дядя Володя. – Устраивайтесь в сенях. Там сухо и тепло, можно свежего сена подложить. И ночуйте на здоровье.
Анечка, дай им корзину яиц да молока, пусть покушают после дороги.
Цыгане рады большой плетёной корзине яиц. Свежему молоку тоже сильно обрадовались. Смуглые до черноты, они белозубо сверкают улыбками. Богатой россыпью завидного жемчуга. На бородатых лицах, возможно, это только маска, не верит им Распутин.
При таком идеальном подборе красивых зубов возможны разные варианты, как при встрече с зубастым хищником. Поэтому надо внимательнее смотреть ему в глаза, чтобы упредить его, а не в зубы.
Гришка, начинающий охотник, поэтому и мыслит по-своему просто. Его дедушка уже преподал ему эту науку в тайге. Плохих людей он проще называет: двуногими медведями, коварными, хитрыми и наглыми.
Гришка в нескрываемом ужасе. Он не понимает, как это можно так запросто цыган в свой дом пустить ночевать? Да они же всё оттуда вынесут или всех людей там укокошат. За всю свою небольшую жизнь он никогда такого гостеприимства не видел. А тем более цыган пустить на ночлег.
- Сынок! – это не цыгане, а молдаване. Они работу в колхозе ищут. – Надо им помочь выжить! Вот и весь дядя Володя.
Положили цветы к могилке тёти Оли. Помнит Распутин её хорошо, она была добрая, красивая, гостеприимная. И детей её помнит: Витю и Толика Суворовых, своих двоюродных братьев.
Уже никого нет в живых: ни тёти, ни братьев. Так распорядилась сама жизнь. Обидно Распутину. Здоровые и красивые парни, с локонами белокурых волос, синеглазые. Толком и не пожили на этом свете братья Суворовы. И сколько рядом ещё родни лежит, как тут не плакать.
Дальше уже фотографии на памятниках стали расплываться.
- Наверно, на сегодня хватит нам ходить по кладбищам, иначе всё это уже походит на пытку. С живыми легче общаться, – это Алексей успокаивает своих младших братьев. – Надо и нам отдохнуть, не святые мы.
Но когда въехали в город, то Распутин просит Алексея:
- Братишка, давай по ходу заедем в ритуальное агентство. Кое-что узнать надо.
Оградок готовых не было. И братья вопросительно смотрят на Распутина, что он задумал?
- Да, ничего особенного я не задумал. Сейчас мы еле могилку деда нашли. А потом ещё хуже будет. Пусть для Семёна Андреевича, что в лесу похоронен, тоже наступит праздник. Он долго ждал его и пока не дождался.
Насадить цветущих яблонь ему мы уже не сможем. И пасеку развести тоже. Зато оградку туда дотащить мы ещё в силах. Будем заказывать оградку, денег хватит. И не в деньгах тут дело, мы одно общее дело делаем. Свой долг выполняем. Если мы, братья, сейчас этого не сделаем, то потом уже вряд ли что-то у нас получится. Годы летят, и дальше всё просто забудется, у всех свои дела, проблемы. И никто туда уже не придёт к нему на могилку: ни дети наши, ни внуки.
- Через пару дней оградка будет готова. Приезжайте и забирайте – вот и весь ответ администрации агентства.
Теперь уже братья стали думать, как им придётся везти оградку до дедушки. Надо искать ещё одну машину. Иначе ничего из этой затеи у них не получится.
Вот и появилась у них новая тема для размышления. Хотя это одна и та же бесконечная тема. И пока она не будет закрыта, будет им вместо отдыха пищей для размышления. А это, если прямо сказать, наказание. Но есть у них ещё пара дней всё осмыслить, подготовиться. На том все и расстались. Распутин поехал ночевать к Алексею, так им удобней будет.
Утром машина летит за Колей. За рулём Алексей, рядом с ним Распутин. Вчера братья решили ехать в Тулу, и Распутин с ними полностью согласен. Раз он приехал, то надо им проведать могилки дяди Егора и тёти Поли. Там же недалеко находится могилка Славика. Это их двоюродный брат и родной брат Антонины. Так что дел у братьев хватает на каждый день. Только торопись их делать.
Сергей Серёгин с ними поехать не смог, у него сегодня рабочий день. Хотя бесспорно, что душа его сейчас рядом с братьями. А путь их неблизок, надо им проехать до Тулы километров двести, если не больше. Распутин этого точно не знает. Да и не в километрах тут дело, а в своей человеческой совести.
Уедет Распутин, и снова все они без исключения погрязнут в своих обычных домашних делах. А их столько много, что за всю жизнь их не переделать. И многое из того, что надо было уже давно сделать, просто забудется.
Коля Хохлов, балагур каких мало на свете, его не переслушаешь, если даже и захочешь это сделать. Рослый и красивый, лицом сильно похожий на певца Добрынина, особенно в молодости. Братишка, авторитетный рассказчик, хороший артист. И упрекнуть его в том, что он врёт, невозможно. Но и проверить его байки - не проверишь, настолько они жизненные.
- Ты помнишь, Алексей, старый луг, там всегда молодёжь по вечерам собиралась? Костры жгли, песни пели. И, конечно, парни хулиганили, не без этого. Ты старше нас, Владимирович, но тоже не раз там бывал. Все мы там росли.
Ещё пруд там отменный был, и уток там без счёта водилось. Вот мы их потихоньку и отлавливали. Ощиплем уток и в ведро, что-нибудь вкусное сварим, благо, что и огороды рядом были. Но в меру мы пакостили. Все люди в округе это знали, но терпели. Сами через эти гулянья прошли.
А хозяином всего этого утиного царства дед Панас был. Старый хохол, с роскошными длинными усами. Ещё при силе дед и всегда с дрючком в руках ходил. Если попадёшься ты ему, так им отходит, что мало не покажется. Но всё равно, нам хотелось перед девками покрасоваться, а как же иначе.
- Красивые девахи там были, – Коля облизнулся, его чёрные глаза, как у кота, замаслились.
Разделись мы с другом до трусов. Подкормили прожорливых уток, и те совсем рядом с нами полоскаются. Тут наша любимая охота и началась.
Изловчился я и одну жирную утку, как кот ловко поймал. Но в другом деле у меня тут же незаладилось. Покручу я утке голову, а она снова живая. И никуда ты от неё не денешься, не бросишь же её в воду.
Уплывёт она от тебя, сдохнет где-нибудь, потом греха не оберёшься. Дед Панас всех нас со свету сживёт, всё наше сборище моментально разгонит. И тогда уже наши родители точно поддержат его.
И тут лёгок на помине дед Панас, едет на лошади. Куда мне с уткой деваться: гол я, как сокол, да ещё по колено в воде стою. Естественно, что мысль у меня работает четко и ясно, как никогда, надо утку срочно прятать от деда. Иначе беда будет.
А куда ты её спрячешь в такой нелепой ситуации? Естественно, что только в трусы, другого выхода у меня не было. Товарищ мой уже давно сбежал, у того с уткой всё проще получилось. А я один на один с дедом остался.
Затолкал я кое-как жирную утку в свои трусы. И стою так перед дедом, но близко к нему не подхожу, не в моём это интересе светиться.
А тот на меня с прищуром смотрит и говорит с притворным ужасом: «Что же тебя, милый, так разбарабанило? Наверно животом мучаешься?
Что ему ответить: «Да, да, конечно! Давно живот болит, еле-еле до воды добрался.» Тут моё спасение. А что я ему, умное скажу.
А дед своё гнёт: «У меня корова на сносях и то тоньше тебя была в два раза. Ты же раньше тощим ходил. Я тебя хорошо помню. Что же ты съел такого «заразительного»? А?»
И вроде бы он собрался уже удалиться прочь. Или только вид такой делал. Но тут такое со мной случилось, братцы, что дед от неожиданности на землю присел и глаза свои выпучил. На меня во все свои синие брызги смотрит и никак не насмотрится.
Утка стала шевелиться в моих трусах. Но я боюсь даже пикнуть от страха. Только трусы покрепче руками поддерживаю, чтобы дура-утка наверх не вылезла. А что дальше будет, я уже и сам не знаю. Нет у меня над ней никакого контроля, снова живая она.
Недобитая утка повозилась «в своём неустроенном гнезде», моих трусах. И дальше свою голову вниз просунула. Ловко пролезла через отдушину в трусах. Приподняла свою окровавленную голову на деда. И на него отчаянными глазами смотрит. Вроде: спасите меня!
Дед оторопел. Потом собрался со всеми, своими воспалёнными мозгами и спрашивает меня ласково: «А что это такое, парень? - и на трусы стоящие дыбом показывает. - Говорил, что животиком мучаешься, а сам что вытворяешь?! А? И откуда, такие самородки в наших сёлах родятся?
Он хотел сказать «выродки», но у него непроизвольно получилось нежно «самородки». И это правильно. Тут я с ним полностью согласен: не должно такого быть.
Вцепился я двумя руками в торчащую голову утки, чтобы её окончательно задушить. Другого выхода у меня не было. А получилось ещё смешнее. Дед или придуривается, или ничего не понимает, спрашивает: «Что, парень, совсем не гнётся?»
- Совсем плохо стало, дедушка! Даже не поверишь, как ни стараюсь я, а ничего не получается! Где-то там заклинило у меня!
А что я ещё скажу деду. В три погибели согнулся, чтобы утку не видать было. Штаны на берегу, по ходу зацепил. И мимо деда, пока тот от смеха на траве корчился, как говорят военные, вырвался на простор. А думал, что уже пропал я.
Так и этим ещё не закончилось. Дед в правлении стал рассказывать, что именно на его утках выросло здоровое поколение сельской молодёжи. И что уже давно пора наградить его правительственной наградой:
- Сам бы не поверил, добрые люди, лохматая голова в крови и шрамах из трусов вылезла и до колена повисла. Вот это настоящий генофонд России. А если этот отрок в полную силу войдёт, что тогда будет?
И уже вслух мечтает он:
-Наивысшей награды удостаивается дед Апанас, и так далее.
Очень хочется деду правительственную награду получить. И ещё больше всеобщего внимания. Но этого счастья у него сейчас через край будет, до конца своих дней хватит.
Алексей остановил машину, ему от смеха некуда деваться. Потом даже вылез из машины.
- Я, братишка, хохол, дальше ехать не могу. Так отчаянно врать, наверно, только ты можешь…
Доехали до Тулы. Двоюродной сестры Оли дома не оказалось. Этот большой и каменный дом выстроил сам дядя Егор и рядом с ним ещё один. Этот уже для племянника Саши. Так решил дядя Егор. Потому что Оля его единственная дочь. И ещё дядя Егор им посадил огромнейший сад, но это уже для своей души и внуков.
Навстречу братьям выходит их племянник Саша. Крепкий мужик, ему уже за сорок. Но для них он всё равно Саша. Лицом он больше похож на тётю Полю, свою бабушку. Распутин почти не помнит племянника, но узнаёт родные черты. Другие братья тоже не часто здесь бывали.
Расцеловались родные и засобирались на кладбище. Это и была их основная цель приезда. Саша им дорогу покажет.
А у Распутина уже свои давние воспоминания. Как они гостили здесь в 1968 году: мама Распутина, бабушка, сестра Валя и он. Что они дети тогда понимали? Жизнь их ещё только коснулась своим размахом крыла. А что будет дальше, никто не знал.
И только спустя десятилетия Распутин понял, какое большое дело сделала его мама: провезла своих детей по их родным местам. Вернула их к своим истокам. Познакомила с братьями и сёстрами. Не дала прерваться тонкой ниточке их родства.
Память она всесильна, как это ни странно звучит. И скорее всего, бессмертна, по крайней мере, легко оживает. Путешествует во времени и пространстве, что сам человек сделать не может.
Сестре Ольге тогда было чуть больше двадцати лет. Светловолосая, красивая, она была замужем за Виленом, отцом Саши. Оба весёлые и сильные, они хорошо дополняли друг друга. С ними гостям всегда было весело, особенно, когда шли купаться на
