за ним, зачем же все так нагнетать?!
В ванной комнате нефилима ждало новое потрясение: глубокая бронзовая ванна не плескала, как обычно ароматной мыльной пеной, а вовсе была пуста, что сразу насторожило. Но это было еще не все: возле диванчика, на котором проходили все болезненные процедуры ведьма перебирала свои страшные приспособления, Майра рядом держала несколько чистых полотенец, а демон, сложив на груди могучие руки, смотрел в окошко. Аликрада тоже туда посмотрела — за стеклом висел густой серый туман, ничего не было видно, но демон смотрел куда-то сквозь него.
Нефилим застыла на пороге.
— Ну, давай заходи, — подтолкнул ее Глева.
«Нет!» — Аликрада замотала головой, твердо решив, в руки ведьмы не даваться ни под каким видом. Она же опять сделает ей больно! И подходить близко к страшной палке Таннис добровольно нефилим не собиралась. Не такая она дура, как думают некоторые!
Нефилим попятилась, с силой оттолкнула предателя Глеву, который подлым образом заманил ее сюда и бросилась удирать.
— Бергалон, лови ее! — бросился за ней прислужник.
Старый демон привычно расставил руки, загоняя в угол неугомонного нефилима, но она стрелой просвистела у него между ног и рванула дальше по длинному коридору.
— Лилит, стой! — гремел на весь замок Дитривул. От топота его сапог содрогались стены, но юркого нефилима поймать не так-то просто, особенно, когда он напуган.
— Лилит, иди сюда, милая, иди ко мне! — на дороге Аликрады попалась кухарка и протягивала свои руки. Крима не страшная, она кормит ее всякими вкусностями, нефилим метнулась в ласковые руки кухарки. Ладно, пусть гладит, только бы спрятаться!
Толстая прислужница обхватила ее мягкими руками, прижала к своим многочисленным складкам на полном теле, и дрожащая Аликрада глубоко вздохнула, успокаиваясь. Крима тут же принялась ее гладить по перьям. Аликрада не возражала, терпела.
— Крима, ты ее держишь?! — прогрохотал Дитривул, приближаясь.
— Держу, Ваша милость! — вероломная кухарка подавила попытку Аликрады вырваться.
«Как ты могла?! — плеснули на нее серебром огромные глаза. — Кому же мне теперь верить, раз даже ты меня предала?!»
— Лилит, я тебя прошу, потерпи немного, — попыталась уговорить ее прислужница, но нефилим только дернула со злостью крыльями.
Демон перебросил ее через плечо и понес на пытку.
— Обещай мне, что подпустишь к себе Таннис, — потребовал он перед дверью в ванную.
Как будто у Аликрады был выбор! Попробуй не подпусти эту старую ведьму — вон у нее какая палка! Нефилим тихонько заскулила от страха. Демон втащил ее в комнату.
— Майра, готовь покрывало! — скомандовала ведьма.
— Таннис, только сделай это быстро! — попросил Дитривул.
И пытка началась! Аликраду уложили на животе на диванчик, на расстеленное покрывало и задрали подол платья. Глева прижимал к дивану ее руки, горничная удерживала крылья, а демон… тот, который притворялся, что любит ее, который отдавал ей свое щедрое тепло, который впустил в ее озябшее тело свой огонь, и, который так подло отдал ее ведьме на растерзание, теперь услужливо придерживал за ноги.
Аликрада вырывалась и плакала, дергаясь всем телом на покрывале. Какая же она дура! Кому поверила? Демону! Разве она не знала, что они жестоки? Каждое их слово — обман, а пытки хуже бича Погонщика в сто раз! Разве она этого не знала? В каждое ее ребро вбита эта непреложная истина и все же она попалась в ловушку, поверила в его лживые горячие волны, приняла за любовь его огонь. Нефилим плакала, она боялась предстоящей боли и того, что не сможет выдержать ее, опозорит свой род потомков ангелов, унизится перед демонами, и когда ведьма прикоснулась к ее ягодице чем-то холодным и резко пахнущим, Аликраде показалось, что в нее воткнули клинок.
Нефилим вздрогнула и заорала не хуже самого Дитривула.
— Еще ничего не сделали, а ты уже орешь, — недовольно ворчала ведьма. — Немного потерпи.
Много чести для них, чтобы она молча терпела. Аликрада решила не сдерживать себя. Еще чего! Знать бы только, ради чего ее пытают? Ну, чтобы случайно не проговориться. Они ничего не узнают от нее, подлые демоны!
Через некоторое время нефилим умолкла ненадолго, чтобы восстановить сорванное горло, передохнуть и набрать побольше воздуха в легкие и прислушалась к своему организму. Пока она не разобралась в болевых ощущениях, но расслабиться не могла. Ведьма что-то делала с ее кожей, но что?!
— Лилит, маленькая моя, потерпи немного! — предательница Крима дотянулась до ее волос. — А я тебе потом испеку торт. Одной тебе! Милорд разрешит, правда же, Ваша милость?
Аликраде даже показалось, будто в голосе кухарки звенят слезы, но проверять предположение и поднимать голову она не стала. Это крокодильи слезы! Такие твари есть на самом деле: они глотают свою жертву и от этого у них текут слезы! Вот и Крима такая! Нефилим отдышалась и снова задергалась в ведьминых руках.
— Милорд, придержите ей спину, пока я ее не поранила, — дребезжала Таннис.
Горячая рука прижала Аликраду к дивану, уперевшись между крыльями. Предатель! Предатель! Нефилим снова заорала так, что Глева чуть не выпустил ей руки, подскочив на месте.
— Держи крепче! — рявкнул Дитривул на прислужника. — Таннис, нельзя ли побыстрее? Ей больно!
— Нельзя! — огрызнулась ведьма. — Линии рисунка должны быть ровными. Прекрати кричать, не так уж тебе и больно! — старуха шлепнула Аликраду ладонью по другой ягодице. — Лежи смирно! Не будешь дергаться — закончим быстрее!
Нефилим умолкла и снова прислушалась к себе. Особой боли не было, только быстрые тупые покалывания по онемевшей коже. Аликрада положила голову на диванчик и закрыла глаза. Она представила себе, как разрубит ведьму пополам созревшим молодым мечом, как запрет демона и прислужников в холодную угловую комнату — они у нее насидятся там досыта! Она тихонько заскулила, жалея себя, и горячая ладонь, прижимающая ее между крыльями, дрогнула.
— Таннис, ты обещала, — тихо напомнил ведьме Дитривул.
— Уже скоро, почти закончили, — проворчала старуха. — Хоть ты-то не ной, Дитривул! Она кричит просто от страха. Ей не больно, может, чуть-чуть неприятно и все. Этот детеныш начал уже вить из тебя веревки, я напрасно пустила тебя сюда.
Она наложила на саднящую кожу Аликрады прохладную мазь и наложила повязку.
— Вот и все, — недовольная своим мягкотелым хозяином ведьма вышла из ванной, громко стуча палкой. Прислужники хотели остаться, но демон махнул рукой, отпуская всех.
— Вставай, Лилит, — Дитривул протянул нефилиму руку, но она, обиженная его предательством и вероломностью, отскочила от него в сторону.
Сердитое серебро проливалось из глаз. Нет уж! Больше Аликрада никогда не подойдет к нему. Теперь она сама по себе. Для чего понадобилось так долго ее мучить? Рана начинала ныть и быстро пульсировать под повязкой. Демон сделал шаг к нефилиму, но она снова отпрыгнула, стояла недалеко, но подойти к себе не давала. Руки крутили подол платья, крылья топорщились вздыбившимися перьями, а глаза беспокойно бегали.
— Лилит, — оправдывался демон. — Пойми, так было нужно. Это для твоей безопасности.
Он снова протянул руку, но оставался на месте, опасаясь окончательно растревожить пугливого нефилима. Аликрада осторожно обошла его маленькими шажками, не спуская глаз с вытянутой руки, выскользнула в коридор и помчалась к своей холодной комнате. Бежать было больно, но она терпела. Надо привести мысли в порядок, обдумать ситуацию и решить, как ей убежать — оставаться здесь и дальше не было смысла. Теперь им понравится ее пытать!
Майра не верила своим глазам, наблюдая, как нефилим подбежала к порогу комнаты, которую так ненавидела, замерла у входа, а затем медленно и неуверенно вошла внутрь. Окно там так и не открыли и внутри царил полумрак. Заинтригованная неправильным поведением домашнего нефилима прислужница подошла ближе и заглянула в комнату. После болезненной процедуры злючка Лилит должна была жаться к хозяину и рваться в его покои, как она всегда и делала, но сегодня она вела себя совсем по-другому: сама вошла в комнату, из которой обычно убегала, сама влезла на кровать, без понуканий, зарылась лицом в подушку и тихонечко выла.
* * *
— Плачет. Тихонько так, прямо на себя не похожа, — шептала кому-то прислужница у двери в комнату Аликрады.
— Не пошла к хозяину — это значит, обиделась на него, — вторил тоже шепотом Глева.
— Бедненькая, мне ее даже жалко, — вздохнула горничная. — Конечно, все для ее безопасности, но вот представь себе: тебя схватили и насильно сделали татуировку. Ей же не объяснишь ничего!
— Сказать, что ли Бергалону, чтобы разбудил милорда? — советовался прислужник.
— Ой, не знаю, — сокрушалась Майра. — Раз он не позвал ее сразу, то, значит, не хочет ее забирать. Давай подойдем ближе, посмотрим, как она, и тогда решим, только ты веник возьми, а то еще нападет!
— Как она там? — возник третий голос. Тихий шепот Кримы.
— Скулит.
— Как неправильно все сделали! — обвинила хозяина кухарка. — Она даже поесть не успела как следует, а Таннис могла бы дать ей, какого-нибудь зелья и тогда уж сонную резать. И держать не нужно было бы, а так только напугали ее до полусмерти. Я вот ей пирожное принесла, пойду предложу.
Аликрада хмуро смотрела в темноту, не пытаясь остановить поток льющегося серебра.
«Кем ты стала, воин-Аликрада? — звенели у нее в ушах возмущенные голоса воспитателей. — разве этому тебя учили в приюте? Вместо того, чтобы поразить демона и его прислужников ты стала их комнатной собачкой! Почему ты не умерла вместе со своими собратьями? Может, ты возомнила себя ангелом? Ты даже не грязь на их ногах, ты — прах, недостойный умереть за Создателя!»
Под носом возникло блюдце с кусочком воздушного облака, в потоке холодного серебра оно расплывалось и Аликрада не стала смотреть на него, отвернулась и сморгнула слезы.
— Посмотри, что я тебе принесла! — Крима забежала с другой стороны кровати и снова совала свое блюдце.
Больше нефилим не отворачивалась, лежала и смотрела мимо пирожного.
— Напугали тебя, глупышка Лилит! — увещевала ее кухарка. — А ты знаешь, как милорд переживал за тебя? Словно Таннис по нему резала, а не по тебе, я сама видела.
— Крима, опять ты мутишь воду? — донеслось с порога. — Милорд велел привести к нему нефилима!
Бергалон с невозмутимым достоинством заглянул в комнату.
— Лилит, иди сюда! — скомандовал он Аликраде, но та не шелохнулась.
— Не начинай, пожалуйста, — предостерег ее старый прислужник. — Вставай, пошли,
