ВРВ. 4 глава. Стул - грозное оружие

идентичное поведение. Следом я вспомнила и другое:

— Я… — не хотел слушаться язык. В груди кольнуло и сжалось. — Убийца детей… лишила смысла жизни кур…

Голова потяжелела и кружилась. Всхлип. Не удержала внутри. Непонятные, глупые, противоречивые мысли и чувства лезли, трепыхались, корчились в агонии (на хладном полу костей черепных — добила образность в мыслях), не поддаваясь анализу.

— Тьфу, — Петрович отпустил шею, крепко, по-отечески, обнял за плечи и талию, отстраняя от стены. Сказал: — Порыдай, поможет.

Я выполнила этот приказ. Упертый баран трансформировался в бесхребетную улитку. Почему в улитку, а не в слизня? Дело в домике-раковине, личном бункере на выезде, у слизня щита всё-таки нет.

***


— Что за образец № 2? — просмотрел он данные Тонометра-трубки.

Да неужто заметил. После позорной терапии мы оба стали прежними. Добряк, косящий под сурьёзного повесу, и возбудитель сибирской язвы — бацилла. Вслух я злорадно сказала:

— Бонус для моего Правительства.

— Инициатива, — Петрович смотрел в потолок. — Напомни, куда я просил её поместить?

— В задницу, – я, что, я напомнила. — Извините, сенсей. Но… вы там не были, не видели и не дышали той мутнёй.

— Где, в заднице? Да всякое бывало на моем веку, — цокнул по нёбу он и выпустил дымное колечко, а я закатила глаза. — Ну, и где мне придется подтирать за тобой? Перчатки хоть надевала?

— Не придется. Если и были наши с Тапкиной следы пребывания, — теперь Петрович закатил глаза и пискляво передразнил «наши с Тапкиной». — То та… гм, субстанция, растущая на охранниках, как овощи на навозе, уже провела стерилизацию. Она все туннели под землей заполонит, помяните моё слово, если уже не заполонила, и выйдет поздороваться нару…

Не успела я достроить и озвучить теорию, ох, не успела. В практику она превратилась быстрее. Но если есть какое-то другое объяснение крикам, треску и открывшейся пальбе, а также восклицаниям «ёбаный нахуй» и «Господи Боже» дуэтом, то…

Петрович затушил трубку, оперативно вызвал по рации ударный Застенчивый отряд с соседнего поста, и настроился на волну ближайших солдат. Треск и матерные выкрики, просто крики, выстрелы. Спустя минуту, когда сменилось около пяти собеседников, ситуация прорисовалась. Из подземелья (аккурат откуда с Лизой выбрались) полезли: столбы, демоны, канаты, Ктулху и бляди. Варианты поражали разнообразием, давая разгул для фантазии. Петрович отдал пару приказов и вытащил личный Глок-17.

— Не поможет, — вякнула я, вжимая голову в плечи.

Что не позволило Петровичу послать меня на гору Кху Ям — загадка века. Мне хватило взгляда, чтобы заткнуться и отправиться на ту самую гору самостоятельно.

— Ты, — указал он пальцем. — Сидеть.

Я вспыхнула, лихорадочно придумывая колкость.

–…и не каркать! — он достал связку с ключами из ящика и вышел за порог кабинета.

— Вот не надо меня запирать!

— Цыц, зараза, — показал он кулак. — Ни слова, чтобы не слышал, ворона. Загорай.

И Петрович ушел, заперев дверь, навстречу Ктулху и блядям, оставив на растерзание одиночеству бедную меня. С саднящим носогубным треугольником. И с тампонами — в ноздри — пачкой. Отлично впитывают.