оттянул материю; отпустил – и она тут же выровнялась обратно. Странно. Вроде ничего очевидного; но терзает смутное ощущение, словно… само кресло… хм… будто само кресло – часть тела… Как будто…
– Я уже в подсознании...
Он произнес это вслух – и тем запустил механизм. Из подлокотников выскочили металлические клешни – сомкнулись браслетами на запястьях Я. Тоже самое произошло с ногами; от голени до бедра схвачены множеством колец, пристегнуты замочными дугами. Опоясывая, просовываясь между подмышками – железные скобы обездвижили юношу; трансформировали кресло в саркофаг.
Сопротивляться поздно – лишь голова осталась неприкованной; но вот защелкнул ошейник. Из подголовника выдвинулись антеноподобные штыри; на концах – латунные бусины, которые коснулись висков Я.
Электрический разряд полыхнул в черепной коробке. Боль парализовала, не позволив и пискнуть. Мозг закоротило; и в то же время отчетливо ощущается, что волосы встали дыбом, задымились. Невозможно дышать – легкие сжались в комки; сердце – в горошину. Красные белки лезут из орбит – зрачки закатились полностью.
*** *** ***
Терпеть! Терпеть!!!
Юноша удивился, когда заметил, что терпеть нечего.
Он сидит за письменным столом, перед глазами черновик; непонимание во взгляде. Видимо приснилось что-то тревожное, но сновидение не оставило ни единого кадра, ни улик и ни зацепок.
И вроде все как положено, но…
Писатель встал лишь за тем, чтобы проверить – каково это… стоять. Да все в порядке. Немного кружится голова – слабость от голода. Надо бы перекусить; и заодно вспомнить, что хотел сделать, прежде чем задремал.
Но прежде чем сделал шаг из комнаты – поперхнулся; закашлял в кулак. Дышать стало тяжело; оказалось, что нос забит соплями. И першит в горле жутко; словно изнутри гортань щекочут лапки насекомых.
Юноша сгибается от спазмов, его вот-вот стошнит; и это именно то, чего сильно хочется. Нет ни одной другой мысли, кроме желания избавиться от спонтанного недуга. Вот он уже на корточках, хрипит, чтобы отхаркнуть мокроту.
Плевок шмякнул на пол черным комком. Юноша присмотрелся – на линолеуме жук. Таракан. Семенит лапками в воздухе.
Вывернуло наизнанку… И опять... Шматками насекомых… Именно тараканов… Как будто это имеет значение?..
– У всех свои тараканы в голове.
Я растеряно посмотрел на Наташу; она сидит за столиком кафе, напротив, пригубила вина. Косыми взглядами, юноша осмотрел интерьер заведения.
– Прости, что ты сказала?
Спутница недовольно поджала губы.
– Опять витаешь в облаках?
Я взял бокал вина, сделал глоток. Начатый стейк на блюде выглядит аппетитно; но аппетита нет совсем. Потому это беседа уже накалилась. Он с Наташей здесь всего двадцать минут, но уже хочется уйти. Ведь не впервой все это – научился замечать колею, ведущую к ссоре.
– Просто мысль интересная на ум пришла.
– Опять для книги?
– Что в этом такого?
– Ничего. Я просто.
– Как будто не просто.
– Да ладно. Все в порядке. Не заводись.
– Не завожусь. Я пытаюсь понять. Ты считаешь это плохо, что я подумал о чем-то своем?
– Тебе решать. Ты свободен делать все что хочешь. Нравится думать о своем – думай о своем. Я пока просто рядом посижу. Все нормально. Я подожду. Привыкла.
– Ну прости, ладно? Давай не будем. Давай говорить о чем-то хорошем.
– О твоей книге?
– Да что не так с моей книгой?
– Все отлично. Чего ты нервничаешь. Сам сказал, – поговорим о хорошем, – вот я и подумала про твою книгу.
– С какого дня она стала тебя интересовать?
– С того, когда тебя перестала интересовать я.
– Зачем ты опять начинаешь этот разговор?
– Ты-то его начать не захочешь.
– Так ли нужна очередная головомойка? Тебе не живется спокойной?
– Нет, Артур. Мне не живется спокойной. Потому что я понимаю, как сильно тебе хочется сочинять книгу, и как слабо тебе хочется сделать меня своей женой.
– Штамп – не показатель любви. Отсутствие скандалов – вот на что я беру ориентир.
– Будь по-твоему. Я прекрасно знаю, что штамп, кольцо, свадьба, платье невесты, брачная ночь, медовый месяц – все это для тебя вездесущие стереотипы. Не хочу с тобой спорить; тут либо человек понимает, либо не нет. Но ведь ты и ребенка не хочешь.
– Это будет садизмом – растить его в среде регулярных склок. Не считаешь?
– Так может и склоки отпадут? Не думал об этом? Тебе ведь не важно, что мне скоро тридцать, что уходит моя лучшая пора стать матерью.
– Лучшая пора, когда родители в согласии. А скандалов станет только больше. Не вижу смысла в браке с расчетом развод. Причинно следственная связь
– Как же мне надоели твои причинно следственные связи. Твои друзья-ровесники уже становятся отцами. Ты хоть пытался представить, что ты папа? Нет, тебе это не интересно. Тебе интересно представлять сюжеты для выдуманных героев, а не то, как ты будешь играть с собственным ребенком.
Самым страшным Артуру кажется то, что они говорят такие вещи – не повышая голоса. Настал момент, когда скандал, как тест на чувства – провален. До чего же пустые отношения. Вместо эйфории любви – ядовитая желчь. Эти отношения, которые сами же и породили – паразит, сосущий соки из обоих в паре.
«Паразиты… Тараканы… Постой… Я же только что был дома!».
