из тюрем, преступники, избежавшие суда и наказания, простп бродяги, кто не может ужиться среди людей. По сути, они мало чем отличаются от животных: разгуливают в горах, охотятся, живут как придется. Иногда заходят к нам, но ведут себя хорошо, потому что нуждаются в нас: в обмен на шкуры, ценные камни, они могут получить от нас нечто такое, чего им не найти в горах.
- Так что не стоит их бояться?- поинтересовался незнакомец.
- Когда они сами приходят к нам, то нечего. Но если встретиться с ними в горах, то лучше от них укрыться, но если это невозможно, я попробую поговорить с ними, они ведь знают меня. Но сопротивляться им бесполезно, они справятся с нами уже одним своим числом.
- Сколько их?- поинтересовался незнакомец.
Я ответил, что человек двадцать-тридцать, но будь их даже всего с десяток, нам с ними в любом случае не справиться. Они знают места не хуже меня, тем более, что хорошие стрелки, потому что с помощью оружия только и выживают. Будем надеяться, что нам они не встретятся.
Мой сын тем временем запряг лошадь в телегу, он должен довести нас до того места, откуда начнется наш путь. Ехать нам было около часу, и все это время я молчал, потому что с незнакомцем мы только притирались и я опасался ляпнуть что-нибудь неподходящее, рассмешить незнакомца и выставить себя в неважном свете перед сыном. Иногда, когда уж совсем уставал молчать, негромко напевал песню о том, как все вокруг красиво, и как это важно, что Бог подарил нам глаза.
- О чем поешь?- поинтересовался незнакомец,- ничего не понимаю, но слушается приятно. Она о грустном?
Я попытался объяснить, что песне неважно быть о чем, слова неважны, так же, как и мелодия. Если человеку вдруг становится хорошо, спокойно на душе, он садится поудобнее и начинает петь, и на душе становится еще лучше. Когда предстоит что-нибудь совершить, вот как нам сейчас, то лучше не думать, как все пойдет - ведь все равно ничего не известно - а лучше просто запеть.
- Да ты, похоже, медитируешь,- улыбнулся незнакомец.
- Да-да,- ответил я, не желая спрашивать, что он имеет в виду, чтобы не выглядеть глупо перед сыном,- я похоже медитирую.
Я, пришелец
Забавный все-таки человек, этот Солангри. Я на две головы выше него, а он попытался взвалить на себя все самое тяжелое. Я так и сказал ему, а он ответил:
- На самом деле, я уверен, что вы устанете скорее меня, ваша сила не особо поможет вам в горах. Там дышится по-другому, ваш вес, вместо того, чтобы помогать, будет только прижимать вас к земле. Да и одеты вы не так, как должно: вас можно в красивом кино снимать, но у вас неудобная одежда для походов. А сам я таскал грузы и потяжелее.
Очень скоро я убедился в его правоте. Мои высокие, до половины икр, кожаные ботинки были достаточно хорошо разношены для ходьбы по ровной местности, в горах же, хотя местность была еще пока достаточно пологой, они уже через полчаса нажали жать мне в самых неожиданных местах. Солангри посоветовал мне перешнуровать их покрепче. Куртка, которая спасала меня от ветра и прохлады в низине, здесь стала обузой: она была достаточно тяжелой, заставляла меня потеть, а когда я попадал под ветер, то он леденил мое вспотевшее тело.
Солангри, замечая все это, устраивал частые привалы, примерно каждые полчаса. Ему удавалось всегда выбирать удачные места, точно нарочно приготовленные для отдыха.
- Я знаю здесь все, пожалуй с закрытыми глазами мог бы найти дорогу. Будем останавливаться так часто, как понадобиться, не стесняйтесь только просить.
Я с завистью поглядывал на него: как он легко ступает по тропинкам своими в легких с виду тапочках ногами, как ощупывает пяткой место, прежде чем на него вступить. Но получалось у него это быстро, он точно скользил. Я вспомнил слова Бабеки, что длинные ноги в горах не самое главное. Мне вот они, например, только мешали, как мешали и ботинки, которые я бы с радостью скинул, если бы не опасался испугать Солангри.
Ближе к обеду он остановился у неглубокой пещеры - скорее даже углубления в скале, где, он сказал, мы можем разжечь огонь, не опасаясь, что нас заметят. Я понял, что он имеет в виду этих ужасных охотников, мне же в голову пришлло совсем другое, которое тоже подсказывало соблюдать осторожность. Внутри пещеры был выложен камнями круг, который не раз использовался для костра. Солагри насобирал сухих веток и повесил над костром котелок с водой, которую он принес откуда-то неподалеку.
В пещере нам обоим было не поместиться, в ней самое большее было места для костра и одного небольшого человека, вроде Солангри. Поэтому мы уселись снаружи, на земле, развалившись и опершись спинами о склон. Я провел рукой по земле рядом с собой и ощутил под ладонью упругую мягкость травы, какое-то насекомое, жучок, заползло в мою ладонь, но я не стал ни давить его, ни прогонять - я наслаждался жизнью.
Он заварил чай, мы перекусили им приготовленными лепешками с вяленым мясом. Я не мог перестать есть, и с радостью проглотил бы все запасы, еслии бы Солангри не остановил меня, сказав с улыбкой, что нам понадобится что-то перекусить и вечером, когда мы остановимся на ночлег. Он сказал, что горы увеличивают аппетит, и соорудил из веток ловушку, в которую полагал поймать зайца, которым мы сможем полакомиться обратном пути.
Дорога с каждым шагом становилась круче, многие места приходилось обходить, так что короткий, казалось, отрезок пути мог растянуться на час. Я заметил вдруг, что лицо у Солангри стало озабоченным, хотя считал, что ничто не может его удивить или озадачить. Он продолжал хмуриться и поглядывать на небо, по сторонам. Я поинтересовался у него, что такое его заботит, все ли у нас идет по плану?
- Мы двигаемся слишком медленно,- сказал он,- вряд ли нам удастся добраться до места до полуночи. Но я, впрочем, на это и не рассчитывал. Меня больше беспокоит то, что погода меняется, и меняется слишком быстро. Я знаю одно место, которое скроет нас от непогоды, боюсь только, что мы не успеем до него добраться.
Поначалу я ничего не замечал, никакого изменения погоды. По-моему, так стало только теплее, ветер затих, две-три тучки вдалеке вряд ли могли чем-то нам навредить. Но своему проводнику я верил и ускорил шаг. А вскоре тучи и в самом деле начали увеличиваться в размерах, к тому же их стало больше. Солангри сказал, что до непогоды нам осталось час или полтора, и что до того убежища, о котором он говорил, нам не успеть добраться. Но он знает другое неплохое место, и мы будем там черех полчаса, хотя для этого нам придется изменить маршрут.
Мы чуть вернулись назад, а затем свернули в сторону и еще прошли немного, навстречу ветру, который все крепчал и в его порывах даже присутствовали мелкие еще капли дождя. Неожиданно мы вышли в место, едва ли не со всех сторон огражденное от непогоды. Казалось бы, все для нас произошло удачно, если бу у меня не развязался ботинок. Я опустился на колено, чтобы завязать его , а после, когда выпрямился, то почувствовал и даже услышал, как что-то хлюпнуло под подошвой моего ботинка.
Во мне почти полтораста килограмм веса, так что неудивительно, что от змейки ничего не осталось, кроме шкурки и мокрого пятна. Такие змейки достигают длины самое большее двадцати сантиметров, и яду в них ровно столько, чтобы вызвать у жертвы головокружение и может рвоту, хотя ребенка или ослабленного человека, пожалуй, могут и убить. Проводник, Солангри, сказал, что обычно змейки живут парами. Он взял в руки сухую ветку и обшарил ею место, где мы остановились.
- Лучше бы нам, на всякий случай,- сказал он,- подняться повыше.
Бебека
Утром ушел в горы Солангри с незнакомцем. Поскольку я все равно не спал, то поднялся на холм и проследил, как повозка Солангри, которую вел его старший сын, Арик, выехала из поселка и скрылась за поворотом. Я просидел так час с небольшим, размышляя о жизни, до тех пор, пока не увидел, как Арик возвращается один. А думалось мне о многом. Я не хотел бы поменяться с Солангри, от такой же, как я, местами может где-то удачливее, где-то способнее. Но поставь нас рядом, нас и не отличить: он разве что ростом повыше и тощий как палка; я же крепкий, меня не то, чтобы не сломать - не сдвинуть с места.
Провожая взглядом возвращающуюся телегу Арика, я вспоминал незнакомца. Завтра-послезавтра он уйдет туда, откуда пришел, а я, как, впрочем, и Солангри, останемся здесь, ждать, что кто-нибудь еще к нам зайдет. Такого может ни разу больше не произойти за всю нашу жизнь. И единственная надежда на то, что в следующей жизни мы переродимся в таких людей, как этот незнакомец.
А к вечеру в наш поселок пожаловали еще двое незнакомцев, они ходили вокруг и распрашивали, не видел ли кто незнакомца, что ночевал у меня. Сначала его послали к Ярику, а тот уже привел их ко мне. Они были такими же крупными, как вчерашний незнакомец, только разговаривали они погрубее: сделай то, принеси то, точо они нас за людей не принимали. Так что я сразу подумал, что не буду иметь с ними никаких дел.
Меня они сразу насторожили, потому что слишком много выспрашивали. Про того же незнакомца, которого они называли Пьютер, как он, например, выглядел, что у него было с собой, что рассказывал, о чем расспрашивал. Хотя и делали вид, что они его коллеги и знают его хорошо. Когда Бебека упомянул о родинке на его щеке, только сказал, что не помнит на какой, незнакомцы переглянулись и сказали, что на правой, хотя у Пьютера, как они его назвали, насколько он знал, не было нигде никакой родинки. Так вот он понял, что не знали они его.
- Меня зовут Найтан,- сказал один из них, черноволосый, он всегда говорил больше другого,- а его зовут Майфса. Мы разыскиваем нашего приятеля Пьютера, чтобы передать ему кое-какой прибор, без которого ему не обойтись. Если ты сможешь проводить нас к тому месту, куда упала молния, мы заплатим хорошо.
Он поинтересовался, знаю ли я, сколько получил от Пьютера Солангри? Я знал, и назвал двойную сумму, после чего Найтан пообещал мне вдвое больше, если я доставлю их месту падения молнии раньше, чем туда подойдет Солангри. Я ответил, что вряд ли нам это удастся, поскольку вышли они еще утром и предположительно будут на месте завтра к обеду или полудню. К тому же Солангри - проводник ничуть не хуже меня (не знаю, почему Пьютер выбрал именно его), и если мы выйдем завтра утром, то они уже опережают нас на целые сутки. В длинном походе мы, конечно, могли их обогнать, но невозможно это сделать в походе длиной в два дня.
- Но можем мы хотя бы попытаться,- поинтересовался Найтан,- ведь может произойто что-нибудь такое, что задержит их, а стало быть поможет нам?
И тут я рассказал, что задержать их может многое что, погода может испортится, может произойти оползень, хотя в это время года их быть не должно, но в последнее время в горах начало твориться черт-те-что. Могут задержать охотники, и я рассказал незнакомцам про них. Нам и самим следует их остерегаться, сказал я, а также диких зверей, а еще рассказывают, что в некоторых горных местах водятся существа, которые и не люди, и не звери, возможно ожившие камни.
- Это легенды,- сказал Майфса,- меня могут еще насторожить люди, крупные дикие звери, но ожившие камни,- он засмеялся,- я уже давно вышел из детского возраста.
Я и не заметил, что совершенно неожиданно дал согласие
Благодарю за приятное чтение!