Колокол

сейчас, я уверен, что Вы бы хотели повидать мужа, не правда ли?
Полина вскочила с кушетки. Он встал и подошел к двум полицаям, стоявшим у входа.
- Подойдите, пожалуйста, сюда, - пригласил он ее. Взяв пропуск, он сделал на нем несколько пометок и передал его обратно. – при выходе, не забудьте сдать его дежурному, хорошо?
Полина тихо ответила на его приветливую лживую улыбку и на подкашивающихся ногах вошла в палату. Острый запах больницы ударил ей в нос, выступили слезы. Полина как в тумане подошла к кровати, сев на стул она упала лицом на Рашида, опутанного проводами, неживого и живого, такого родного и такого далекого, и беззвучно заплакала. Иван Дмитриевич посмотрел на нее через щелку двери, потом что-то тихо сказав одному из полицейских, пошел по направлению к выходу.


Я сидел в сырой камере и смотрел, как небольшой паук работает в дальнем левом углу. Как часто мне приходилось бывать в подобным местах, но в земной жизни – ни разу. Сколько уже прошло дней? Четырнадцать? А может двадцать? Как быстро я сбился со счету. Никудышный из меня граф Монте-Кристо получился. Шок от произошедшего сменился глухой затаенной злобой.
«Бред, ну бред собачий! – вновь и вновь повторял я себе, вспоминая отъевшиеся морды следователей, которые с воинствующим невежеством зачитывали мое обвинение».
А ведь ничего и не сделаешь. Былые регалии потеряли ценность, тех, кто пытался выступить в защиту, поспешно отправили на пенсию. Даже Юру отстранили на время, отправили в отпуск, бессрочный отпуск.
Глядя на рушащиеся судьбы моих коллег, друзей, я не мог себе найти оправдания дальнейшей борьбе. Бороться с кем? Опровергать что? То, что нам «шьют» не подвластно пониманию нормально мыслящих людей, но вот как раз это и делает бессмысленными все наши попытки хоть что-то опровергнуть.
Я пытался думать о хорошем, представлял себе Лену, как она гуляет с Аней по нашему любимому парку, как мы вместе… от этого стало тошно. Тупая злоба от бессилия сковала душу. Я соскочил с койки и начал отжиматься от грязного серого пола. Меня этому учил Лю, «выплесни агрессию, не держи ее в себе, двигайся, движение побеждает боль – говорил о часто». Струи пота заливали мне глаза, руки, не привыкшие к столь сильным нагрузкам болели. Я продолжал, но силы уходили, в один из моментов я просто рухнул на пол. Холодный цементный пол холодил разгоряченное тренировкой тело, успокаивая кипящую кровь и остужая мозг.
Как же мы этого не предусмотрели? Но кто мог в такое поверить? Заработались, ученые, за границами знаний не увидели простейших интриг, простейшего предательства.
Я посмотрел в окно. Вечер начинал свою работу, и жалкий кусок неба, доступный мне за решетчатым окном, медленно наливался темно-синими чернилами.
В коридоре раздались шаги. «Две пары солдатских сапог, один офицер, - считал я про себя, - так, а вот это уже интересно кто?». В стройный топот вмешивался иной, нехарактерный для этих мест звук, будто небольшим молоточком постукивали по полу: цок-цок, цок-цок. Это каблуки! Точно, ошибки быть не могло!
К камере подошли, загремел массивный засов и дверь отворилась.
- Заключенный Кузнецов встать, лицом к стене, руки за голову, - пробасил нечленораздельной скороговоркой офицер. Я послушно встал к стене, искоса пытаясь разглядеть маленький женский силуэт, стоявший чуть позади от входа. Солдат жестко защелкнул на моих руках наручники и грубо усадил на койку. Другой внес стул и поставил перед входом напротив меня. В камеру вошла небольшого роста девушка, разглядеть ее поподробнее я не мог, так как слепящий свет от входа бил хлесткой плеткой по глазам.
- Если потребуется, мы за дверью,  - сказал офицер и вышел. Солдаты последовали за ним. Дверь камеры закрылась, и я зажмурил глаза, чтобы дать глазам отдохнуть.
Девушка некоторое время стояла, осматривая камеру. Потом аккуратно села на край стула. Лицо ее напоминало мне моего погибшего друга, но я решил не торопиться с выводами.
- Вы меня не можете знать, но я знаю Вас очень хорошо, - ее мягкий голос с сильно различимым акцентом звучал в темнице наподобие деревянной флейты, отражаясь от серых бетонных стен яркими нотами серебряных струн. Девушка была китаянка, это слышалось и в голосе, манере говорить. Собственно внешность играла в данном случае решающую роль. – мой отец много о Вас рассказывал хорошего.
- Я очень рад услышать столь лестный отзыв, но мне все-таки хотелось услышать Ваше имя.
- Меня зовут Мэй Син, я младшая дочь Лю Сина, вашего коллеги.
- Я приношу Вам свои соболезнования в связи с гибелью Лю, к сожалению, мы не смогли предотвратить это несчастье.
- Это был несчастный случай, - я удивленно поднял брови, но тут же придал своему лицу понимающее выражение. Она заметила это, но не подала виду, - Вы понимаете, что другие версии не могут быть рассмотрены всерьез.
Она сделала неуловимый жест рукой, которым Лю всегда призывал нас верить ему в сложных ситуациях.
- Мы хорошо понимаем и то, что Ваше нахождение здесь большое недоразумение. Мы готовы помочь Вам разрешить этот вопрос скорейшим образом. Чтобы не вводить Вас в заблуждение, мы – это наше государство. Тот вклад, что сделали лично Вы и Ваша команда в развитие науки безусловно оценен нами в наивысшей степени.
- Я очень рад Вашей заботе. Я готов принять от Вас помощь, но с одним лишь условием.
- Вашей команде будет также оказано поддержка в полном объему. Завтра мы перевозим Вашего коллегу в Пекин для прохождения курса реабилитации. Смею Вас уверить в том, что наша методика поможет ему встать на ноги в ближайшие полгода.
- Тогда у меня нет условий. Я готов. Изложите свои, ведь не бескорыстно Вы решились нам помочь?
- Условие наше несложное. Мы хотим, чтобы Вы продолжили свои исследования, вместе с членами Вашей группы, если они хотят переехать, в нашем исследовательском центре.
- А я смогу вернуться потом на Родину?
- Боюсь, что это будет невозможно. Предлагая Вам нашу помощь, мы берем на себя определенные обязательства перед вашим государством. Поймите меня, пожалуйста, правильно.
- Мне все понятно. Какие мои дальнейшие действия?
- Вам придется побыть здесь еще две недели, после чего Вас доставят к нам в посольство. После, в течение недели, Вы будете дома, в новом доме.
- А моя жена?
- Думаю, что она расскажет Вам все сама. Считаю, что мы обсудили все. Буду рада встретиться с Вами через месяц в Пекине. Да свидания.
- До свидания, Мэй. И спасибо Вам большое.
- Спасибо надо говорить моему отцу, он многое предвидел. Так что можете считать, что все идет по плану, по плану моего отца.
Когда она вышла, за дверью послышалось некоторое движение. Цокот ее каблуков пропал, но через некоторое время послышались шаги другой женщины. Мое сердце забилось так часто, что, казалось, оно вот-вот выпрыгнет и бросится к двери, за которой стояла она!
Дверь с лязгом отворилась, и в камеру вошла Лена. Она подождала, когда дверь за ней закроется и посмотрела на меня.
Мы стояли и смотрели друг на друга. Сколько несказанного, сколько ожиданий, тревог, боли пронеслось за эти секунды. Она осунулась за эти месяцы, глаза были красные, видимо от слез.
- Надеюсь, ты согласился? – тихо спросила она меня, когда мы стояли посреди камеры обняв друг друга.
- Да, я согласился. Так будет лучше для всех нас.
- Вот и хорошо, - Лена тяжело вздохнула, выпустив напряжение от ожидания ответа. – Я грешным делом думала, что ты захочешь бороться со своими мельницами. Я бы это поняла.
- Нет, с ветряными мельницами покончено. Все закончилось, начинаем новую жизнь. Когда Вы летите?
- Послезавтра. Я с Аней, Дима с семьей, Володя, Агафон, Олег.
- А Матвей?
- Он решил остаться, говорит, что не в его возрасте менять жизнь, хочет умереть на Родине.
- Да какая же это Родина?!
- Наша, Коля – это наша Родина.



Вместо эпилога


Желание написать подобную книгу у меня возникло у меня сравнительно недавно. Я специально не старался преподнести это как научные мемуары или статью для журнала. По-моему я их уже достаточно написал, ими можно заполнить уже не один шкаф.
Также мне не хотелось, чтобы Вы, уважаемый читатель, воспринимали эту книгу как очередной приключенческий роман, коих много уже было выпущено со времени начала Эксперимента.
Мои друзья упрекали меня в несколько сжатом изложении, что я выбрал только один срез времен нашей работы, но, именно этот Поворот, на мой взгляд, и показывает в полной мере то,  с чем нам приходилось сталкиваться. То, с чем придется столкнуться и вам, будущие поколения исследователей, созидателей.
Человечество в своем развитие не может стоять на месте. Любое открытие, любая технология не может существовать само по себе, без применимости все теряет смысл, смысл жизни. А в чем спрошу я вас смысл жизни? Я для себя за много веков, и я могу так говорить по праву, получил простой ответ - смысл жизни в самой жизни – другого нам и не дано. Как не дано природе останавливаться на достигнутом, так и не дано человечеству стоять на месте.
Мы не можем жить на других планетах привычным для нас образом, но мы можем вдохнуть жизнь, разумную жизнь в эти планеты, оставить частичку себя – это будет нашим бессмертием. Не к этому ли поколения ученых стремилось тысячелетия?
Создавать новые миры – вот цель, достойная человечества. Дерзайте, созидайте, не бойтесь разрушать, потом вновь создавать, творите!

P.S.
Хочу выразить свою признательность Мэй Син за перевод рукописи на китайский. Без ее помощи мне бы не удалось так точно передать суть произведения.
P.P.S.
Надеюсь, что когда-нибудь эту книгу смогут прочитать на Родине. Как говаривал мой друг Лю: «Надо верить, всегда – иначе, зачем жить?»



Кузнецов Н. Б.