разговоров. Дело в том, что я выпила несколько рюмок водки, которую никогда не пью и уснула в машине. Проснулась, когда мы уже подъехали к дому. Паша даже не сразу растолкал.
– Какой я тебе Витя? Ты, сука, меня за кого принимаешь? - Заорал Кочетков, глядя на неё сумасшедшими глазами – хочешь, чтобы я, как твой муж садист, с тобой поговорил? Он неожиданно подошел к шифоньеру и извлек гимнастерку, рукава и грудь которой были залиты ссохшейся кровью
– Узнаешь чья гимнастерка? Ой, а в чем это она? В томате? Нет, в кровище. Он в ней вымазался об тех, кто врал, как ты. Так будешь давать показания, или вся сейчас станешь у меня, как эта гимнастерка? – Он ткнул этой гимнастеркой ей в лицо. Таисия разрыдалась
– Я правда не помню, о чем говорили потому, что спала.
Кочетков поднял трубку телефона.
– Давай Лискевича - сказал он кому-то. Через минуту в кабинет ввели Павла Александровича. Лицо его было избито. Левое ухо рассечено пополам, верхняя его часть держалась на куске кожи. Левый глаз закрыт был какой -то кровавой лепёшкой. Он встал на колени и попросил
– Скажи им всё, что знаешь, Тася , Богом тебя молю – однако дважды при этом умудрился ей подмигнуть уцелевшим правым глазом. Глядя на мужа, Таисия тряслась от ужаса
– Паша, так что я должна сказать? Я ведь ничего не знаю.
– Объясни ей, Павел Александрович, что она должна рассказать, да по-быстрому.
– А вот это уж без меня, Витя. Без меня, дорогой.
–Ладно, будь по-твоему. Хозяин барин. Сами разберёмся.
– Уведите его.- Приказал он конвою. Как только за конвойными закрылась дверь, в кабинет заглянул Майрановский. Он поманил Кочеткова и оба они исчезли на бесконечные два часа. Когда Кочетков вернулся, было заметно, что он взбешен и едва сдерживается. План его оставить Антонину без надзора матери не удался. Он подошел к столу, подписал пропуск и протянул Таисии
– Иди – сказал он – но прежде, чем рот раскрывать, думай. Это мой тебе совет.
Как шла тогда к выходу по коридорам Лубянки Таисия впоследствии вспомнить не могла. Дома она не в состоянии была объяснить Антонине, почему кругом такой беспорядок. Только вечером, немного придя в себя, прошептала, что Павла Александровича арестовали. Но, когда рано утром проснулась и увидела себя в зеркале, была изумлена. За ночь надо лбом появилась седая прядь. И как было не поседеть от осознания того, что жила с человеком, который возможно избивал её единственного, по-настоящему любимого ,Георгия Ветрова, а чуть позже другого близкого ей человека, бесконечно уважаемого Василия Лугового. Окровавленная гимнастерка, рабочая одежда мужа стояла перед глазами. И разве раньше обо всём этом она не догадывалась? В том и беда, что догадывалась.
- Всё, на этом точка - поклялась она себе - больше мужчин в моей жизни не будет. Через день домой позвонил Кочетков. Словно ничего между ними ни произошло, он приветливо спросил.
–Ну, как ты, Тася, оклемалась? Завтра до четырнадцати ноль, ноль должна съехать с квартиры. Поняла меня?
– Поняла – ответила Таисия и добавила – съеду.
Но на работе Майроновский, выслушав её, усмехнулся. Какой он быстрый Витя. И тут же позвонил своему начальнику и приятелю Всеволоду Меркулову, после чего сказал
- Живи, как жила. Не нужно никуда съезжать.
Чекисты
С 1933 года Сталин начал искать человека на пост руководителя НКВД вместо Ягоды. Главное требованием к кандидату было отсутствие дореволюционного партийного стажа, т.к. в его задачу входило устранение членов ещё ленинского политбюро Каменева и Зиновьева, Бухарина и Рыкова. Ягода для этого не годился. Сталин уже несколько лет присматривался к Ежову. Гибель Кирова стала для этого человека последней проверкой. Дело в том, что, как доложил наркому Г. Г.Ягоде Ф.Д.Медведь, руководитель УНКВД по Ленинграду, Киров был убит в своём кабинете, при весьма пикантных обстоятельствах. А именно, во время полового акта со своей многолетней любовницей Мильдой Драуле. И убил его муж Драуле Николаев. Когда Ягода доложил эти факты Сталину, тот в бешенстве бросил трубку, прервав разговор с наркомом. Погибнуть в бытовой ситуации член политбюро не мог, ни при каких обстоятельствах. По вертушке он немедленно позвонил Медведю в Ленинград и сказал тому
– Вы там что за сплетни распускаете? Даже нам тут известно, что товарища Кирова убили не в кабинете, а около кабинета, когда он направлялся туда. Позаботьтесь о том, чтобы мы больше никаких сплетен не слышали. Пришлось одежду Кирова привести в порядок. Труп вынести в коридор. Ударом пистолета оглоушили Николаева, положили его рядом с Кировым. Затем произвели два выстрела. На шум выстрела выскочили люди. Но и тут сваляли дурака. Следы от пуль отчетливо просматривались на потолке и стене. Проблема возникла ещё и со старшим охранником Кирова, Борисовым. Он никак не хотел, смириться с ролью, которую ему было предложено сыграть. Он твердил одно и то же.
–Я Мироныча из виду не отпускал до самого кабинета. Пока он, значит, с Мильдой в кабинет для отдыха не вошел. Всё согласно инструкции. Не первый раз такое дело. Они с ней и на охоту ездили не раз. А в августе в отпуске вместе были. У Медведя не выдержали нервы и он дал недогадливому как следует в ухо. Делать он это умел. Немолодой охранник оказался в нокауте. Его вернули в сознание с помощью нашатыря. Но первое, что он сказал очнувшись
– Я на себя клеветать не стану, хоть убейте тут. И убили, конечно. А что было делать. Не к генсеку же тащить дурака, чтобы тот ему рассказывал, что надо говорить на следствии
Сталин, перед отъездом из Ленинграда, объяснил Ежову буквально в двух словах свой взгляд на трагическое событие. Николай Иванович мгновенно понял, что от него требуется. К стенке и в лагеря направился так называемый «Кировский призыв». Ленинград был очищен от троцкистов-зиновьевцев. Впрочем, выявлялись и разные недобитые буржуазные элементы. Бывшие офицеры и царские чиновники и прочая ненадёжная публика. Более того, с Николаевым поработали и он дал какие нужно показания. Тринадцать человек так, или иначе связанных с ним по работе, были расстреляны вместе с ним. Мильду и её сестру и других родственников расстреляли, разумеется, тоже. Сталин высоко оценил работу Ежова и в феврале 1935 года тот был назначен председателем КПК и секретарём ЦК. Вождю стало очевидно, что этот карлик с глазами психопата исключительный исполнитель, которому только нужно показать направление, он носом и асфальт вспашет. И с осени 1936 года Ежов назначается наркомом внутренних дел. После этого Николай Иванович становится частым гостем Сталина. Вождю нравилось в этом миниатюрном человеке прежде всего то, что он умел молча слушать и мотать всё на ус. Что такое мораль и совесть Николай Иванович не знал никогда. Сталин наметил главную задачу и определил три этапа её решения. Первый этап - подготовка к процессу Зиновьева и Каменева. Второй - устранение троцкистской оппозиции в армии и чистка собственных кадров НКВД и, наконец, устранение троцкистско-бухаринского правого уклона.
Антонина.
В 1939 году Антонина закончила десятилетку и подала документы в первый Московский мединститут. При заполнении анкеты в графе происхождение указала - отец рабочий, мать- госслужащая. Экзамены сдала легко. И училась легко. Она была просто невероятной красавицей с прекрасной формы ногами, лощеной кожей, великолепным телом и прекрасным лицом. Её васильковые, ясные глаза смотрели на мир с ласковой надеждой. На одной из первых лекций профессор-гистолог Новицкий вдруг прервал лекцию и попросил её в перерыве между парами подойти к нему. Когда она выполнила его пожелание, с улыбкой сказал
– Студенты, голубушка, на меня должны смотреть и ни на что другое. На моих лекциях попрошу назад садиться, на галёрку. Вообще вам бы, как Орловой в кино блистать. Медицина наука строгая, порой скучная. Она ему ответила
– Я, Владимир Фёдорович, готова в строгости поскучать даже на галёрке.
– Ну, дай Бог. Впрочем, посмотрим, посмотрим.
Первую сессию она сдала на пять. Владимир Фёдорович тогда заметил коллегам.
– И в красивых головках бывает мозговое вещество. Нет правил без исключений. Впрочем, красивая и умная - ужасное сочетание.
За ней, конечно, ухаживали многие. Постоянно возле неё роились парни, но она не выделяла никого. Доброжелательна была со всеми, а тех, кто приближался слишком близко, умела вернуть на безопасную дистанцию.
Чекисты
В середине 1939 на совещании руководства НКВД Л.П.Берия сообщил, что следствие по делу генсека комсомола Косарева завершено. Оно показало, что комсомольская организация превратилась в кузницу изменников и шпионов, вместо того, чтобы воспитывать нам смену. Необходимо больше уделять внимания молодежи. Скептическое отношение к молодым женщинам, распространенное среди прошлого руководства, это проявление преступной близорукости. Женщины незаменимы как в разведке, так и в контрразведке. Косарева, кстати, помогла изобличить наш секретный сотрудник. Необходимо усилить вербовку молодых людей в наши ряды. Причем, следует обратить особое внимание на студентов, завтрашних командиров производства. Работа в вузах закипела. В поле зрения НКВД попала одной из первых Антонина.
Антонина.
В начале 1940 года Антонину вызвали в кабинет декана. За столом декана сидел незнакомый мужчина с неприятным, каким-то топорным лицом. Маленькие колючие глазки пристально разглядывали девушку
– Садитесь, Ветрова, - сказал незнакомец. Потом решительно протянул руку.
– Будемте здоровы. Меня зовут Иван Степанович. Я из НКВД. Ручка какая у вас мягонькая! У Тони по спине пробежала холодная волна страха, но вида она не подала. Даже кротко улыбнулась чекисту. Тот же покачал восхищенно головой, изобразил соответствующую мину на лице
– Красивая вы! Скажи, что такие красивые бывают, я бы не поверил, а теперь вот сам убедился.
– Спасибо на добром слове, Иван Степанович. Только зачем я вам понадобилась? Меня прямо с лекции вызвали.
Чекист, отрываясь от созерцания этой невиданной красоты, сделал серьёзное лицо
– Ваш отчим Лискевич - враг народа, много нанёс вреда стране. Может быть, вам, его приёмной дочке, стоит серьёзной работой в наших рядах восполнить потери государству.
Тоня тоже, очень серьёзно глядя в глаза вербовщику, спросила
– А вы, Иван Степанович, Лискевича знали?
– Лично знаком не был, но видеть приходилось часто. Я фельдъегерем работал, а он начальство.
– А вот я его и видела не часто. Только по воскресеньям мельком, по дороге из своей комнаты на кухню. За всё время десятком слов обменялись. Не больше. Он ведь по ночам даже работал. И отчимом он мне не был и, когда его арестовали, мне было только 14 лет. Я даже где он работал не знала. Как же так, несколько лет вы, взрослые чекисты, не могли распознать врага. А теперь спрашиваете с меня за это. Поймите правильно. Я, как комсомолка, всегда рада помочь нашему правительству, но я ведь учусь и намерена посвятить себя советской медицине. У меня и сейчас минутки лишней нет. Сплю по пять часов в сутки, а иногда меньше. Если замечу что-то подозрительное, сама позвоню и сообщу.
– Ну, ну. Хорошо! Запомните мой телефон на всякий случай. Тоня взяла бумажку с номером прочла и вернула её назад чекисту.
– Я
