МАШЕНЬКА (полная версия)

- влетела в следующий вагон.
Некоторые пассажиры повернули головы на её вопль, но остальные, как сидели, так и продолжали сидеть - кто молчаливо, притворившись спящими, а кто, ведя между собою свой, только им понятный разговор. Вероятно, зрение обострилось у Маши многократно: она успевала видеть всё, что происходило возле и вокруг неё (говорят, такое случается с человеком в минуту опасности).
 Она успела пробежать половину вагона, когда в дверях из тамбура, следом за ней появились трое  разъярённых хулиганов. У них был вид охотничьих собак загоняющих ослабевшую жертву. Их лица выражали ярость, азарт погони, и ещё что-то такое дикое, животное, но никак не человеческое.
Маша совсем выбилась из сил: она тяжело, хватая пересохшим ртом воздух, дышала; руки и ноги её мелко дрожали, а глаза от слабости и страха застилал туман. Она уже не могла сделать и шага, и если кто-нибудь не поможет ей, мелькнула мысль в её голове – она пропала…, окончательно и бесповоротно пропала, и ещё она успела подумать: как жаль, что я так мало прожила...
 Но помощь, на которую Маша уже совсем не надеялась,  всё же пришла. Навстречу хулиганам, загородив своей спиной Машу, со скамьи поднялся среднего роста, сухощавый мужчина, по виду совсем не силач и уж никак не мастер спорта по самбо или джиу-джитсу. Он спокойно, то ли  обратился, то ли попросил  следовавшим в охотничьем азарте парням:
- Ребята, оставьте девушку в покое.
- А то, что? – не сбавляя шага, спросил один из Машиных преследователей и нагло ухмыльнулся.
- Ничего. Я просто прошу вас оставить девушку в покое.
Парень молниеносно достал откуда-то нож и взмахнул им перед лицом Машиного заступника: «Мужик, а это ты видел?» – ощеряясь, спросил он.
Маша не успела заметить, что сделал мужчина, но нож хулигана оказался на полу, а хозяин его, согнувшись пополам в пояснице, хрипя, шептал: «Вот сволочь… ты это как, а?.. Ты это…»  - и, не закончив говорить, ткнулся носом в пол. Двое других остановились и приготовились расправиться с мужчиной. Тот сделал шаг им навстречу, и они…  попятились.
В вагоне поднялся шум и гвалт. Маша сквозь шум в ушах различала, как кто-то говорил - «Правильно, так им и надо», а другой голос, наоборот, возражал - «Бедные мальчики, этот мордоворот мог убить их, ишь, справился с малолетками!» Кто-то, зачем-то дёрнул стоп-кран и поезд, скрежеща тормозами и колёсами, стал резко останавливаться.
Маша, не ожидая резкой остановки поезда, мелко перебирая ногами и пытаясь схватиться руками за скамьи, чтобы удержаться на ногах и не упасть, понеслась к двери вагона и. стукнувшись об неё, остановилась. Мужчина, заступившийся за неё, успел ухватиться за спинки двух противоположных сидений и устоял на ногах, а некоторые пассажиры повалились, кто куда - образовалась «куча мала».
Как ни было Маше плохо, но возникшая перед её глазами, как по мановению волшебной палочки, картина, рассмешила её, она улыбнулась, и тут же,  ещё большая радость осветила её лицо - в дверях вагона показались два работника транспортной полиции. Как вовремя, подумала Маша и, мгновенно, другая мысль мелькнула в её голове – а, где же вы раньше-то были, блюстители порядка? Прятались, а теперь вот нарисовались?
Полицейский, с погонами сержанта и вооружённый автоматом, пытаясь перекричать гвалт, строго спросил: «Что случилось?! Кто остановил поезд?!» Пассажиры скучившись, заговорили все разом, но громче всех выделялся голос какой-то женщины. Маша поискала глазами и нашла.
 Интеллигентно поводя руками и закатывая подкрашенные глазки, прилично одетая женщина пыталась переговорить остальных, и это у неё получилось. Гвалт постепенно сошёл на нет, и в вагоне слышался только возмущённый голос этой женщины: «Понимаете, офицер, этот, - она показала пальцем на заступившегося за Машу мужчину, - этот, повторила она негодующе, избил бедного мальчика до смерти, он хулиган, как его земля на себе держит… - Я всё видела собственными глазами, я свидетельница…, в тюрьме таким зверям место!» 
Маша опешила! Как так, ведь мужчина заступился за неё, и не он первый ударил, ему угрожали ножом, он защищался…. Кто-то из пассажиров  попытался что-то сказать в оправдание её заступника, но интеллигентная дама не дала им такой возможности: «Помолчите, - оборвала она человека, пытавшегося заступиться за мужчину, - вы из одной компании, я вижу это по вас, вы такой же уголовник». И заступник, сконфуженно замолчал.
А трое хулиганов, в этом шуме и гаме воспользовавшись обличительным выступлением интеллигентной дамы, потихоньку ретировались из вагона и исчезли, словно их и не было здесь, и не по их вине всё произошло.
Полицейские забрали с собой машинного заступника и куда-то повели. Поезд свистнул сиреной, буфера клацнули и вскоре он уже мчался в сторону города.
                                                              *     *     *
А через полчаса Маша сидела в полицейском участке железнодорожной станции и пыталась доказать дежурному, что она пострадавшая, а мужчина, которого забрали с собой полицейские, никакой не хулиган и уголовник, а совсем наоборот, он защитил её от хулиганов…
Её заставили написать заявление, потом, привели в какой-то кабинет, и опять ей пришлось повторить свой рассказ о происшествии и, не один раз. Полицейские всё пытались уличить её во лжи. Часа через два, её перестали донимать глупыми вопросами, так она решила, и отпустили восвояси.
Выйдя на крыльцо, она увидела своего заступника. Он сидел на лавочке и курил сигарету. Увидев её, он поднялся и, подойдя к ней, как-то по-отцовски улыбаясь, спросил:
- Ну, как вы? – Я вот, подумал…
Маша только сейчас, при свете уличных фонарей, рассмотрела его.  Среднего возраста – она, как будущий врач, быстро определила - лет тридцати-тридцати пяти; среднего роста; тёмноволосый, с небольшой, чуть выделявшейся на висках сединой и голубыми, ласковыми глазами – он не был красавцем, но что-то в нём было привлекающее, мужественное  что ли, решила она, и доброе.
… подумал, простите за мою, может быть совершенно ненужную Вам заботу, продолжил он мягко и как-то неназойливо, но… негоже девушке, одной, в такое время возвращаться домой. Если позволите, я провожу вас. Идти придётся пешком, потому как, Метрополитен ещё не работает, а такси…, такси в это время очень трудно поймать…
Маша внимательно посмотрела на мужчину – нет, не похоже, что он ловелас, решила  она, с такими чистыми глазами  в голове дурные мысли не держат и, согласно кивнула головой.
…только давайте познакомимся: меня зовут Игорь Степанович, и вопросительно посмотрел на Машу. – «Маша» - сказала она, и протянула руку для пожатия.
                                                             *     *     *
Они шли по улицам просыпающегося города. Изредка, но всё чаще и чаще им встречались спешащие по своим делам, ранние пешеходы. А вот показался и первый троллейбус, но он шёл не туда, куда они шли. А они шли и разговаривали. И как-то так получилось, что говорила одна Маша, а он молчал и внимательно слушал. Она рассказала ему о своём детстве и об учёбе в университете и слегка похвасталась, что закончила его и получила направление в областную больницу. Он поздравил её и даже похвалил, сказав, что она молодец!
Подойдя к её дому, он вежливо пожелал ей удачи, пожал протянутую руку и, попрощавшись, отправился в обратную сторону. Маша обернулась и немного огорчилась, увидев, что он не обернулся и не посмотрел, как она войдёт в дом.
Дверь открыла ей заспанная Елизавета Аркадьевна.  Проворчав: «Уважающие себя девушки до рассвета не гуляют» - ушла досматривать сон, а Маша ушла в свою комнату и, быстро раздевшись, юркнула под одеяло. Но сразу сон не пришёл к ней.
 Она попереживала о случившемся на даче, и обидчиво надулась на Олега. Потом, вспомнила неприятный эпизод в вагоне и вновь испугалась, а потом вспомнила своего нечаянного заступника и провожатого и спохватилась – как же так получилось, что она, взрослая девушка, достаточно умная и по своему красивая, так смогла опростоволоситься – выложить незнакомому человеку всё о себе, а о нём ничего не узнать? Кто он, её нечаянный заступник, чем занимается по жизни, женат или холост, и здешний ли он, столичный, или приезжий откуда-нибудь с периферии житель?
 А ещё  она подумала, что он ничего себе…, был бы чуть помоложе, она бы…. С этой, несколько вульгарной и недостойной для девушки, на её взгляд, мыслью, она забылась в тревожном сне.
                                                                                 *    *    *
Родителям о случившейся с ней неприятности в электричке она ничего не рассказала, а имя Олега вообще запретила упоминать при ней. На попытку матери дознаться о таком её категорическом, как она выразилась, решении, она только ответила, что разлюбила Олега. Мать в сомнении покачала головой, но выяснять причину  неожиданного запрета на имя Олега, не стала. Хотя и рассчитывала на скорую свадьбу дочери – пара была замечательная.
 А отец, узнав о её решении, лишь пробурчал: «Рано ей ещё замуж выскакивать… пусть ещё погуляет, разберётся в своих чувствах. – Не приставай к ней и не торопи, мать».
Машенька вышла на работу, и её новая больничная жизнь полностью захватила  все её мысли и время: больные, анализы, анамнезы и кардиограммы, пятиминутки и кончина нескольких тяжёлых больных – отнимала всё её время. Но в глубине души она продолжала любить Олега и всё время помнила о нём.
 А он? Он тоже не оставлял её в покое – регулярно, как по расписанию, приходил к ним домой, приносил цветы и билеты то в концерт, то в кинотеатр, то на вернисаж.
 Она не выходила к нему и подарков не принимала. Через Елизавету Аркадьевну она передала ему, что видеть его больше никогда не желает, и пусть он уберётся из её жизни, предательство она не намерена прощать.
 Олег просил прощения и однажды, поймав её как-то на улице, упал на колени и при всех попросил её смилостивиться над ним, простить. Он говорил, что полностью осознал свою ошибку, и что он никогда-никогда не даст ей повода сомневаться в нём, и он очень любит её и жить без неё не может.
 Но Маша, продолжая любить Олега, не верила ему и постоянно отвечала - «Нет!»
 Через полгода она стала страшиться встречи с ним и старалась менять время выхода на работу и возвращения домой. Но Олег везде находил её. Он даже к ней в больницу несколько раз наведывался, и через медсестёр и санитарок передавал ей цветы.
Его назойливое ухаживание наконец-то совершенно надоело ей, а потом она ещё и поняла, что разлюбила его. Возможно, тогда подумала она, если бы он не был так навязчив со своей любовью, она бы постепенно простила его и у них, вероятно, сложились бы отношения, но сейчас он был противен ей.
 Она  всё чаще стала вспоминать своего невольного заступника, того мужчину, который спас её от хулиганов в электричке: как же его звать? – постаралась она вспомнить его имя и, память, или подсознание, мгновенно подсказали – его зовут Игорь Степанович. Да, Игорь Степанович никогда бы так не поступил, подумала она. У него есть чувство гордости и собственного достоинства, он настоящий…, она чуть не сказала - «настоящий полковник», как поёт в своем знаменитом