому что другой вакансии не было.
Такой же, как Виктор коренастый и сильный, светлоглазый и русоволосый. Они чем-то походили друг на друга, и в работе тоже не уступали друг другу.
Работал Гришка справно, и скоро залежи макулатуры на территории завода стали быстро убывать. И даже когда надо было перекурить, Распутин упорно прессовал тюки, потому что не курил он.
И непонятно было людям: или он от природы такой дурень, или просто красуется мужик?
И что мешает ему остановиться, и отдохнуть, как все нормальные люди это делают. Но он не делает этого!
А подумать Распутину, было о чем. Раньше работал Гришка на комбайностроительном заводе, и неплохо работал.
Но весной послали его с целой бригадой рабочих на посевную в подшефный колхоз поработать. Работа там была тяжёлая, не квалифицированная, «хуже некуда».
- Всё на «пуп» брали мужики. По-другому там нельзя было работать. Готовили «шефы», к посадке картошку: и ворочали полные ящики, с утра и до вечера.
Когда с картошкой управились, послали бригаду готовить зерно к посеву. Пришло время обрабатывать его сильным ядом, от всяких вредителей очищать, ещё до посадки это делалось.
Распираторы никак не спасали людей от сильных токсичных ядов, и они быстро выходили из строя.
Ничего лучшего для безопасности рабочих, не было придумано в этом колхозе. Наверно, и в других тоже самое «бесчинство» творилось.
Вот и приходилось рабочим обходиться тем, что есть в них самих, своими лёгкими, что им природа дала.
И поэтому, дышали работяги, как рыбы часто, «через жабры свои» фильтруя вонючий, и тяжёлый ядовитый воздух. А Гришка ещё и подшучивал тогда, не унывал он:
- У нас на дизельной лодке, когда я служил на КТОФ. Особенно когда тяжело было в подводном положении, как сейчас у нас. Так шутили моряки: «дыши через зад, проходим экватор».
Так и работали командировочные рабочие, со смехом и шутками в подшефном колхозе. Делали свою тяжёлую работу на совесть, как настоящие пролетарии старались, пример показывали колхозникам.
А те, в своей основе, все механизаторами были. И до такой неквалифицированной работы «не охочи были», больше на шефов, да на своих женщин надеялись. Те везде трудились.
Были и у командированных рабочих, отдельные «экземпляры», которые не работали, а только присутствовали среди работающих товарищей. Их интересовала больше «травка»: конопля, что с зимы осталась на полях.
Но с такими работниками у рабочих был особый разговор. Хотя те были, «вроде, и не пьющие», но толку от них в общей работе никакого: « Хи-хи, да «Ха-ха». Весело им.
Какая тут работа, если их мозг глюки «посетили». Но опять же, ради справедливости будет сказано, что не всегда наркоманы, так веселились со своими «глюками».
Бывало, что и им, страшно было, «да ещё как страшно!»
Дело было уже под утро, когда один такой наркоман. «Насмерть» перепуганный работник». Забежал в общежитие, и с хода «залетел» под свою кровать. Спрятался там «герой», от всех своих видений, «потерялся от них».
Вот тогда терпение рабочих кончилось, и надо было действовать. Кое-как вытащили они этого героя, из-под кровати, «на свет божий». И вот что он рассказал товарищам, когда пришёл в себя.
- Я не помню, как оказался ночью на сельском кладбище. И как со своими «пацанами» расстался, тоже не помню.
- Пришёл я в себя быстро: холодный памятник на свежей могиле стоит, и его я крепко обнимаю.
- Целую я плиту, а ночь кругом чёрная, да луна тоскливо подсвечивает мне.
- И мне, как волку выть хочется, но и это невозможно сделать от страха зубы застучали.
Все пять километров до общаги, я «мухой пролетел».
- Мне жить хочется, а за мной кто-то гонится. И не хочу я больше, что бы такое повторилось со мной, хотя бы ещё раз в жизни.
И второй был парень из наркоманов, под стать первому другу. И были они уже неисправимы: не до работы им было.
- У них в голове «травка», да местные пацаны, а наркоманы очень быстро сходятся.
Работать за кого-то, никому из рабочих не хотелось. Вот и учили их мужики уму разуму: честных пролетариев уважать!
- У нас какой закон? Пей да работай!
- И ещё закон: «рабочей честью дорожи!
- А у вас только один: «трутничать»!
- Поэтому «господа наркоманы»: не по пути нам с вами!»
Били их не долго, но с чувством, равнодушных не было.
Что главным тогда было: предать их унижению!
- Что бы поняли те навсегда! Всё отношение к ним, их старших товарищей по работе, презрение к ним.
- Потому что работа не детский сад. И не мама с папой.
- С вами «господин, рабочий класс беседует, со своей главной идеей: «всем работать надо!» - Тут все равны!»
- У нас каждому по труду воздаётся! – и воздали им.
По ходу и местным наркоманам «пилюль» всыпали, что бы и те призадумались.
- Всем по свинячьему рылу досталось!», - так определил их действие сам председатель колхоза: «молодцы пролетарии!»
Уважают рабочих ребят, и председатель колхоза, и главный агроном. Да и местное население относится к ним с уважением: работают мужики на совесть, да ещё, их местным старикам помогают.
Приходят к ним бабушки да дедушки: «Вскопайте ребята огородик, а то «милые» без картошки останемся».
И уже вечером рабочие весело копают старикам огород. А потом ждёт всех тружеников стол накрытый, и угощение их, под хорошую выпивку, хотя никто об этом и не просил стариков.
- Что бы мы без вас делали, родненькие! – чуть не плачут старушки от радости. - И другие люди всё это видят, и тоже к ним тянутся за подмогой.
А довольный дед рассказывает им, как у самого Нестора Ивановича Махно служил, когда тот ещё за красных воевал. И как тот немцев шашкой, до пояса рубил.
- Не любил атаман немцев, да и красных тоже!
- Вот это да! – восхищаются рабочие.
А другой его сосед у Чапаева служил, у самого Василия Ивановича. Вот где ахнешь от прелести их неимоверных рассказов.
Постоянной гордости: этих двух славных, но уже беспомощных вояк, за своих лихих командиров.
И так всю жизнь у них борьба идёт, да ещё под рюмочку, уже за исторические личности. Потому, что никогда она не закончится на селе, только смерть угомонит спорщиков.
- Идейные они спорщики, но на разных политических платформах стоят.
Так и проводили откомандированные рабочие своё личное время в подшефном колхозе, а порой, и до смеха доходило.
Утром приходит председатель с проверкой к ним на работу, а все рабочие на месте, и как ни в чём не бывало - работают хлопцы.
- Как же так?
- Я вчера сам лично видел, как вас с очередного огорода на тракторе в общежитие пьяных везли. - Трактор такой с кузовом впереди, и вас там, как грибов набито: кто сидит весело, а кто и вповалку лежит.
- Подъезжает трактор к крыльцу, и кузов свой вверх поднимает, и вся ваша ватага на крыльцо общежития, как горох просыпается.
- У меня волоса дыбом на голове становятся от такого нашего сервиса: «Вот это да! За всю жизнь, сколько мы жили здесь, такого чуда никогда не видели».
- А самые стойкие из вас герои. Те, что на ногах остались стоять, собирают с крыльца слабых товарищей, что уже не в состоянии сами идти, и «до люльки», их тащат в общежитие.
- Это и есть солидарность трудящихся? Так это, по-вашему, по-научному называется?
- Так точно! – чётко по-военному отвечают председателю рабочие, - так всё и было!
- Мы с крестьянами всегда были солидарны, и помочь им завсегда рады. И на частных огородах ветеранов, как на своих собственных грядках добросовестно трудимся.
- В радость нам эта добрая помощь старикам вашим: товарищ председатель!
- Кто же им ещё поможет кроме нас? Ваши мужики «чураются» такой работы.
- Молодцы они! – поддерживает командированных рабочих главный агроном.
- Только благодаря их труду, мы всю посевную в срок вытянем, а иначе даже и представить всё трудно. И старики довольны.
Так оно и получилось, наградило правление колхоза командированных рабочих денежной премией, и ценной грамотой наградили.
Накрыли праздничный стол рабочие-шефы, на все эти деньги, прямо в столовой, и всех сельчан щедро угостили.
Но особенно заметно расстроились местные вдовушки: таких мужиков терять, им не очень то хотелось. Мало что работящие они, так уже и родными стали.
- Наши мужики-механизаторы: будет баба мешок картошки нести, загибаться будет, никто и пальцем не пошевелит, что бы ей помочь, а эти всем помогают.
Выпили хорошо на дорожку рабочие, да и распрощались с добрыми сельскими людьми, до своего завода в город подались. Хотя и им жалко расставаться, прижились уже в колхозе.
На заводе грамоте «сильно» обрадовались!»
Но те деньги, что за неё обещали в виде премии командировочным выплатить, начальники на себя потратили. - Оттого и чрезмерная радость у них.
Всё управление завода получило хорошую премию. А сумма по тем временам немалая была, по сто рублей на каждого выходило.
Смеётся Князькин помощник директора, как будто ничего из ряда вон выходящего, и не случилось. «Бессовестный он человек!»
- Вы ребята уже там премию получили, что вам ещё надо?
- Но мы и здесь будем решать этот вопрос на завкоме, и я обещаю вам «мы это дело так не оставим!».
Обидным было то, что деньги получили те, кто рук своих никогда землёй не пачкал. И вообще, в колхозе никогда не был!
- И ядом они не дышали там: – однозначно!
И мало того, «ход конём», а точнее подлость сделал зам директора. Но всё это «на перёд делалось».
На всё управление Князькин «раструбил», как хорошо рабочие время проводили с местными вдовушками.
Это было низко с его стороны, и не только из мужских соображений, потому что на общую работу это никак не влияло.
Интриган был Князькин умелый, и знал, куда бить надо: «по семье!»
- И про деньги наши: «все сразу забудут!»
А кому из командированных рабочих, хочется перед жёнами своё лицо терять?
И даже, если рыльце в пушку по самые уши, то ещё больше не хочется.
Хитёр был Князькин, и добился своего:
