Привычка жить

дождался восхода солнца.
 
   Ирбис был слаб и болен. Уже несколько дней его мучил голод. По годам он был не стар. Но прошлым летом, охотясь на архара он нарвался на растяжку, оставленную двуногими. Он бы не пережил зиму. Ему повезло, поздней осенью в соседнем ущелье одна группа двуногих, перестреляла другую группу. И гордый снежный барс, словно равнинный шакал, питался всю зиму падалью. С наступлением тепла трупы стали разлагаться, и ирбис в теле которого сидело несколько осколков металла, стал голодать. Изредка получалось поймать зазевавшегося кеклика. Две недели назад ему опять повезло, он нашёл труп сорвавшегося со скалы горного козла. Но его мясо быстро закончилось, и уже несколько дней снежного барса грыз голод. Вчера вечером он заметил на леднике ползущего двуногого. Ирбис хотел напасть на него, но ощутил страшный запах металла и взрывчатки. Именно такой запах он услышал перед тем, как в его сильное красивое тело впились осколки. И теперь снежный барс ждал. Ждал когда двуногий, тоже больной и слабый, сдохнет чтоб продлить на несколько дней его жизнь.
 
   Вертолёт Ми-8 с бортовым номером 217 возвращался за группой ПСС. Позавчера духи сбили вертолёт, а вчера Поисково-Спасательная Служба нашла его обгоревший корпус в ущелье. Приземлиться рядом возможности не было, поэтому оставив группу ПСС для поисков и выноса останков экипажа, 217й вернулся на базу. Сейчас они летели за группой и трупами боевых товарищей. Пролетая над небольшим ледником, штурман следивший за наземной обстановкой закричал:
- Командир! Там на леднике человек!
Командир повернул винтокрылую машину, сделав круг над ледником.
- Труп наверное. Заберём группу, будем возвращаться, заберём и этого.
 
 
   Васька наслаждался последними в своей жизни лучами ласкового тёплого солнца. Вдруг услышал рокот вертолётного двигателя. Пока собирался с силами чтоб помахать руками, или просто пошевелиться, вертолёт сделав круг улетел. Не было сил даже на огорчение или злость. Просто опять выплыла мысль:
- Зачем тянуть? Зачем растягивать боль?
   Рука сама нашарила верный «Стечкин», большой палец привычно щёлкнул предохранителем.
 
   Ирбис тоже услышал и увидел вертолёт. Решил что большая громкая птица, может лишить его законной добычи, и бросился на больного двуногого.
 
   Уже поднося ствол к виску, Васька увидел прыгнувшую на него огромную кошку, инстинктивно повернул пистолет и несколько раз выстрелил в ирбиса. Тот упал на своего врага уже мёртвым.
 
   Возвращавшийся вертолёт подлетел к леднику. Штурман заорал в микрофон переговорного устройства:
- Ах…ть!!!  Командир!!! Глянь! А ты говорил труп! Этот труп ещё и снежного барса завалил!!!
 
   Васька, в новой с иголочки форме с погонами прапорщика, вошёл в родную роту. Незнакомый дневальный, стоящий на тумбочке заорал:
- Дежурный по роте!!! На выход!!!
  Из расположения выскочил сержант. Остолбенел. Затем заорал:
- Башкир! А мы тебя похоронили!- Разглядев погоны, осёкся.- Ой! Извините товарищ прапорщик!
- Зёма! Ты чего! Для тебя я всегда Башкир!
   Обнялись, сержант попытался закидать вопросами, но Васька остановил его:
- Тормози земеля. Всему своё время. Вечером с гостинцами приду, потреплемся. А сейчас мне ротный нужен.
   Зайдя в канцелярию, поздоровался:
- Здравия желаю, товарищ капитан!
   Командир роты выскочил из-за стола воскликнул:
- Вот это да! Явление Христа народу! Уже прапорщик! Ко мне? Взводным?
- Нет, товарищ капитан. Я только поздороваться зашёл. Начальником дивизионного стрельбища меня назначили.
- Слушай! А тут всякие слухи про тебя. Якобы погиб где-то? И морда вон вся в шрамах?!
- Да не, товарищ капитан. Слухи это. А шрамы, так это анероид разбился, вот морду стекляшками и поцарапало, в госпитале отлёживался.