Не знаю, была ли это настоящая депрессия, но после смерти бабушки я жила, не замечая ничего вокруг. Действовала, как робот, ничего не чувствуя. Как будто была где-то в другом мире, отделённом от реального стеклом, или глубоко под водой, куда не проникают звуки, цвета и запахи.
Мне казалось, что ничего из внешнего мира уже не сможет меня задеть. Но это было не так: новость о том, что мой друг детства, которого народная молва уже давно записала мне в женихи, сыграл свадьбу и приедет летом в деревню с новобрачной, вдруг неожиданно показалась мне нестерпимой.
Мой привычный, уютный мир рушился с невероятно скоростью. И я решила сбежать куда-нибудь, только бы не видеть этих катастрофических изменений, предупредив родителей:
— Я в этом году не поеду летом в деревню. Мне нужно сменить обстановку…
Хотелось уехать на каникулы куда-нибудь подальше. На моё предложение поехать отдыхать вместе сразу же откликнулась Ира:
— Давай на Рижское взморье. Там так красиво! Мы отдыхали недавно с папой — море, дюны, сосны! У меня есть адрес квартирной хозяйки, я позвоню и договорюсь.
Ира позвонила и договорилась. Хозяйка нам подготовила комнату на двоих, сказала, что ждёт. Мы стали собираться.
В день отъезда я стояла у поезда Москва-Рига и ждала Иру. До отправления оставалось уже минут десять, а её всё не было. Наконец, она показалась. Я сначала не поняла, что именно не то с Ирой. И только когда она подошла к вагону, стало ясно, что меня так насторожило: Ира была без чемодана. Она остановилась около меня и сказала, сильно смутившись:
— Извини, я не поеду. Так получилось. Если хочешь, поезжай одна. Вот телефон и адрес.
И Ира протянула мне листок с адресом. Я машинально его взяла и стояла, не зная, что же мне делать.
— До отправления поезда осталось пять минут! Просьба провожающих выйти из вагонов, а отъезжающих занять свои места!
Ира развернулась, чтобы уйти.
— Ты поедешь одна? Или подождать, пойдём вместе к метро?
— Я поеду! Пока!
— Счастливо отдохнуть! Пока!
Сжав в руке записку с адресом, я шагнула с платформы в вагон. Этот шаг был для меня как прыжок в пропасть…
Дорога промелькнула незаметно. Я вышла на вокзале в Риге и попала в другую страну. Из прибалтийских городов я бывала до этого только в Таллине и уже забыла, как он был не похож на все другие, знакомые мне, города.
Я чувствовала себя абсолютно одинокой, затерянной в незнакомом городе, где всё чужое и непривычное. Ещё и часы остановились: видимо, я забыла их вовремя завести. Я обратилась к проходившему мимо симпатичному молодому человеку:
— Вы не подскажете, который час?
Его глаза моментально стали ледяными. Он как-то картинно вскинул руку, далеко отставив локоть, и посмотрел на свои часы:
— Сeturtdaļa!
Я добралась до первой же телефонной будки и стала звонить хозяйке квартиры.
— Как одна? Вы же должны были приехать вдвоём! Я одну не приму!
— Что же мне делать? Я тут совсем одна, на вокзале, никого не знаю! Со мной ещё и по-русски разговаривать не хотят….
Хозяйка смягчилась:
— Хорошо, приезжай! Придумаю что-нибудь! Садись на электричку до станции Саулкрасты. Я там буду ждать на машине. Вот ещё напасть — ищи теперь новых жильцов на эту комнату!
Ехали мы от станции довольно долго. Дом хозяйки был в каком-то небольшом посёлке у дороги. Сразу за дорогой был сосновый бор, а дальше шумело море.
Она привела меня в маленькую комнату под крышей:
— Вот, будешь жить здесь, раз одна.
Окно комнаты выходило прямо на плоскую крышу соседского сарая.
— Я обычно эту комнату не сдаю, ну раз уж так вышло…
Шестнадцатилетняя дочка хозяйки, Илона, сразу же взяла надо мной шефство.
— У нас с соседями нет забора. Видишь асфальтовую дорожку между участками — это граница. У соседей два сына. С младшим, Айварсом, мы в школе вместе учимся, он ничего, нормальный. А старший, Вилнис, он совсем ку-ку! Националист! От него только всяких подлостей и жди! У них собака цепная, овчарка. Так он её так привязывает нарочно, чтобы она могла на дорожку выскакивать. Будь осторожна! А то, как схватит, она у них кусачая! Мама сколько раз уже с ними из-за собаки ругалась! Отец вроде привяжет: вот, всё нормально, цепь до дороги не дотягивается. А Вилнис незаметно возьмёт и добавит длины. Идёшь спокойно, а на тебя собака выбегает. Так что я тебя предупредила!
— А почему ты думаешь, что это Вилнис?
— Мы с Айварсом дружим, он мне сам рассказывал…
Вскоре в комнату, которая предназначалась для нас с Ирой, заехали какие-то молодожёны. Их было совсем не видно: в пасмурные дни они не выходили из комнаты, а в солнечные — весь день пропадали на пляже. Как они проходили в дом, я никогда не видела. Так что мимо собаки мне всегда приходилось пробегать одной. Первое время она была привязана основательно: как ни рвалась овчарка, до дорожки цепь сильно не дотягивалась.
Илона была влюблена в Айварса. Он тоже был к ней неравнодушен. Но это была история без будущего: семья Айварса и слышать не хотела, чтобы породниться с русскими. В моём лице Илона нашла внимательного слушателя: рассказы о чужих несчастных любовных историях были для меня привычным делом…
— Как ты думаешь, может нам сбежать? Страна такая большая! Вот окончим школу и рванём куда-нибудь! Да хоть на Сахалин, подальше от этой семейки сдвинутой!
— Конечно! Сейчас не средние века, вы же не Ромео и Джульетта…
Илона радовалась такой поддержке и при каждом удобном случае старалась пойти гулять вместе. Познакомила она меня и с Айварсом, и мы гуляли втроём.
В самом посёлке столовой и магазина не было. Каждый день мне приходилось ездить на автобусе в город, чтобы купить продуктов или пообедать в кафе. Иногда, когда я стояла на остановке, на дорогу из посёлка выезжал Вилнис. Он всегда разворачивал мотоцикл так резко, что мне приходилось отскакивать прямо в канаву. Мне казалось, что он делает это нарочно…
Ещё когда я только готовилась к поездке, я купила прекрасные импортные туфли. Они были закрытые, со шнурками, яркого, небесно-голубого цвета. Я их очень берегла, и они были у меня как новые.
В тот день ночью был дождь. Земля вокруг асфальтовой дорожки размокла и превратилась в бурую грязь, совсем как в болоте. Было прохладно, на пляже дул сильный ветер, и я решила поехать погулять в Ригу.
На обратном пути, как только мы отъехали от станции, автобус заглох и сломался. Кто-то решил пойти пешком, часть пассажиров вернулась на станцию. Я пошла пешком.
Вскоре меня догнала машина. За рулём сидел довольно моложавый мужчина. По лицу я бы дал ему не больше сорока лет, но он был абсолютно седой, поэтому я решила, что ему, наверное, лет шестьдесят.
— Садитесь, я вас подвезу.
— У меня нет денег на такси.
— Я просто вас подвезу, нам по пути.
— Откуда вы знаете?
— Я вас часто вижу, вы ездите на станцию. Хотите, я буду вас подвозить и утром? Мне по дороге.
— Спасибо вам огромное! А почему вы решили меня подвозить?
— Просто так.
— Благодарю!
Он больше не произнёс ни слова, я тоже молчала. На скорости нас обогнал мотоцикл.
— Вилнис всё гоняет!
— Вы его знаете?
— Здесь все друг друга знают…
Когда мой новый знакомый высадил меня у посёлка, на повороте стояла целая компания ребят с мотоциклами. Первый раз я увидела Вилниса так близко. У него были удивительные бледно-голубые глаза: прозрачные, как лёд. И такие же холодные.
Они разговаривали на своём языке. Я прошла мимо. Парни посмотрели мне вслед и захохотали. Как только я дошла до дорожки, на меня выскочила собака. От неожиданности я прыгнула в грязь прямо в своих новых голубых туфлях.
И сразу провалилась в чавкающую жижу по щиколотку. Никогда до этого я не вязла в болоте. Ноги присасывались, я не могла ступить ни шагу. Дергалась, как муха, прилипшая к варенью. Компания заливалась смехом. Овчарка рвалась с цепи прямо напротив меня, а я не могла вытащить ноги из грязи…
На помощь мне пришла Илона:
— Айварс, Айварс! Опять ваша собака на дорожке! Убери её быстрее!!!
Айварс успокоил собаку и укоротил цепь. Вдвоём они вытащили меня на асфальт. С огромными комьями мокрой грязи на обеих ногах, я еле добралась до лавки у дома.
Мои прекрасные голубые туфли этого прыжка в грязь не перенесли: они скукожились и растрескались, совершенно потеряли свой вид и выглядели так, что хоть сейчас на помойку…
С тех пор из дома я выходили только с куском колбасы. Овчарка быстро сдалась и, получив свою колбасу, удалялась восвояси, повиливая хвостом.
После почти надели ветра и дождей, погода разгулялась, и наступили ясные, жаркие дни. Илона и Айварс пригласили меня на пляж. Море было прекрасным. Совершенно другим, чем на юге.
Чтобы искупаться, нужно было долго брести по мелководью. Илона и Айварс бежали впереди: они хохотали и брызгали водой друг на друга. Я старалась не отставать, хотя идти по колено в воде было тяжело.
Вдруг кто-то сильно толкнул меня в спину, между лопатками. От неожиданности я упала лицом в воду, со дна взметнулся песок и набился мне в волосы.
— Гад! Получай, получай!
Илона кидалась песком со дна в убегавшего Вилниса. Но он быстро стал недосягаем, и Илона бросилась ко мне:
— Ты как? Не хлебнула воды? Как он только подкрался! Он, наверное, меня с тобой перепутал, с чего ему тебя толкать!
Вилнис уже плыл где-то далеко в море.
Вода была достаточно холодной, и все быстро замерзли. Мы грелись на песке, когда мимо нас прошел Вилнис. Он что-то сказал Айварсу, и тот заторопился:
— Пока, я пойду. Нужно отцу помочь…
Айварс быстро одевался, а Вилнис стоял и смотрел на нас своими прозрачными глазами.
— Ну и нахал! Хотя бы извинился перед тобой!
Илона со злостью посмотрела вслед Вилнису.
— Всё выдумал! Это он назло, лишь бы Айварса увести от меня подальше!
Каждое утро меня ждала машина. Мой личный шофер так и не назвал своего имени и не спросил моего. Он удивительно хорошо говорил по-русски, хотя в его словах всё же был едва заметный прибалтийский акцент:
— Что в имени тебе моём? Оно умрёт, как шум печальный… Так, кажется, у классика? Я с ним согласен… Зачем нам имена, прошлое и будущее? У нас есть это прекрасное утро, дорога, сосны, шум моря вдали и полчаса, чтобы я смог побыть рядом с Вами…
Что-то неуловимое происходило во время этих поездок. Как будто на это время плотная завеса, отделявшая меня от мира звуков и красок, на время приоткрывалась, и туда врывалось солнце, шум моря и запах сосен…
— Ну вот, мы и приехали. Завтра я Вас жду на том же месте…
Однажды, выйдя утром на дорогу напротив посёлка, я увидела Вилниса. Он сидел на мотоцикле и смотрел на меня своими глазами-льдинками. Как только я села в машину, мотоцикл
.
