Здравствуйте, зовут меня Иван Выходцев, живу я в городе Зеленогорск Ленинградской области, где и родился в 1959 году.
Зеленогорск - это чудесный курортный городок на берегу Финского залива в пятидесяти километрах от Питера. Когда-то, еще до войны, он принадлежал финнам, и носил имя Терийоки.
Так случилось, что решил я записать некоторые заметки об обитателях нашего городка и о себе в том числе.
А пришел я к этому решению, когда потеряв ноги, лишился многих возможностей, но обрел уйму свободного времени.
Обезножил я, кто не знает, путем отчаянного участия собственной персоной в мотоциклетно-автомобильной катастрофе. К тому времени от семьи нашей остались пара человек – я да сестра, жившая тогда уже замужем. Матушка отмучилась тремя годами ранее, не выдюжив бедности, проблем с хулиганистыми детьми непутевыми, да и прочих, обычных для советской женщины, невзгод и горестей. Вот, правда, батя мог еще тогда бороздить в пьяном угаре просторы нашей, необъятной Родины.
Лишившись ног, лишился я многого, о чем вы можете догадываться, но не прочувствовать. Колеса моего кресла передвигают меня по дому, пришлось все же часть порогов спилить, а часть сравнять путем поднятия половой доски, передвигают они меня и по двору, коль погода выдается неснежная и не раскисшая, иначе вязну я в каше.
Улица наша, Круглая, кто знает, сбегает с горки к Приморскому шоссе, так и я скатиться-то вниз могу, а наверх…, ну да ладно.
Постепенно растерялись все дружки-приятели, потому как, какая уж из меня ныне компания, вот только сестра, как оторвет время от детей и мужа, навещает.
Как-то приходится с одиночеством бороться, вот и придумал себе развлечение – заметки эти кропать и в интернете их выставлять, вдруг, кому интересно будет.
Итак, начнем, решившись ступить на этот скользкий путь воспоминаний.
Для начала краткая информация о нашем доме и времени – шестидесятых-восьмидесятых годах двадцатого столетия.
Дом наш, отнюдь, не является образцом архитектуры – старое, двухэтажное, деревянное, похожее на барак, скучной прямоугольной формы сооружение с покрытой проржавевшим металлом двухскатной крышей, ощетинившейся несколькими закопченными трубами. Когда-то он принадлежал финнам, не знаю, одной семье или нескольким, но хорошо помню двух старичков, давненько заезжавших в наш двор и пускавших слезу, глядя на облупившиеся стены бывшей собственности. Они что-то лопотали на непонятном заунывном языке и угощали нас, бегавших по двору, мальцов ужасно невкусными черными конфетками в ярких фантиках.
Дом перегорожен посередине стеной, не имеет сквозного прохода, с торцов два одинаковых крыльца, поднимаясь по которым попадаешь в предбанник, откуда дверь ведет в коридор первого этажа, а скрипучая с прогибающимися ступеньками лестница на второй. На каждом этаже есть общая кухня, одна веранда и три комнаты.
Основным достоинством нашего дома является огромный двор с высокими старыми соснами, который воспитал не одно поколение детишек, как жильцов дома, так и многочисленных дачников, в те годы заполнявших Зеленогорск каждое лето. Основная часть двора, южная, имеет треугольную форму, ограниченную по основанию домом, а по сторонам заборами. Одним из них отгораживает нас от соседнего дома, а второй от, теперь уже снесенного, предприятия, где раньше инвалиды шили детскую одежду. Где эти заборы сходятся углом, есть узкая тропа, сбегающая вниз на улицу, ведущую к шоссе, пересекает ее и приводит к деревянному мостку через мелкую речушку, за которой вздымался песчаный холм, ведущий к дому отдыха «Ленинградец».
Восточная часть двора – прямоугольная, ограниченная старыми сараями, образующими букву «П». Эти постройки выполняют многочисленные функции: мастерские, гаражи, хранилище хлама, который копится, а выбросить жалко. В былые времена эти сараи гостеприимно принимали летом жильцов дома, освобождавших свои комнаты в ожидании дачников, основательно поддерживавших бюджет местного населения.
С севера плотно к дому подходят заборы садов и огородов, поделенных между жильцами дома.
С запада, в нескольких метрах от крыльца - широкий въезд с улицы во двор.
За улицей начинается одна из самых главных достопримечательностей нашего района Зеленогорска – питомник, территория которого простирается на много гектаров.
С питомником связано почти все детство, там проходила основная наша жизнь.
На выходе к Среднему проспекту на краю питомника стояла конюшня, насколько помню, там были два обитателя, старая мирная кобыла Белка и свирепый вороной жеребец – Жук. На Белке мы катались верхом с разрешения конюха дяди Яши. К Жуку соваться боялись.
Сгорела конюшня уже много лет назад.
Рядом с конюшней была хоть и маленькая, но настоящая кузница, теперь уже развалившаяся.
Недалеко от кузни несколько лет подряд располагался пионерский лагерь, куда мы бегали, слушать песни около вечернего костра. На память от лагеря осталась только зеленая будка, в которой жили вожатые. Пацаны, решавшиеся нарушать родительский запрет и задерживавшиеся в лагере за полночь, рассказывали, что из будки каждую ночь слышался отчаянный скрип пружин и иные звуки, сопровождающие действие, называемое словом, которое нельзя употреблять при родителях, если не хочешь получить затрещину.
Вообще-то первое знакомство с анатомией мы проходили на Золотом пляже, где стояли будочки для переодевания с неплотно закрывавшимися перекошенными дверками. Стайка мелких «познавателей» располагалась на песке недалеко от такой будки в ожидании приятного зрелища - переодевания.
Потом, гораздо позже, процесс познания перешел от созерцательного к тактильному на скамейках в темных аллеях дома отдыха «Ленинградца» и санатория «Серверной Ривьеры».
А уже окончательное погружение в вопрос для большинства было связано с лужайками, надежно спрятанными густым кустарником опять того же питомника.
Еще раньше в питомнике мы познакомились с действием алкоголя на детский организм. Не окрепшие здоровьем и не забывшие вкус конфет, лимонада и газировки с сиропом за три копейки, знакомство это начинали, конечно, с портвейнов, все ж как ни как сладкий напиток. А какие были красивые неведомые названия: «Иверия», «Колхетти» и т.д. Но это было дорогое удовольствие: от два ноль две до два сорок две, более доступным был любимый «Розовый» - рубль двадцать семь. Печальный опыт спившихся родителей никого не остановил в стремлении почувствовать себя взрослым и, приняв стакан, завалиться в мягкую траву с папироской в зубах, цедя сквозь зубы какую-нибудь похабщину.
Нет, не подумайте, получали мы и культурное развитие, для этой цели в те годы в Зеленогорске были три кинотеатра: Летний, Победа и Дом Культуры, это не считая кинозалов в домах отдыха и санаториях.
Выстаивали мы длинные очереди, чтобы сопереживать Верной Руке - последней надежде, угнетаемых и истребляемых жестокими американцами, индейцев. Тогда же мы узнали, что самый главный и настоящий индеец живет в Югославии, а лучше всего Дикий Запад знают в ГДР на студии Дефа.
В тоже время стоя за спинами, утомленных трехразовым питанием, отдыхающих в «Ленинградце» мы внимали черно-белому экрану телевизора, восхищаясь с каким энтузиазмом гоняется некий Остап за таинственным золотым теленком, а каждое утро стекались на Средний за питомником, где у счастливицы Светки Калафуто в сарае тоже был телевизор, и познавали как очаровательный блондин Янек вместе со своей собакой и сослуживцами выиграл Вторую Мировую Войну. А чего стоили подвиги капитана Клосса в фильме с таинственным названием «Ставка больше, чем жизнь». Это было загадкой, как ставка может быть больше, чем жизнь. Не знала наша страна казино, не играли мы еще тогда в карты, и единственное значение слова ставка было для нас связано лишь со Ставкой Главнокомандующего.
Чуть позже наше классовое сознание формировала некая Анжелика, мужа которой упрятал классовый враг – король, а ее вынуждал каждую ночь спать с другим, начиная от бандита и кончая заморским шейхом. Я уж не говорю о впечатлении, которое она оставила в детской памяти своим бельем и формами.
Не чужды были мы и музыке. Из приемников неслась советская эстрада, и мы знали, что есть Хиль, Кристалинская, Зыкина, но пели о том, что на таинственной Таганке опять «по пятницам пойдут свидания», мы знали, что надо делать, если друг оказался вдруг…, что воздушный бой выиграл ЯК, у которого тот, который внутри сидел «вдруг ткнулся лицом в стекло».
Это уже позже появился рок, и начали мы изучать английский по названиям песен Хипа и Пёпла. Набрались гораздо больше, чем нам вдалбливали в школе из года в год один набор: «э тэйбл», «э пенсэл» и т.д.
Вот, примерно, такое вступление, а теперь начнем разговор по делу.
