"Тёмный Человек"

прячется где-то рядом.
Гильбоа с проснувшимся интересом посмотрел на нотариуса.
— Откуда вы знаете?
— Всё очень просто. В полиции Мелодия назвала первую пришедшую на ум фамилию. Дзюйн — фамилия редкая. Значит, наша красавица знает эту женщину, скорее всего, живёт где-то возле неё.
Ротмистр радостно встрепенулся.
— Вы вернули мне надежду, месьер нотариус! После обеда — на улицу Фиалок! Семь тысяч демонов и кулаки Деуса, да я переверну там каждый дом, клянусь своей саблей! Всё же день прошел не зря. Пускай я пока не нашёл свою прекрасную деву, зато узнал, где можно купить душистый табак с плантаций острова Гведелупа!
— А где Барабара? — задал вопрос нотариус Матильде, вошедшей с подносом.
— Играет в дворике за домом. Такая бойкая девочка! Я позову её.
Маленький дворик на задах пансиона был огорожен невысокой стеной, сложенной из валунов. В нём росло несколько диких слив, колючий куст малины и стоял стол с лавками. За стеной извивался узкий Безлюдный переулок.
Матильда поставила перед квартирантами тарелки, белую фаянсовую супницу, положила столовые приборы.
— Сегодня на первое картофельный суп с фрикадельками, на второе пюре с котлетами, на третье кисель из картофельного крахмала и ягод! — с гордостью перечислила хозяйка, наполняя тарелки.
Мельхиор с тоской посмотрел на нарезанный картофельный хлеб, лежащий посреди стола. Гвинбург на всё королевство славился крупной картошкой. Исстари она заменяла гвинам хлеб. Все остальные жители Гвеции любили посмеяться над страстью гвинов к картошке. На эту тему ходило множество анекдотов, но сейчас Мельхиору ни один не приходил в голову.
Напевая, вбежала Барабара с неразлучной Харизмой, залезла на свободный стул и начала рассказывать, как она провела утро. Нотариус безуспешно пытался уговорить племянницу нормально поесть. Надувшись на всех за то, что никто не хочет слушать, как они с Харизмой помогали муравьям победить волосатую гусеницу, девочка проглотила пару ложек супа, схватила с тарелки котлету и снова убежала на улицу.
— Очень бойкая девочка! — повторила Матильда, глядя вслед Барабаре.
После обеда, когда тарелки опустели и Гильбоа с разрешения присутствующих, закурил трубку, нотариус обратился к своему помощнику:
— Мельхиор, у меня для вас есть небольшое поручение.
— Да, доминус?
— Я прошу вас сходить в мою комнату и принести сюда саквояж. Он лежит в платяном шкафу. После сегодняшней пробежки мне не хотелось бы без крайней нужды подниматься по лестнице.
— Разумеется, доминус.
Юноша допил кисель, встал и вышел из столовой. Матильда принялась убирать со стола посуду. Ротмистр блаженствовал в голубом облаке табачного дыма. Мартиниус о чём-то глубоко задумался. Его мысли прервал Мельхиор. Молодой человек зашёл в столовую и растерянно произнёс:
— В шкафу саквояжа со шкатулкой нет!


Глава одиннадцатая. Гнев гусара
Вот тогда-то в пансионе «Беличье дупло» воцарилась самая настоящая паника. Нотариус помчался вверх по лестнице, забыв про свою усталость, за ним спешил Мельхиор, следом торопился, как вулкан пуская клубы дыма, ротмистр Гильбоа, а замыкала цепочку Матильда с поварёшкой в одной руке и пустой супницей в другой.
Вся компания влетела в комнату нотариуса и в семь глаз (заплывшую щелку гусара можно не считать) уставилась на раскрытый шкаф. Было совершенно ясно, что он пуст. Саквояж, который нотариус не выпускал из рук всю дорогу, исчез.
Первым, как и положено военному, опомнился гусар. Он повернулся к сестре и спросил тоном, не предвещающим ничего хорошего:
— Признавайся Матильда, кто сегодня приходил в «Беличье дупло»?
Хозяйка пансиона попятилась. Её глаза наполнились слезами. Матильда побаивалась своего младшего брата. Действительно, Гильбоа был вспыльчив и скор на расправу. Разбойники в лесу это быстро заметили.
— Да, можно сказать, что никого и не было, — неуверенно проговорила Матильда.
— Что значит: «можно сказать»? — наступал на женщину ротмистр. — Говори толком — кто сегодня был в «Беличьем дупле»?
— Утром, после того, как вы все ушли по своим делам, в дверь постучал какой-то несчастный слепой. Да ещё и больной проказой.
— Как он выглядел, уважаемая Матильда? — задал вопрос нотариус.
Хозяйка пожала плечами.
— Как все прокажённые — трость, чёрный плащ, маска на лице, на глазах чёрная повязка и трещотка в руках. Всё, как положено по королевскому закону.
— И что этот слепец сделал? — спросил, едва сдерживаясь, Гильбоа.
— Попросил милостыню. Я оставила его в прихожей, сходила к себе и принесла ему полкроны.
Матильда начала всхлипывать. При виде её слез, ротмистр разозлился ещё больше.
— Пока ты ходила за деньгами, прокажённый оставался один?
Бедная сестра только кивнула, жалобно поглядывая на грозного брата.
— Ну, Матильда, удружила! От тебя я такого не ожидал! — взорвался Гильбоа. — Пускаешь в дом неизвестно кого и оставляешь без присмотра! Вот результат! Что мы теперь будем делать? Как я могу смотреть в глаза месьера нотариуса? Это же я его пригласил пожить у тебя, Матильда! Теперь он будет думать, что я заманил его в воровской притон! И будет прав! Из-за тебя, Матильда! Я навеки опозорен! Погибла моя офицерская честь! Сто тысяч демонов и кулаки Деуса!
Матильда только беззвучно открывала и закрывала рот, слушая этот поток обвинений. Слёзы заструились по полным щекам. Смотреть на её страдания было невыносимо.
— Не будьте так суровы к уважаемой Матильде, дорогой ротмистр, — вступился за несчастную женщину нотариус. — Её подвело доброе сердце. Вы видите, она раскаивается. Я уверен, что в следующий раз ваша сестра будет осторожнее.
Ротмистр возмущённо оглядел заплаканную Матильду и, видимо, ему тоже стало её жалко. Он перевёл взгляд на Мартиниуса, помолчал, собираясь с духом, потом нерешительно предположил:
— Возможно, я смогу успокоится, если вы, месьер нотариус, подтвердите, что не держите на меня зла за это чудовищное оскорбление, нанесённое вам в доме моей сестры!
Мартиниус только этого и ждал. Он схватил ротмистра за руку и с чувством её потряс.
— Ну, разумеется, дорогой Гильбоа! Я охотно признаю, что вы и ваша сестра ни в чём не виноваты и готов пожать вашу благородную руку, которой вы недавно спасли нам жизнь!
— Значит дружба? — как бы ещё не веря, спросил гусар.
— Дружба, мой дорогой ротмистр! — горячо воскликнул нотариус. — А саквояж был всё равно уже старый.
Гильбоа сердечно пожал руку и Мельхиору. Потом снова обернулся к Матильде.
— Видишь, сестрёнка, какие великодушные месьеры остановились у тебя? Цени! И полно слёзы лить! Вытри глаза и сходи в кладовую. Я вдруг вспомнил, что у тебя где-то хранится бутылочка старогведского мёда. Сейчас самое время скрепить нашу дружбу добрым глотком этого нектара!
Пришлось Матильде доставать дорогое вино. Высокая бутылка тёмного стекла с выпуклыми буквами вокруг горлышка «Настоящий старогведский мёд. Винодельня и пивоварня Беньямина Хмелика» окончательно скрепила приятельство нотариуса и бравого ротмистра. Мельхиор присоединился к новым друзьям и мужчины втроём просидели в столовой до ужина. Пьяный Гильбоа хвастался своими боевыми подвигами. Он решительно утверждал, что участвовал в восьми военных кампаниях короля Флориана Миролюбивого, хотя на самом деле только в трёх. Нотариус пространно рассуждал о достоинствах золотистой хинной настойки из Новой Гвеции, а его молодой помощник напрасно пытался вспомнить хотя бы один анекдот про гвинов.
Вечером расстроенная Матильда накормила постояльцев пирожками с картошкой, яйцом и луком — типичным гвинским блюдом. Глядя на пирожки, Мельхиор, наконец, вспомнил анекдот про гвинов и картошку: «Сидит чета гвинов в гостях за праздничным столом. Жена тихонько шепчет мужу: «Хенрик, ешь всё кроме пирожков с картошкой. У нас их и дома полно!»»
После ужина уставшая за день Барабара безропотно дала себя отправить в постель. Ротмистр, от души облобызав обоих приятелей, шатаясь и во всё горло распевая строевые песни, ушёл к себе. Его сестра, наскоро наведя в доме образцовый порядок, закрылась в своей спальне. По заведённому ещё матушкой правилу полагалось, прежде чем идти спать, преклонить колени перед глиняной фигуркой Гарды-защитницы — покровительницы домашнего очага, испросив у неё благословения на сон грядущий. Матильда достала маленькую свечку, зажгла её и вставила в подсвечник перед святой. Прошептала молитву, попросила прощения у всех, кого за день нечаянно обидела, сама простила любимого братца. Потом свернулась на высокой перине под прохладной льняной простынёй, ещё раз всхлипнула, вспомнив несдержанность Альфонса, и крепко уснула.
В столовой большие напольные часы — замечательное произведение ксантских часовщиков и главная гордость Матильды, мелодично проиграли начальные такты старинной гведской мелодии «Страна Цветов». Десять часов.
— Пожалуй, пора и нам на покой, мой юный друг, — устало предложил нотариус, поглядев на замысловатый циферблат.
Мельхиор в замешательстве спросил:
— Но, доминус, как же нам быть завтра?
— Что вы имеете в виду, Мельхиор?
— Ну, как же, доминус? Осмелюсь вам напомнить, шкатулку-то похитили! Как нам быть с отцом Каролем?
Мартиниус пренебрежительно махнул рукой.
— Не беспокойтесь, мой юный друг. Как я и обещал, завтра отдадим шкатулку священнику.
— Но, как же так? Ведь шкатулки нет!
Мельхиор не понимал своего патрона. Зная импульсивный характер Мартиниуса, он недоумевал, почему нотариус сохраняет полное спокойствие. Ведь положение отчаянное!
Нотариус откашлялся. Звук был такой, словно комар попробовал запеть. Потом, глядя в тревожное лицо своего помощника, Мартиниус произнёс:
— Послушайте, Мельхиор, позвольте я вам кое-что объясню.
Нотариус потёр нос и грустно посмотрел на пустую бутылку старогведского мёда.
— Давайте, мой юный друг, перечислим всё, что мы знаем.
Мартиниус начал говорить, одновременно загибая один за другим пальцы:
— Неделю назад отец Кароль находит змею в соборе. По совету своего брата Александра, он пишет письмо доктору Зудику в Квакенбург с просьбой прислать ему семейную реликвию — шкатулку, в которой хранится оружие против Тёмного Человека. Мы с вами, дорогой Мельхиор, и моей племянницей отправляемся в Гвинбург в компании бравого гусара, трёх Гведских сестёр и загадочной девушки. Вы должны признать, Мельхиор, что Мелодия очень странная особа!
— Я ничего особенного в её поведении не заметил, — не согласился с нотариусом юноша. Мартиниус хихикнул:
— О, я догадываюсь, мой милый друг — у вас к Мелодии чувства! Её юность, свежесть, красота… Ах, молодость, молодость!
Мельхиор смутился.
— Если вы забыли, юноша, то я вам напомню, что именно Мелодия перевела наш разговор в карете на легенду о Тёмном Человеке и вынудила меня показать шкатулку.
Мельхиор беззлобно усмехнулся про себя: «Как же, вынудила! Старый хвастунишка!»
Тем временем нотариус продолжал:
— Ночью в харчевне «Отравленный путник» на нас нападают дикие осы. И Мелодия предлагает мне оставить саквояж со шкатулкой в женской спальне.
— Насколько я помню, сестра Абигель тоже предлагала это сделать, — заметил Мельхиор, но нотариус пренебрежительно сморщил нос.
— Я это не забыл, но сестра Абигель не ела