Глава 4: Павел

вола его, ни осла его, ни всякаго скота его, ни всего елика, суть ближняго твоего.
   Все эти Заповеди, что открыл Господь Моисею на горе Синай, каждый из нас должен
знать и исполнять. Но по малодушию нашему мы нарушаем их и от того грешим. Как, если не аккуратный работник весь испачкается, пока дело сделает. Но бежит он в баню, чтобы

1. Трактат Эрубим. 2. (Ин. 20, 22 – 23). 3. Я (церковно-славянск.). 4. Богов (церковно-славянск.).
5. Идола (церковно-славянск.). 6. Что (церковно-славянск.). 7. Вверху (церковно-славянск.).
8. Не произноси (церковно-славянск.). 9. Напрасно. (церковно-славянск.). 10. Чтобы (церковно-славянск.).
11. Да будет посвящен (церковно-славянск.). 12. Не произноси (церковно-славянск.).  
13. Ближнего.  (церковно-славянск.). 14.  Поля (церковно-славянск.).
тело помыть. Так и мы, согрешив, должны идти к священнику и исповедовать грехи свои перед ним, покаявшись, отречься от них, чтобы душу очистить от греховной грязи.
-     Все это раньше мы и не знали, - сказала Наталья Геннадьевна. – Жили в грехе и не ходили в Церковь на исповедь. Вова мой так и ушел с грехами. Кто ему там поможет?
-     А Вы для чего? А Церковь? – спросил Никодим.
-    Я то, что могу? Только вот, если поплачу о нем.
-    Слезы Ваши для Вас. Для его души молитвы наши нужны. Он уже о себе помолиться не может. Это мы обязаны, пока живем здесь, молить Господа о прощении грехов умерших. И сами и вместе с Церковью.
-    А за меня, кто будет молиться, как если меня не станет? Сын то у меня молитвам не приучен. Да и не крестила я его. Мама, дорогая!        
   Нередко вели разговоры о паломниках, святых местах, монастырях и святых землях,
расположенных на территориях инославных Бога государств.
   Павла Андреевича заинтересовал вопрос – как Никодим переходил границы?
   Никодим ответил ему так.
-    Понимаете, Павел, трудности были только с Советским Союзом. Границу переходил на участках Грузия – Турция или Азербайджан – Иран. До конца семидесятых годов в тех местах перейти границу было очень просто. Это потом появились рубежи шириной в два километра с заставами, контрольными валиками1 , ловушками и системой проволочных заграждений. Но к тому времени меня выдворили из СССР, как особо опасного государственного преступника.    
   После этих слов у Натальи Геннадьевны на лице появились розово-белые пятна, и она стыдливо опустила голову.
-     А моя особая опасность, - продолжал говорить Никодим, - заключалась в положительном ответе на вопрос следователя КГБ: «Вы действительно не собираетесь устраиваться на работу и заниматься общественно-полезным трудом, а планируете ездить по стране, незаконно пресекать границу СССР и посещать монастыри, церкви и прочие чуждые
советской морали общественные заведения?»    
-    А почему срок не дали за пересечение границы? – спросил Павел Андреевич.
-    Меня же не задерживали на границе. А в то время в КГБ были положительные сдвиги в сторону гуманизации этого заведения. Условия обитания в их следственных изоляторах были намного лучше, чем в системе МВД СССР. Я же находился в следственном изоляторе для особо опасных государственных преступников – «Лефортово». Перед тем как выдворить меня из страны, со мной беседовали следователи за столом Лаврентия Павловича Берии – гордостью «Лефортово». Даже дали потрогать старинный телефон, которым он пользовался.        
-    Как я тогда испугалась, когда за тобой пришли гномы в дом моей свекрови, - сказала Наталья Геннадьевна. – И конечно больше за себя и за свою семью. Ты же по на рассказывал
своему адвокату, Артему Ролику, о своих странствиях. А он был завербован КГБ еще в студенческие годы. Учился он плохо – был двоечником, вот и заключил с ними сделку.    
-    Оказавшись в «Лефортово», я увидел Россию и с другой стороны, - сказал Никодим. –
Там было действительно больше заключенных из душегубов и изменников Родины, выдавшие секреты Государства.
   Меня вывезли в Алжир – город Константину и потеряли. Население – арабы, берберы и европейцы. Так что там, я особо не выделялся.  
    В семьдесят шестом году в Алжире была принята Конституция, где Алжир объявляется Народной Демократической Республикой. Государственная религия – Ислам. Коммунистам в Алжире не доверяли, хотя те все же вошли немногочисленной группкой во Фронт национального освобождения. По их наущению, руководство Фронта предложило мне покинуть страну. Я и покинул. Был в Заире, Габоне, Народной Республике Конго, Анголе. Год жил в экваториальных лесах с пигмеями. Рост у них не выше одного метра и сорока

1. Полоса вспаханной земли шириной девять или четыре метра вдоль границы.
сантиметров. Видел бушменов и баконго. Они почти такого же  роста. Зато сара и котоко. были с мой рост, Без проводника по лесам ходить опасно. Среди них много язычников.
Съедят и весточку домой не отправят. Есть и католики, и протестанты.
-    А Православные и армяне-григориане там есть? – спросила Наталья Геннадьевна.
-    Нет, их я там не встречал, - улыбнулся Никодим и продолжил свою речь. – Так вот – с виду без штанов, а в географии разбираются. Россию знают. Правда, боятся нас. Говорят: «Вы плохие. На костях своих предков танцы устраиваете». Пять лет жил в Африке. Потом были Турция, Греция и Палестина. В июне девяносто первого «проехал» границу Ирана с
Азербайджаном. Год жил на Каме. Затем прибыл в Сергиев Посад. А в октябре девяносто третьего, если помните, в Москве начались безобразия. Было такое впечатление, что многих я уже где-то видел. И знаете, вспомнил – в «Лефортово» – в камерах для особо опасных государственных преступников. А теперь они уже все в Кремль переселились, а про меня и не вспомнили. В декабре уехал из России. В две тысяча третьем приехал в Узбекистан. Над русскими там издеваются. Ждут на вокзалах. Останавливают. Задерживают. Обыскивают. Ищут российские рубли или американские доллары. Меня не трогали. Не молод, да и на их языке говорю. Три года уже как в России.
-    Так, Никодим, - настороженно спросила Наталья Геннадьевна, - а документы у тебя есть какие?
-    Да – паспорт СССР старого образца. Мне его товарищи из КГБ в Алжире вернули. Сказали: «На паспорт, чтоб не потерялся здесь». Пигмеям он сильно понравился. Просили обменять на что-нибудь.
-    Так опять же гномы набегут в мой дом, - засмеялась Наталья Геннадьевна. – И опять тебя потеряют где-нибудь. Что ты за человек? Тебя теряют, а ты находишься!    
-    Я странный человек, Наталья Геннадьевна.
-    Нет, господа, - надул щеки Павел Андреевич, - дело нешуточное. Никодим Петрович, дайте мне Ваш паспорт. Сделаем все как положено. Будете с нормальными документами.
-    И пенсию ему надо, - сказала Наталья Геннадьевна. – Не ходи ты больше на паперть и не проси милостыню. Ты же среди тунеядцев находишься, на самом дне общества.
-    Это уже моя профессия – тунеядец, - пошутил Никодим. – А то, что на дне – Вы правы.
    Россия с семнадцатого года все еще так и стоит к верху дном. А с него всю Россию хорошо видно. А власть – она внизу. Ей и не видно России. Аминь.