оценка, внучек, тебе всегда в радость покажется.
И учиться, и лечиться от лени: тоже будет по пять баллов! Правильно я говорю?
- Может и трёх раз хватит? – всё же пытается маленький Гришка вразумить деда. - А остальное колхоз спишет. Все так говорят.
Он согласен получить уже своё честно заработанное: три удара ремнём, без всяких там ещё авансов. Это ему перенести сейчас просто, как укус комара. И сразу же на улицу гонять футбол, хорошо бы так.
Внук не смирился со своим положением, и вольный дух в нём ещё очень силён. Но деда не убедить, он непреклонен. Тот всё делает по совести, и не иначе. Но как это смотрится?
- Три удара – это в твоих интересах. И ещё два удара – это государственный интерес, его тоже нам надо соблюсти, – не понимает он, что внуку это в данной ситуации совершенно не надо. - Иначе с тебя хорошего человека не получится. А расценки не мы с тобой устанавливали, а государство. Так что всё по совести получается, Гриша. Такая философия, внучек!
Внук ложится на кушетку. Свистит ремень ровно пять раз. И уже не хочется Гришке идти на улицу гонять футбол, нет у него старого и весёлого настроения. Не до футбола ему сейчас.
И ещё надо ему срочно домашнее задание переписывать. И стараться ему надо! Другого выхода у него сейчас просто нет, потому что дед может повторить свой урок философии дальше. Как говорится, раз урок не пошёл внуку впрок.
Но его юная душа всё же жаждет справедливости. Обидно Гришке: «Совсем из ума выживает старый дед! Родного внука так опозорить сейчас! Сколько же он сам ремня заработал за всё свое загубленное детство. Не сразу же он такой учёный стал. И уже сам учит других уму-разуму!» Задумался.
- «Можно и посчитать, это не сложно, – и Гришка начинает в уме просчитывать ситуацию. – Если даже по три удара ремнём «вложить в дело», не как у меня по пять ударов по мягкому месту. И то моя голова кругом идёт от такой цифры. Столько дед сам недополучил за своё детство.
Наверно и меня то же самое ждёт. И я такой злой буду, уже к своим внукам. А мне не хочется быть злым! Пусть они хоть в детстве в футбол вдоволь наиграются, без всякой там пятибалльной системы: учёбы и наказания. И всякой там ненавистной мне философии.
Елена прервала Гришкины размышления и предложила ему попить чаю с печеньем, которое сама испекла. Естественно, что Распутин не посмел отказаться от такого удовольствия. Да и кто бы это сделал на его месте. Хотя он в гостях у неё: не надо было звать туда.
Чай был горячий, а печенье рассыпчатое. Так что тяжело пришлось Распутину угощаться. Даже учёный журавль и лиса ему вспомнились. Как те потчевали друг друга, да в гости ходили. Что журавлю хорошо, то лисе обязательно плохо.
Салфеток на столе нет. И полотенца нет. А крошки во рту Гришки не держатся. Приходится ему ладонью от них утираться. Не любит Распутин, когда у него на губах крошки, как снежинки тают.
И тут на кухне появляется Валерия с дочкой Дашей. И вместо их человеческого «здравствуйте!» гость слышит совершенно другое предложение, обидное и плохо понятное:
- Не надо так делать! – И та ловко, как обезьянка артистка, показывает всем, как он нелепо утирается ладонью. - Я этого не люблю!
Валерия, сама красивая собой девица, белокурая и голубоглазая. Но сейчас она простывшая и ловко шмыгает при этом серьёзном разговоре своим подтекающим носом. Чего она, естественно, не замечает.
И эта кажущаяся мелочь сейчас придаёт ей и её разговору ещё большего колорита. Если это была пародия в адрес Распутина, то она просто не удалась. Зато в адрес заявителя – тут фурор полнейший. Поэтому и нет сейчас за столом того накала, который мог бы возникнуть в данной ситуации. Гость спокоен.
Распутину сейчас кажется, что он «за бесплатно» в цирк попал, на представление. Тем более, что сама пародистка, как говорится, сейчас вся на нервах. Как бы подыгрывает сама себе.
А если хорошо, по-человечески разобраться, то семейная жизнь её рушится, что-то там суд не так решил, и так далее. И тут, на её любимую мамочку, «покушается» какой-то непутёвый дядечка».
Как она может отдать ему своё последнее счастье? Ведь больше, кроме мамы, у неё никого и ничего в этой жизни не осталось. Вот и приехала она сюда с ребёнком, к своей маме прислониться, та тоже одна осталась. И некуда им обеим деваться со своим горем: да ещё отец умер.
Сестра Наташа погостила да уехала к себе домой в Приморье, там у неё семья, дом, хозяйство. А тут сплошные и пока неразрешимые проблемы. Она ничем им помочь не может в данной ситуации, не в её это силах.
- Вот и приходите ко мне в гости, я вас чаем угощу... Зачем было в гости звать? Ведь я сам сюда не рвался, воды и дома хватает, – так думает обескураженный Распутин.
Сидят они все за одним столом и пьют чай, но каждый думает о своём. У Даши чай горячий, и та его демонстративно с шумом втягивает в себя. Ей сказать нечего.
- Не швыркай чай, мой отец этого очень не любил! – это Елена делает замечание своей внучке. Бабушка немного пришла в себя, оправилась от «большого конфуза». Теперь учит внучку правилам поведения за столом, потому что учить тут больше некого. Все учёные дальше некуда!
Как можно по-другому пить кипяток из чашки, если не хочешь обжечься. Распутину это непонятно. Но спрашивать ему Елену не хочется: любопытных нигде не любят, а здесь тем более! Но за себя он может сказать:
- Я тоже глотать кипяток просто так не буду. Что за необходимость такая? Ведь желудок не радиатор у машины. И туда ты кипяток запросто не нальёшь, железо стонать от боли будет. Разве это непонятно!
И если бы ему всё это высказать на современном молодёжном сленге, то получилось бы примерно так: «тут вся семья на понтах ходит». И далее:
- Куда ты деревня, со своим древним уставом лезешь? Сам зубри его дома! – это уже к себе претензии.
Но уйти надо тоже красиво, не хлопнув дверью, сейчас в этом нет никакой необходимости. И гость начинает закидывать свою «закидушку» издалека. Это такая рыбацкая снасть, длинная леска с крючками и тяжелым грузилом. Для ловли рыбы она закидывается в воду от руки, без всяких приспособлений. И, как говорится, ловись рыбка большая и маленькая.
- Друзья мне на рыбалке рассказали пресмешной случай. Правда, он по своей сущности очень простецкий и в чём-то наивен. Но у рыбаков это всегда в их рассказах присутствует: тут, хочешь, верь им, а хочешь, не верь. Правда, это не к чаю всё будет рассказано. Это больше для рыбаков подходит, у костра да под рюмашечку! Ну, да ладно, раз решил рассказать, то слушайте.
Даша и сама ещё раньше ушла, потому что обиделась на свою любимую бабушку. Не «швыркать горячий чай» с чашки у неё никак не получается. А притворяться, как бабушка, она ещё не научилась, тут опыт нужен.
- Один старый рыбак, не по возрасту старый, а по своим рыбацким делам собрался со своим лучшим другом на рыбалку. А так как он был очень аккуратный, или не аккуратный, кому как понравится, то навязал он всяких там запасных поводочков да крючочков. И все их на мягонькую тряпочку прицепил. Затем бережно её свернул вместе с крючками и за пазуху в карманчик положил. Как говорится, ближе положишь, быстрее возьмешь. Так оно с ним и получилось.
А на рыбалке чего только не бывает: «по-чёрному» чудят рыбаки. Иначе всего и не скажешь. Хоть и красота кругом, глаз от неё не оторвать, но не до этого стало нашему герою рыбаку. Большая нужда так прижала его, что чуть в дугу не согнула бедного. Не до раздумий тому стало. И красотой природы он уже не любуется. Всё не в радость ему. А промедление тут, как говорится, смерти подобно.
Недаром о человеке говорится, когда посмеяться сильно хочется, что он шустрый, что понос. Или она, женщина, такая же шустрая и ловкая. Просто их как-то выделить надо из общей массы людей. Вот и придумали им такую весёлую крайность.
Не нравится маме Лене и дочери Валерии начало этого рассказа Распутина, уже сейчас там вульгарность прослеживается. Хотя они и сами не святые. Мама так всю свою молодость в рабочем коллективе отработала. А Валерия – врач-психиатр по специальности, так там у них ещё похуже анекдоты рассказывают. И каждый пациент сам ходячий анекдот. И надо общаться с ними интеллигентно. Хотя вряд ли они с мамой успели измениться.
Отец её шофёром работал, а дедушка вальщиком леса в тайге, так что пролетарии они до самого мозга костей.
Мог бы Распутин и что-то другое сейчас рассказать не вульгарное, но не стал этого принципиально делать: раз он не ушёл сразу, то пусть хозяева и его выслушают. Как у Гоголя говорится, полюби меня чёрненького, а беленького меня всякая полюбит.
И главное тут, что никому и ничего плохого он не желает. А вот поправить общее положение дел он считает ещё возможным. По крайней мере, легко расстаться.
- Рыбак, недолго думая, ловко, как заяц, сиганул за большие кусты и там затаился. И вот на лице у него уже настоящее блаженство, избавился он от своих адских мук. Душа его от радости летает, обрела свою потерянную лёгкость. Но не долго это «счастье» длилось.
Надо ему довершить всю проделанную ловкую комбинацию и вытереть свой зад, а бумаги-то нет. Неприятно, но это факт, и никуда ты от него не денешься. Так человек устроен. Покрутился рыбак на месте, но нигде газеты не видит: и кто бы её туда положил? Разве что медведь читал? Зато вспомнил он, что в кармане у него есть большая и мягкая тряпица. Правда, крючки там лежат, но это не беда. В такой непредсказуемой ситуации это настоящее спасение. И он быстро вытряхивает крючки на землю. Конечно, жалко ему их, много времени над ними трудился, но тут по-другому нельзя было действовать. И всё было бы прекрасно, да не все крючки на землю выпали, кое-какие и на тряпке остались. И более того, один, видать, самый ловкий из них, «в тощую булку рыбака» своим острым жалом впился.
Рыбак грешным делом подумал, что это змея его укусила, и заорал, как потерпевший кораблекрушение, или того хуже. Вылетает он пулей из кустов, уже в два раза быстрее, чем туда залетел. И летит при всём своём ускорении за помощью к другу. Штаны на коленях еле держатся. Глаза норовят из орбит выскочить. Так напуган он, а за ним тряпочный хвост тащится.
Второй рыбак бросил все свои снасти и летит навстречу первому другу, чтобы оказать ему посильную помощь. Увидел товарища в таком непонятном для него жанре, остановился, смотрит и ничего не понимает. Может, того змея укусила: чего на рыбалке не бывает? Потом во всём несчастье и разобрался.
Его хвост, это вовсе не хвост, вернее, не настоящий хвост. У Ваньки на ягодице, на остром крючке, из хорошей материи тряпка висит. А сам крючок, в его «сиротском батоне» наглухо зацепился. Понятно, что больно рыбаку, вот и орёт он. И уже вслух думает Василий: хорошо хоть не змея его укусила. А то что бы я с ним бедолагой здесь на рыбалке делал?
Тут и сам потерпевший во всём разобрался. И уже кричит на своего друга: что же ты стоишь, олух царя небесного, крючок поскорее освобождай, больно мне!
Вася попытался вытащить крючок из «живого батона», но не может этого сделать без боли, очень уж неудобное место. А Ванька ещё больше на него орёт: «Поводок хоть обрежь, идиот, все на меня цепляется: и тряпка, и кусты.
А ножа-то нет под рукой, все вещи на таборе остались. И другу очень плохо сейчас. Что тут делать?
- Да хоть зубами грызи, так мне больно, -
