Страна дяди Карла

голодающих сирот, на вдов выполняющих тяжёлый мужской труд, да на армию со службой НКВД, вырастив из каждого второго доносчика и мародера. Военный дивизион, в котором "отбывал" службу наш герой, на страже новоприобретенных  земель поверженной Японии, находился на острове Шикотан, на бывшей военной базе императорской армии. После трансфера местного населения оккупационными войсками, кроме присутствия военных, иногда с семьями, тюленей, да чаек, на острове не осталось живой души. Даже местные собаки, собравшись стаями, удалялись от мест обитания людей, перейдя в районы труднодоступные для ноги человека. На острове царит климатический беспредел, создаваемый Тихим океаном с одной стороны,  и  Охотским студёным морем с другой. В результате здесь зимой очень холодно, а летом просто холодно, но всегда влажно. Зимой - снег по пояс, летом - туманы, морось и дожди. Солнце появляется летом не больше пяти раз. Соответствующая здесь и растительность: мох, трава, иногда стланник в болотах огромные - розовые поляны плотоядной росянки.  Деревьев и кустарников почти что нет. Но внезапно произошло чудо и в связи с сокращением военных кадров на острове, наш герой перераспределяется в город Биробиджан. От внезапно навалившегося счастья, попав в областной центр, дядя Карл возвращается к жизни. Однажды посетив с сослуживцами ресторан, он замечает за соседним столом двух красоток близняшек. Пригласив одну из них на танец, и познакомившись с ней, он завёл не видимый механизм часов,  отсчитавших ему долгую совместную жизнь, сочетающую много радости и печали. Самая большой его радостью в жизни была дочь Лариса, как две капли похожая на его мать. После сокращения армии, увольнения со службы, дядя Карл подался в водители грузовика на дальние расстояния. Но оставлять молодую красавицу одну без присмотра, привлекающую к себе как сладкий мёд похотливых самцов, нашему герою совсем не хотелось. И он, в поисках лучшей участи, вспомнил о существовании родственников, а в частности о существовании моего деда Арона. В то время дед Арон, инвалид войны, с бабушкой и с тремя детьми основался в Вильнюсе, работая в лавке на базаре, продавая нитки и другие товары, предназначенные для портновского дела. Кроме того, в лавке выставлялся не кондиционный товар, который дед продавал как кондиционный, делая свой скромный бизнес, чтобы хоть как-то прокормить вечно нуждающуюся семью. Однако дядя Карл хорошо помнил, как младший брат его репрессированного отца, то бишь дед Арон, не дал семье брата положить зубы на полку, фактически работая на две семьи. До войны дед Арон был печником в Бердичеве, однако, после тяжёлого ранения в правую руку, он был вынужден поменять специальность с печника на продавца. Итак, найдя и связавшись с дедом Ароном, дядя Карл отправляется с семьёй в Вильнюс. По прибытию в Вильнюс, он всей тяжестью своих потребностей и потребностей своей семьи, садится на шею деда Арона. Задыхаясь от непреодолимой финансовой тяжести, поставив на уши свои связи, дед Арон находит своему племяннику денежное место в таксопарке. Новоиспечённый таксист, войдя в мир "водил", не собирался придерживаться неписаных правил поведения среди коллег. В частности, не взирая на любимые постулаты марксистско-ленинской теории, он совсем не хотел делиться своими трудовыми, а под частую и не трудовыми доходами, и вскоре был выдворен из сытной кормушки на голодную улицу, где кроме сбивающего с ног ветра, да пыли застилающей глаза, просвечивались не желательные перспективы оказаться в тюрьме или на кладбище. И вновь дед Арон оказался рядом с нерадивым племянником, включив свои связи и устроив племянника в автошколу, где он проработал до пенсии. От работы получив комнату в коммуналке, он своим переездом, осчастливил семью деда. Причём, будучи человеком жадным, считая, что весь мир ему должен, он не спешил вносить своё финансовое участие в семью своего дяди, хотя аппетиты у членов его семьи были весьма завидные.  Не чурался дядя Карл потребления сивушных масел, как фронтовик и как бывший житель "Курил", найдя в лице деда Арона большого почитателя, вечерних возлияний. Как весь советский народ, дядя Карл любил много рассуждать и мечтать на тему светлого будущего одной отдельно взятой семьи, но будучи по природе человеком инертным, не готов был ударить палец об палец к практическим действиям. В связи с этим его жена Вера, обладающая яркой внешностью русской красавицы, прозябая лучшие годы с мужем неудачником, завидовала чёрной  завистью окружающим, и особенно  преуспевшим еврейским родственникам. От этого, в её страдающей душе, новой силой, возродилось чувство антисемитизма, внедрённое в её кукольный организм с молоком матери и затушёванное бреднями пролетарского интернационализма, привитое ей советской идеологией. Но генетические инстинкты одерживали победу над идеологическими бреднями и однажды во время очередной вечеринки в доме деда Арона, Вера переборщив дозой сивушных масел, в откровенном порыве чувств уважения и благодарности к деду, сказала: "Дядя Арон, ты хоть и еврей, но человек очень хороший". Так антисемитские флюиды тёти Веры, выходя наружу выделениями её соблазнительного тела, оказывали своё тлетворное влияние и на большевистское мировоззрение дяди Карла.  Так, после подачи документов среднего сына деда Арона, моего дяди, на ПМЖ в Израиль, дядя Карл недвусмысленно заявил ему, что "мы встретимся с тобой по ту сторону окопа". С тех пор, у меня всегда было к нему двоякое чувство, с одной стороны он всегда был моим двоюродным дядей, с которым я поддерживал связь, с другой стороны, ещё живя в Вильнюсе, я всегда старался при нём не распускать язык, особенно на политические темы. Однажды он поведал моему отцу, озираясь по сторонам, что перед своим перераспределение из Курил в Беробиджан, его и ещё десяток молодых офицеров еврейской национальности, собирались послать в Палистину, в помощь молодому еврейскому образованию в деле превращения его в еврейское социалистическое государство. По его словам, наличие у него отца “врага народа” накрепко закрыли перед ним двери в “великие” полководцы армии обороны  Израиля.  Дядя Карл умер в 2008 году, через год умерла тётя Вера, а в 2015 году умерла от рака его дочь - моя троюродная сестра Лариса. Все они похоронены рядом на вильнюсском еврейском кладбище. С семьёй Ларисы (её мужем и сыном) я не был знаком, поэтому с уходом в лучший мир дяди Карла и членов его семьи, оборвалась одна из генеалогических ветвей на древе семейства Дрот в лице потомков семьи коммуниста  Дрот Вольфа Берковича, старшего брата деда Арона.