русские мужички, шли в море на промысел на долго, месяцев на шесть. На тяжёлую работу в океане, в неблагоприятных условиях, без захода в порты. Поэтому старались запастись на всю путину, чем бы, вы думали? Правильно, водкой. Компания была ещё та, оторвать и выбросить.
Посадка проходила обычно под наблюдением их начальства и в сопровождении милицейских нарядов. Кое-кого сразу снимали с рейса и отправляли в вытрезвитель или и того похуже.
А остальные, разместившись, сразу же начинали или, правильнее сказать, продолжали праздновать свои собственные проводы в море, со всеми вытекающими отсюда последствиями. На судне из членов экипажа организовывались группы охрана порядка, которым зачастую приходилось успокаивать с помощью пожарных брансбойтов, а то и изолировать особо буйных. Можете представить, как трудно в это время было нашему пассажирскому штату. Бедные девочки, им было не позавидовать.
Вот так и чередовались наши рейсы, то приморская линия, то рейса 3-4 на Японию, то к рыбакам. Зимой ещё бывали рейсы организованные профсоюзами, которые назывались “Из зимы в лето” Это были короткие рейсы в тропическую зону, без захода в ин.порты. Пересекали экватор и брали курс назад, во Владивосток. Для промёрзших в зимнем Владивостоке жителей это были замечательный отдых.
При пересечении экватора, конечно же, на судне организовывали по старой морской традиции, т.н. праздник Нептуна. Когда всех, кто пересекал экватор впервые, потешные черти из свиты Нептуна купают в купели, после чего по повелению царя морей им вручалается “охранная грамота Нептуна”. Это был очень весёлый костюмированный праздник, где Нептуна со свитой играли бывалые члены экипажа. Избежать церемонии купания обычно не удавалось ни кому, хотя вначале предлагалось новичку откупиться, каким ни будь подарком, обычно это была бутылка хорошего вина или другого спиртного. Но потом всё равно новичка черти хватали и бросали с размаху в купель. Праздник очень красочный шумный и весёлый. Когда все новички были посвящены в бывалые моряки, черти начинали ловить и остальных из числа экипажа и с шутками, прибаутками всё равно бросали в купель.
Такие круизы обычно организовывались профсоюзными организациями предприятий, стоили не очень дорого и пользовались огромной популярностью среди жителей приморья. Ещё бы, в разгар зимы окунуться в знойное тропическое лето. Экипажам тоже нравились такие весёлые круизы со своими соотечественниками, это не то, что с японскими туристами.
А здесь на 137 человек экипажа ещё 300 туристов земляков. Каждый вечер организовывались дружественные концерты экипажа для пассажиров и наоборот, различные викторины и игры. А так как пассажиры шли в круиз не с пустыми карманами, то на различных неофициальных мероприятиях, пассажиры угощали экипаж.
И так, судно не было закреплено на определённой линии, а как я уже говорил, находилось в резерве пароходства. Поэтому то стояло неделю у причала, то потом подменяло, какого ни будь другого “рысака” пару-тройку рейсов по первозке туристов из Японии в Находку и обратно, то приморская линия, беринговоморская экспедиция, коротенькие круизы из “Зимы в Лето”. Продолжительных загранрейсов не было и это мне очень не нравилось, после океанских рейсов по всему миру, это казалось не совсем серьёзным и совсем не интересным, я как то не чувствовал себя моряком, а чем то средним между таксистом и водителем трамвая. Хотя это было в корне не правильно, служба на пассажире была самая настоящая морская, командный состав подбирался из наиболее квалифицированных моряков, просто она была мне не привычна и поэтому чужда.
И вот нам вдруг объявили, что бы мы готовились к большому круизу по странам Юго-Восточной Азии. Объявили план рейса, который обещал быть очень интересным, не в пример того, что было до сих пор. Рейс ожидался такой – Владивосток - Нагасаки, Филиппины - полу дикие острова Индонезии - Сингапур - Токио - Владивосток. С русскими туристами на борту.
Вот это уже другое дело.
Неделя авральной работы, с полным напряжением сил всего экипажа, дала свои результаты. На судне был наведён должный марафет, свежевыкрашенные надстройки слепили белизной, палубы выдраены, медяшки сияли золотом, в помещениях обновили ковровые покрытия, получили недостающее снабжение, загрузились продуктами с расчётом на два месяца, немного даже увеличили штат обслуживающего персонала, а число медиков довели до трёх. Теперь у нас в штате был терапевт, хирург и зубной врач, вместо одного врача в обычных рейсах.
Первым портом захода по расписанию был Нагасаки, куда мы и пришли около шести утра. У трапа уже стояли экскурсионные автобусы, нашим туристам был объявлен немедленный подъём и посадка на автобусы.
Но туристам, этот ненавязчивый сервис не очень-то понравился, не все были готовы покинуть “объятия Морфея”, тем более находясь на отдыхе в круизе, но первый иностранный порт, первого в их жизни иностранного государства, конечно, перевесил все неудобства от раннего подъёма.
В Нагасаки, естественно, кроме экскурсии по самому городу, по туристическим местам, обязательно посетили место эпицентра ядерной бомбардировки, и почтили память сгоревших в ядерном аду японцев. Вечером все вернулись на судно, уставшие от обилия впечатлений и посещения стандартных туристических мест.
На второй день стоянки, в шесть часов уже поднялись не все наши путешественники, тогда. было объявлено всем членам экипажа, что кто желает, может заполнить пустые места в автобусе, при этом бесплатно, т.к. всё уже было оплачено, нашими любившими поспать туристами.
Следующим пунктом нашего путешествия были загадочные Филиппины. Нужно заметить, что тогда наша страна ещё не имела дипломатических отношений с Филиппинами и вообще мало кто, что знал о Филиппинах.
* * *
А теперь, когда я работаю на контейнеровозе “Приволье” это самые обыденные рейсы, между Японией, США, Австралией и Филиппинами. Нужно сказать эти рейсы сильно отличаются от пассажирских круизов, особенно первая половина рейса. Переход из Японии через северную часть Тихого океана в Америку наиболее напряжённый и тяжёлый. Я не знаю, бывает ли волна в этой части океана когда-нибудь менее трёх метров. Трёх метровая волна это для северной части Тихого океана можно сказать штиль. Обычно здесь мерзкая погода с волной от трёх до шести метров, это обычно, как я сказал, а зачастую так гораздо хуже, гораздо. Кроме того, плавание поперёк часовых поясов, когда судовое время переводят через каждые сутки на час вперёд и даже один раз сразу на два часа, это очень сильно выматывает. Я уж не говорю о переводе даты, но перевод даты это просто экзотика, и не влияет на самочувствие, разве, что иногда из-за этого случаются интересные казусы. Так, я однажды, радиограмму, посланную из дому 27 марта, получил 26 марта. Но перевод часов при постоянной штормовой погоде, это конечно что-то.
Как оказалась, наш повар Валентина была почти моей землячкой, особенно учитывая дальневосточные расстояния, она была с Украины, из Донецкой области, а это рядом с Ростовом-на-Дону. Высокая, стройная симпатичная хохлушка. Волею судеб оказавшаяся в Сибири в Ангарске, где в это время открылась школа кулинаров для подготовки специалистов специально для Дальневосточного пароходства, после окончания, которой она и оказалась на флоте.
На “Приволье”, как и везде, наверное, преимущественно в мужском коллективе, есть свой местный ловелас, который считает себя знатоком женских душ и женщин вообще. Если верить рассказам этого балагура и сердцееда, то он успел одержать столько побед над женщинами, что бедный Дон Жуан просто мальчишка по сравнению с ним. Таким Казановой у нас был третий механик с не совсем привычной, для русского уха, фамилией Хабрат. Возможно поэтому его по имени почти никто и не звал, а так и говорили – Хабрат.
Между столовой команды и кают-компанией, на перекрёстке людских потоков стоял диванчик и парочка урн для окурков, это место экипаж облюбовал для перекуров после принятия пищи.
Хабрат не курил, но, как и остальные члены экипажа любил поточить лясы на этом пятачке гласности, или послушать других, и безобидно поспорить “за жизнь”.
- Ну чё мужики? Как вам наши тётки?-
Начал своё очередное выступление Хабрат.
Этот странный дальневосточный жаргон – называть всех женщин и девушек таким грубоватым словом, первое время, пока не привык, шокировал меня. На Западе в этом случае мы употребляли слово бабы, и мне казалось, что бабы вполне безобидное слово - мужики и бабы, а тётки звучало как-то оскорбительно по отношению к женщинам. Но, повторяю, на Дальнем востоке это было обычное, привычное фамильярное название всей прекрасной половины человечества.
- Тётки как тётки, тебе то что, что тебе не нравиться?
-отреагировал электромеханик Алексей Сабуров, крупный, спокойный, обычно малоразговорчивый увалень.
- Не нравится, мне то, как раз нравится, повариху нашу видели? Такая скромняга, недотрога, кстати, скажу вам по секрету – невинная девочка.-
- Ох и брехун же ты Хабрат. Ну откуда ты-то всё знаешь, трепло?-
Оборвал его боцман.
-Раз говорю, значит знаю. Я у докторши её санпаспорт видел, вот так-то боцманюга. Спорим, она влюбится в меня как кошка и я её сделаю женщиной в этом ещё рейсе.-
- Да, Хабрат, и откуда у тебя столько самоуверенности, ты от скромности точно не умрёшь.-
Заметил я, испытывая непонятное раздражение и какую-то неприязнь от этого глуповатого хвастовства.
- Может с тобой третий, поспорим?-
-Давай, я согласен, спорим.-
Непонятно с чего бы это и удивляясь сам себе, согласился я.
-Может, ты хочешь сказать, что она будет твоей?
Хабрат снисходительно улыбаясь, посмотрел в мою сторону.
-Почему хочу, я и говорю.
Сам, удивляясь своей наглости, отпарировал я.
-Смотрю я на вас, товарищи-господа офицеры и вот, что скажу.
Включился в разговор матрос Андрюха Немчинов, с которым мы стоим одну вахту на мостике.
-Вы тут спорьте, не спорьте, можете на дуэль друг друга вызвать, а она всё равно моя будет, тут и спора не нужно.
И пока все соображали, что он тут сказал, мимо этого нашего импровизированного дискуссионного клуба, покачивая бедрами и стреляя глазами, прошла из кают компании наш доктор Ольга Кобылянская.
Естественно, тема разговора резко поменяла курс и теперь центральной фигурой обсуждения была Ольга. Она в некотором роде оправдывала свою фамилию, имея невзрачную, в общем-то, внешность, обладала очень стройной фигурой и, учитывая ещё её фамилию, вызывала ассоциации со статной лошадью.
Как я уже упоминал, переходы в северной части Тихого океана были тяжёлыми, но зато, когда загрузившись в Лос-Анджелесе , судно ложилось курсом на Австралию, с севера на юг, через огромные просторы этого самого Тихого океана, это была просто награда за предыдущие шторма и заслуженный отдых, почти что морской круиз.
Через несколько дней плавания, судно входило в тропическую зону, в зону полного штиля и благодати. При плавании в тропиках экипажу полагалось сухое вино, и этот закон неукоснительно соблюдался.
