Восток Дальний и Ближний часть 2

твоей жены?
  Петров ответил с улыбкой. И тут же, как говорится «в лёт» ему вопрос: «а почему вы улыбаетесь?»
  - Не ожидал, что спросите!
  - Когда сын Дмитрий был у вас в гостях последний раз?
  - Год назад.
  Тут же поздравили  Петрова с приездом в Израиль, и протянули ему его документы. Всё это делалось тонко и можно сказать элегантно. Но не без напора и жесткости.
  На них нельзя обижаться, ещё месяц назад на Израиль сыпались ракеты. А это война, и у неё свои запросы. Все они тут на переднем рубеже своей Родины.
  И в России с терроризмом идёт жёсткая борьба, и там гибнут ни в чём не повинные люди. Там тоже есть передний рубеж, за который враг не должен ступить.
  У Валентины всё было намного сложнее: её Татьяна и Наташа, без проблем прошли регистрацию, а её документы задержали. Чем они не понравились чиновникам, так и осталось загадкой. Два часа её продержали в отдельной комнате, пока велась невидимая работа, долго разбирались.
  Правда, всё было вежливо с их стороны, претензий на этот счёт не было. Но известно, что не обязательно бить человека по лицу. И другим методом можно человека унизить, «достаточно ловко замахнуться на него» - и он уже испугался»: но это образно сказано.
  Катит Иван свой чемодан на колёсиках по бетону, среди немногих пассажиров, и сумку в руках  держит. Невольно «держится в струе», другого выхода у него нет. И лидер здесь не известен, но он всегда есть. Это морской закон: в переходах кораблям, так легче двигаться, наверно он уже прошёл свой путь.
  Впереди видны встречающие их люди, они «колышутся, как лёгкие волны» у пирса. Конечная цель похода достигнута. С обеих сторон руки, восхищённо вздымаются над головами. Они готовы, с радостью обнять своих долгожданных, родных людей.
  - Папка кричит отцу Саша, и машет ему руками. Рядом с ним, похоже, стоит Ольга.
  Там много людей «мечется» перед глазами Петрова. «Кто где», сразу не разберёшь. Но похоже, что это финал его перелёта с Дальнего Востока, на Ближний, в Израиль.
  Уже сутки «прошли в дороге». И без всякого «вояжа» по стране, он сильно устал. Хотя этому понятию «устал» нет предела. Он и раньше уставал.
  Весело, «окружают его родные дети: «и он без боя сдаётся», - родные мои!» Все тут: Саша, Таня, Оля. Рядом с дочками стоят их законные мужья. Зятья смуглы лицом. Оба рослые  парни. Сейчас им очень хочется познакомиться «со своим папой». Конечно, тут у них свои законы, но родителей, как и везде на Востоке почитают. И они с улыбкой смотрят на своего тестя, ждут, когда до них дойдёт очередь.
  Но больше всех хочет увидеть своего дедушку его внучок Итай. Ему всего год и три месяца, но и он не спит: здесь уже час ночи. Хотя, казалось бы, что может он понимать, этот голубоглазый малыш. Весь в светлых локонах  шелковистых волос.
  Ребёнок сейчас живёт жизнью своей мамы, природа мудро позаботилась об этом. Постепенно связь космоса с ребёнком ослабеет, и у этого «неземного корабля», в нашей жизни своё большоё плавание». Но это ещё не скоро будет.
  А пока: «Итайчик, поцелуй дедушку!» - внук только и ждал этого момента. Тянет свои цепкие ручонки к долгожданному деду, которого видит первый раз в своей, «такой необычной, и интересной» жизни. И  звонко целует его в щёчку: «чпок!»
  И это так весело получилось, что не смеяться тут никак нельзя. И сам Итай тоже улыбается, он понял, что поступил правильно. Рад поддержке: «чпок», ещё раз.
  Его папа Офир, искренне рад встрече с Иваном, они знакомы только заочно. Душа его сейчас открыта, а это везде ценится в любой стране.
  «Открылся цветок», и сейчас он весь на виду, можно любоваться его внутренним миром. От растения тепло исходит: и неважно, в какой точке земного шара его родина. Он красив собой, потому что не нарушает внешней гармонии, а только придает ей большей красоты. 
  И что самое интересное: например кота мало интересует внешняя сторона цветка или другого растения. Зато «внутренний мир для него «интересная книга», и он с превеликим удовольствием читает её». И может это делать часами, настолько «богат» этот мир.
  А всё просто объясняется: расклад ощущений у него больше в несколько раз, чем у человека: «ошибки, не должно быть», для него это исключено.
  - Здрав-ствуй-те! – говорит Офир по слогам, и это тяжело ему даётся.
  Уже дома он скажет Ольге: «спроси у папы, можно я его буду просто называть, «на ты»:  так ему легче общаться. Как понял Иван, что в Израиле это всё упрощено, нет такой субординации: «общение должно быть стремительным». А значит, без всяких там барьеров.  Менталитет другой.
  Петров рабочий человек, а в рабочей среде тот же самый принцип. Там «на вы», редко кого называют, хотя все люди по возрасту разные. Но они делают одно общее дело: Ваня, Петя, и так далее.
  Итайчик перебрался к своему любимому папе на руки. И у его дедушки появилась возможность пообщаться с Татьяной, и следующим зятем Асси.
  - Сколько лет я тебя не видел доченька: уже двадцать лет прошло! – глаза его увлажнились. – Родная ты моя!
  - Таня в положении, на днях должна родить ему внучку, а она всё «путешествует». Вот и папу своего встречает.
  - Тебе не тяжело Танечка!? Ты бы лучше дома сидела!
  - Я сказала себе, что тебя я сама встречу……
  - Папочка, всё хорошо, я так рада, что ты приехал!  …… Я счастлива!
    Пшеничные волосы рассыпались по её плечам, на чистом лице добрая улыбка, голубые  глаза излучают тепло. В её лице много сходства с бабушкой, мамой Ивана. И родителя это ещё больше волнует.
  Татьяна  легко переносит беременность, хотя она уже не молода. При ней её верный паж  Асси, готовый оказать ей любую услугу, что бы, не побеспокоить ещё не родившегося ребёнка. Готов и пылинки сдувать с жены. 
  Он по-русски, вообще не говорит. Может, и знал кое-что, но от волнения всё забыл.
  Они жмут друг другу руки, и это понятнее всяких слов. Тепло их рук, уже сканирует душу человека. А глаза?    …Недаром ещё в древности говорили, что это зеркало души. Там всё можно увидеть:  цвет глаз сейчас «роли не играет». Оба довольны знакомством, слова не понадобились.
  - Дорогой ты мой сыночек! – это он к сыну Саше обращается. – Как у тебя дела?
  Саша выше всех. Он тоже светлоголовый, и голубоглазый, как и все его дети. Но он всегда коротко подстрижен, и сейчас так же.
  - Ты посмотри какой?! – удивляется Иван. – Держит свою марку!
  А «ларчик» просто открывается. У него в детстве, так же, как у Итайчика, волоса крупными кольцами кучерявились. И конечно, это всегда бросалось людям в глаза.
  Вот и получалось, что во дворе,  где он рос, его все Пушкиным звали. Или Александром Сергеевичем. И так его это стало «доставать», что он часто в слезах приходил домой.
  - Не хочу быть Пушкиным! – и слезы катятся по его щекам градом. – Не хочу быть Пушкиным.
  И никак не убедить его, что люди плохого ему не желают. А восхищаются его красивыми волосами. Что Александр Сергеевич, известный в мире поэт. Гордость мировой литературы.  Этим гордиться надо.
  Но никакие доводы не показались для малыша убедительными: «не хочу быть Пушкиным!», и сам отцу машинку для подстрижки волос приносит: «подстриги»
  Что было Ивану делать:  хоть и грех такой волос губить, а другого выхода нет, здоровье ребёнка дороже.
  Подстригает он и чувствует, что сын успокаивается: «подрастёшь ты сынок, и сам во всем разберёшься» Но так и не давал Саша своим волосам «кучерявиться», это стало нормой его жизни. И хорошее  качество у нас, не часто приживается: «хоть и сладок медок, да не тот приток», чего-то там не хватает.
  У каждого человека, свой вкус. И сам он для себя оценивает, что плохо, а что хорошо. Так и тут получается.
  - А где Дмитрий? – не видит сына отец. – Тот только и говорил об этой встрече.
  Больше всех Дима звонил ему, и это бесспорно так. Чаще всех приезжал домой к отцу, и это бесспорно.
  - Папа мы на двух машинах приехали. А так надо третью гнать!
  - Не надо было всем в аэропорт ехать. Для меня самое главное, что бы кто-то встретил меня, и всё! - Иван тоже понимает, что сейчас глубокая ночь. Знал он , что так будет, и не хотелось ему детей беспокоить. Но они сами всё так решили: «и, то ладно!»
  Расселись все по машинам и поехали по своим домам. Отца к Ольге определили. Да и сам Иван ещё до приезда в Израиль, говорил детям: «что он ко всем в гости едет, и у каждого хоть пару дней да поживет.
  «Рекламы в лицо его плещут огнём» - на ум почему-то приходят слова из старой уже забытой Советской песни шестидесятых годов: «Смоленский мальчишка Иван» - Он помнит немножко ветлу под окошком…..
  И действительно, освещение здесь богатое, денег на это дело здесь не жалеют. И дороги «знатные», как яичко ровные и чистые: только шины свистят, летит машина вперёд. В четыре и пять полос движение в одну сторону. Всё сделано на уровне мировых стандартов, тут конечно позавидовать можно «хорошей завистью».
  - Эх, Россия Матушка?!  Это сколько же денег наши чиновники разворовали да «проедошили», ведь и у нас так могло быть.
  И сколько ни ездили они потом по Израилю, нигде не видел Иван «аварийных работ» на дорогах: ни техники не видел, ни рабочих. «Но дороги-то идеальные?!»
  - Это надо же такого чуда добиться? – или надо просто не воровать. – Или здесь не воруют?!
  Израиль страна небольшая, по территории не больше нашей ЕАО: Еврейской Автономной области. «Можно хотя бы на этом маленьком отрезке порядок навести, - Иван образно  мыслит. - И то, что денег нет, то это неправда. У нас размах такой, что во всём мире,  если  узнают люди правду про наше транжирство, то будут в тяжёлом шоке!
  А мы им: «вот, мы какие «новые русские». «Знайте наших», нам здесь всё дозволено!»
  Наши строители ведут нефтепровод через леса и болота. Здесь нефтяная труба ляжет, но здесь болота кругом. И как она сможет там лежать, «и не погибнуть?» Естественно «гать» делают, то есть кладут  брёвна из лиственницы в три слоя на болото, и засыпают их гравием. Трасса готова, всё быстро и добротно.
  Это издревле проверенный метод строительства во всём мире. И через тысячи лет ей ничего не будет: она вечна. Потому что там наша лиственница покоится, её древесина со временем крепче железа становится. И в Венеции, так же, строили из лиственницы причалы для кораблей: всё вечно!
  - Те строения пережили самих строителей их возводивших, не на одну тысячу лет.
  Стоит Иван Петров у такой гати через бесконечное болото. Любит он клюкву собирать, а её здесь «немеряно» растёт. И чешет свою «репу», голову значит, и считает: «сколько стоит одно бревно?  А  их тут в три ряда уложено.    …Да если всё на расстояние перемножить? А это не одна тысяча км: то дух захватывает от такой арифметики!
    И даже больше того: Ванькин «головной компьютер» из строя выходит, невозможно всё это посчитать. А если и посчитаешь, то сумма космическая получится.
  И даже Иван,  своим умом понимает, что «царевне болот Лиственнице» надо расти не одну сотню лет. А порода это редкая, растёт только на болотах. И только зимой до неё можно добраться, что бы добыть это ценное дерево……
                                                  Крепче железа телом ты стала,
                                                  Но вечно-живая, стонет душа.
                                                  С криком на мох ты упала: