передёрнула полными плечами, как в ознобе.
Все разом закричали, перебивая друг друга.
-Я еду, еду! И я! И я тоже! Мы не отступим! Кхано, ты с нами?
-Тихо! – своим зычным голосом Норавъяна легко перекрыла этот гвалт. – Давайте сейчас ляжем спать, нам нужны силы, а утром всё видать лучше будет.
Они постелили вокруг костра, улеглись, недолго шептались, потом заснули.
Утром, после завтрака, Кхано провела всех вниз удобной дорогой...
Встречным ветром сорвало с голов покрывала, потерялись заколки и ленты, длинные волосы развевались, словно знамёна – отряд женщин верхами нёсся во весь опор по равнине.
5.
Лалга очнулся от тяжкого сна и сразу понял, что находится не у Кхано. В доме не бывает так темно – теплятся угли очага, звёзды заглядывают в окно с приоткрытыми ставнями. И так душно там не бывает.
Он понял, что его снова поймали, но не испугался, а насторожился и собрался. От кого он, засыпая пьяным, забыл мысленно прикрыться? Кто придавил его незримой силой так, что он не смог проснуться, когда его схватили и увезли?
Осмотреться было невозможно – тьма такая, что хоть глаз выколи. Он не стал вскакивать на ноги, вдруг лишнее движение отправит его в пропасть. Он осторожно пошевелился, ощущая холодный каменный пол под собой. И вдруг почувствовал лёгкое прикосновение. Незримое и бесплотное щупальце попыталось пробраться ему в голову, Лалга отбросил его мысленным усилием. Другое щупальце проскользнуло в грудь, начало сжимать в опасной хватке сердце. Лалга выстроил вокруг сердца воображаемый короб, дышать сразу стало легче.
Щупальца умножились, заскользили по телу, пытаясь проникнуть внутрь, усилили нажим, их стало труднее отшвыривать. Лалга вскоре почувствовал себя на пределе. Он не понимал, как долго это продолжается, не раз подумал, что вот-вот умрёт, но упрямо продолжал бороться, удивляясь, откуда у него появляются новые силы.
Щупальца исчезли.
Лалга перевёл дыхание, поднялся на трясущиеся от слабости ноги и принялся осторожно обшаривать всё вокруг себя.
Он понял, что находится в небольшом каменном мешке. Посередине пола – отверстие размером со сжатый кулак, такое же – в центре низкого потолка. Никакой двери, ни открытой, ни закрытой, нащупать не удалось. Как же его сюда запихнули?
За стеной раздалось завывание, настолько немелодичное, что оно резало уши, и настолько тоскливое, что захотелось рыдать. К стону прибавился ужасающий рёв, отвратительный скрежет, от которого зачесалась кожа, и грохот барабана в ломаном ритме. Это напомнило боевые раковины и их воздействие.
Стоя в абсолютной темноте, Лалга лукаво повёл бровями. Длинные волоски, отросшие на концах бровей возле висков – забыл, как они называются, – помогали ощущать окружающее пространство, он заметил это ещё в Ультоевом подземелье. Он вполне выспался и протрезвел, значит, можно размяться, и музыка тут кстати. Лалга начал танцевать.
Тэнанчар сидел в своём кабинете, направляя Силу и наблюдая. Расстояние, толща стен и тьма подземелья не мешали его зрению, ведь он смотрел не глазами. Способность пленника к сопротивлению неожиданной не стала, но тот всё же сумел поразить Верховного жреца.
Ещё никто ни разу не танцевал в каменном мешке.
6.
На выезд Верховной Жрицы Лунного Эрбека сбегались посмотреть, как на представление.
Шестёрка армак шагом влекла повозку с паланкином. Занавеси были подняты, чтобы все могли видеть Фирзелью в полном парадном облачении.
За повозкой следовал оркестр, который играл торжественную мелодию. По сторонам и впереди повозки шли жрицы, на ходу исполняя танец. Через каждые несколько шагов они воздевали руки благословляющими жестами, словно зерно разбрасывали, и поворачивались вокруг себя по ходу солнца и лун. Отряд охраны позади процессии был облачён в церемониальные доспехи, столь же сверкающие и узорчатые, сколь и бесполезные.
Мать с ребёнком на руках бегом приблизилась, попыталась протиснуться в центр процессии, Верховная отправила к ней помощницу и велела вознице прибавить скорость.
Ворота были распахнуты, как обычно. Верховная могла поспорить на всё своё облачение, что именно сегодня Тэнанчар охотно запер бы перед ней эти ворота, но не может себе позволить так поступить при многочисленных свидетелях.
Четверо носильщиков отделились от отряда, подняли паланкин и понесли в храм. Процессия с повозкой осталась ждать на улице.
Фирзелью с поклонами проводили к подъёмнику, а затем в кабинет на верхнем ярусе. Она вошла, брезгливо приподняв подол белого одеяния выше, чем приличествует сану, и с откровенной завистью уставилась на Тэнанчара, сидящего за столом. Каким чудом он сумел убедить Священный Совет в своей немощи, в том, что стоит одной ногой в могиле? Его избрали Верховным, рассчитывая заправлять всем и вся за его спиной, а он всех – к ногтю. Он ровесник ей, она даже на несколько лет моложе, но, в отличие от него, выглядит на свой возраст. Как он сумел?
Фирзелья дёрнула головой, пытаясь избавиться от лишних мыслей. Тяжеленная тиара с фигуркой ластоногой черепахи сползла на лоб, женщина поспешно расстегнула ремень под подбородком, положила головной убор на кресло, потёрла челюсть и вздохнула.
Затем она быстро оглядела кабинет. Что скрывает занавес на дальней стене? Потайной ход? Ладно, это подождёт. Фирзелья жадно уставилась на крытый столик в дальнем углу. Она знала от самого Тэна, что это такое.
Тэнанчару донесли, что она скопировала его магический алтарь один в один, раздобыла в точности такую же утварь, до последней чашечки с зельем, свечки на блюдце, загогулины на кайме покрывала. Бывшая травница не понимала назначение каждого из этих предметов, обращению с тонкими силами так и не научилась, алтарь стоял у неё просто так.
-Приветствую многоуважаемого къена, - наконец произнесла она, слегка наклонив голову, и попыталась воспроизвести такой же пронзительный взгляд, но только вытаращила глаза. Затем спохватилась и изобразила кокетливую улыбку.
-Ты рад меня видеть?
-Гостя в дом посылают высшие силы, - улыбаясь, ответствовал Тэнанчар. – Что привело тебя ко мне? В честь какого праздника столь торжественный выезд? Зачем людей всю дорогу танцевать заставила? Вот узнает Унтандъен о потакании старым суевериям, по голове не погладит.
-Ты меня не пугай, не боюсь. Праздник? У тебя, наверно, праздник – заполучил, кого хотел, да. А вот я хочу поговорить о том, кого ты заполучил.
-Зачем он тебе, скажи на милость – в жертву принести? Мне интересно, откуда ты узнала?
-Птичка на хвосте принесла.
-Хочешь сказать, крылан?
-Крылан, которого твои потрепали и прогнали, едва не убили!
-Не обижайся, они приняли его за герцогского соглядатая. Попробуй лучше новое курительное зелье, которое я составил. Как хорошая травница, ты оценишь.
-Бывшая травница, забывать уже стала, как зелья составляются, – проворчала Фирзелья, но польщённо улыбнулась, придвинула к себе мешочек, понюхала, высыпала щепотку в чашечку на цепочке, подожгла от поданной Тэнанчаром свечки и принялась с удовольствием вдыхать.
-Расскажи-ка лучше, как там твои люди, твоё хозяйство. Что мы сразу о деле, давно ведь не виделись. Много ли новых, сногсшибательных церемоний придумала, чтобы всему свету доказать, что твой храм – самый великий? Я пока насчёт вина распоряжусь.
Фирзелья не могла не похвастаться и принялась рассказывать. И не ответить на вопросы о служительницах тоже не могла, это было бы невежливо. Тэнанчар помнил по именам всех её жриц, даже тех, кого она сама не помнила.
Принесли кувшин. Винодел, которого Тэнанчар переманил в свой храм, изобрёл особенный напиток, крепкий, ароматный, на редких травах. Его могли попробовать только гости Верховного жреца.
Фирзелья манерно покачала в ладонях драгоценный кубок и отхлебнула.
-Сладкое?
Тэнанчар хмыкнул.
-Мужчины только притворяются, что любят сухие вина, худеньких девушек и музыку Хиамида. На самом деле они любят сладкие вина, полных женщин и музыку Тауана.
Он продолжал говорить, неторопливо и размеренно, она пила кубок за кубком секретное храмовое вино, потом откинулась в кресле и захрапела.
Тэнанчар послал служителя с сообщением, четыре рослые жрицы явились и унесли массивное костистое тело Фирзельи в повозку.
Он глянул им вслед с лёгкой усмешкой и вернулся к своим делам.
7.
На равнине женщины обнаружили, что их догоняют.
Тарса прищурилась, Норавъяна схватилась за подзорную трубу.
-Видала их на торгах, пускай едут с нами. Неопытная нищая девчонка – не соперница, а лишняя дежурная у костра не помешает.
Так к отряду присоединились Ира и Брен.
Затем отряд догнал бродячую травницу.
-Тоже пригодится. Эй, перестань махать руками и прыгать, на тебя никто не нападает! Давай с нами, мы тебе армаку дадим, а ты лечить нас будешь.
Эгирэ подумала немного и согласилась.
Доехали до рощицы, остановились на привал и решили устроить совещание. Дело предстояло нешуточное, ошибка могла грозить смертью или чем похуже.
К совещанию готовились основательно, словно на вечеринку собирались.
Слуг отправили в ближайшую деревню за продуктами и топливом, а сами достали посуду, разложили попоны вокруг костра, нарвали цветов, сплели венки и принялись с шутками и хохотом бегать друг за другом, словно забыв об опасности. Брен присоединился к веселью, но ему ничего не обломилось.
-Что у этих баб с мозгами? Упёрлись во что-то завиральное! – выругался он и подсел поближе к травнице, которая выглядела лет на тридцать.
-Тьфу на тебя! Что подкрадываешься?! – Эгирэ резко отодвинулась.
-А ты чего такая пуганая? «Сутки танца» - часом не про тебя легенда?
-Что за легенда? – тут же заинтересовалась Ира.
-«Разбойник и жрица». Во время обряда жрицу нельзя трогать, не то боги накажут. Ну вот, одна жрица в дальнем храме нарвалась на разбойника. Всю дорогу танцевала, а он шёл за ней следом. Она дошла до города и упала. Умерла или выжила, по-разному рассказывают. Лучше бы дала ему, что ли…
Эгирэ фыркнула, Ира улыбнулась, они разговорились, а Брен сбежал, ему стало скучно.
Потом он сбежал с совещания, зажав уши. Женщины обсуждали, как вызнать, где держат пленника, и как пробраться на ту часть территории храма, куда не пускают молящихся. Помимо этого, они успели поспорить о чём угодно, перескакивая с предмета на предмет без видимой связи между ними, кричали друг на друга до хрипоты, словно вот-вот сцепятся в драке, у каждой было своё особое мнение с кучей доказательств и предчувствий.
Совещание затянулось до ночи. Ира предложила поймать «языка» – какого-нибудь жреца. Норавъяна прикрикнула на неё – это же святотатство. Эгирэ начала пересказывать старые летописи, которые прочла в одном имении – о том, как первые эрмины прибыли на материк и ели черепах, спасаясь от голода, отсюда пошла новая вера. Плантаторша велела травнице заткнуться.
Ира ушла от костра, чтобы не наговорить лишнего, и стала помогать слугам, которые строили шатёр из попон в отдалении.
Совещание зашло в тупик. Женщины устали от
