– крикнула Зинаида из кухни, разливая по раскалённым сковородам жидкое тесто. – Ты бы оделся поприличнее…
- А я чем занимаюсь? – послышался недовольный голос хозяина. – В стенке пальцем дырку ковыряю что ли?
Он появился в дверях кухни в трусах и парадной рубашке, держа в обеих руках по галстуку.
- Слышь, Зин, поди надеть какой-нибудь или так сойдёт?
- Конечно, надень! Вон тот, который поцветастее.
- Петухом-то не буду выглядеть? – усомнился Терентий.
- Выдумываешь тоже. Его Серёжа тебе подарил. Забыл, что ли? Да и какой из тебя петух?
Через час принаряженные супруги Медведевы придирчиво смотрели на заставленный наполненными тарелками стол. С солёными огурцами и помидорами, лечо и кабачковой икрой соперничал салат из свежей зелени и редиса; домашнее копчёное сало было нарезано тонкими ломтиками и дополняло аппетитную домашнюю свиную колбасу; варёные и свежие куриные яйца лежали по разным тарелкам, между которыми присоседились домашние творог, сметана и топлёное масло; солёные волнушки с пятирублёвую монету были вплотную пододвинуты к стопке блинчиков, а вчерашним пирожкам, начинённым зелёным луком и яйцом, капустой, морковью и изюмом нашлось место только на краю стола с малиновым и брусничным вареньем и мочёными яблоками.
- Бедненько как-то…- вздохнула Зинаида Алексеевна.
- Про хлеб забыла, – напомнил муж спохватившейся жене. – Мёд неси, хренодёр и чесноку пару головок.
- Чеснок-то зачем? – остановилась хозяйка.
- А вдруг гостье остреньким побаловаться захочется? Нужно уважить человека.
- Это чесноком-то? Она же городская!
- Ну и что? Городские – не люди что ли? Неси!
Зинаида не стала спорить. Придя с кухни с полными руками, она растерянно посмотрела на мужа:
- Ставить-то, Терентьюшка, куда?
Он озадаченно почесал затылок:
- Может, тумбочку придвинем? А то придётся всем тарелки с борщом в руках держать…Кстати, ты про солёную рыбу совсем забыла! Нехорошо, Зина, получается…- усовестивил муж жену и укоризненно покачал головой.
Через несколько минут спешно была увеличена площадь стола. С любовью разложив столовые ложки и вилки у тарелок для холодных закусок и салата, Терентий ещё раз осмотрел стол.
- Зина! – загромогласничал он, стараясь докричаться до моющей посуду на кухне супруги. – Бумажные салфетки подготовь!
Она, выключив воду и вытирая полотенцем руки, зашла в комнату и растерянно сказала:
- Так нет их. Они ещё в Новый год закончились. Я про них совсем забыла. Что делать-то? А?
- Э-эх! – безнадёжно махнул рукой осерчавший муж. – Вечно у тебя всё не как у людей! Серёга девку в дом ведёт, а у нас салфеток нет! Не знаю, что делать! Думай сама!
Зинаида чуть не расплакалась от досады: её недогляд мог бросить тень на репутацию сына. Она, расстроившись, окинула взглядом комнату, ища подсказку у дивана, мебельной стенки, кресел…
- А я полотенце выложу! – сообразила хозяйка. – В одном из сериалов я видела, как в культурных домах это делается.
Терентий недоверчиво посмотрел на супругу, погладил дремлющую на подоконнике Мурку и выглянул в окно.
- Едут!
Зинаида охнула, спешно развешивая на спинки стульев вафельные полотенца. Терентий размашистым шагом прошёл через комнату и, приостановившись у зеркала, провёл рукой по жиденькому чубу, затем, строго посмотрев на суетящуюся жену, расставил приоритеты:
- Главное – гостью по-людски встретить, чтобы Сергею за нас не стыдно было. Остальное – по ходу дела.
Зинаида выслушала наставления мужа и шагнула за ним за порог, но, вспомнив, что не сняла фартук, торопливо вернулась в прихожую, сдёрнула его с себя и, тоже мельком взглянув на своё отражение в зеркале, шмыгнула за Терентием.
У калитки остановилась машина сына. Заглушив мотор, он вышел из неё и, увидав на крыльце встревоженных в ожидании родителей, приветливо им улыбнулся. Обойдя автомобиль, Сергей открыл правую переднюю дверцу.
- Господи! До чего худа-то! В чём душа теплится? – жалобно прошептала Зинаида Алексеевна, увидев покачивающуюся от слабости девушку.
Терентий не нашёлся, что ей ответить.
- Вроде не война сейчас…Болеет?.. Или по последней моде фигуру блюдёт?.. Вон их по подиумам сколько костлявых ходит. Краше только в гроб кладут.
- Молчи!
Сергей подвёл к крыльцу робеющую подругу.
- Знакомьтесь, милые родители, - это Алёна. Алёна – это мой отец и моя мама.
Чтобы поставить все точки над «i», он сразу пояснил:
- Алёна поживёт у нас какое-то время, поэтому прошу любить и жаловать.
Терентий и Зинаида в недоумении переглянулись. Они расступились, пропуская в дом сына и его знакомую, и прошли за ними вслед, принимая неожиданно возникшую ситуацию.
Алёну посадили за стол на почётное место, а Зинаида Алексеевна, чтобы скрасить неловкость и разрядить обстановку, оправдываясь, проворковала:
- Серёж, ты хоть бы заранее предупредил, что гостью привезёшь…Я и приготовить-то толком ничего не успела. Ты уж не обессудь, Алёнушка: стол-то на скорую руку собирали. Что было, то и выставили. Ты кушай, дорогая. Завтра курочку ощиплем. А если захочешь, и кабанчика заколем. Слава Богу, не бедствуем.
- Это…- Терентий повёл густыми бровями. – Того…Поди пригубить хочется с устатку-то?
Алёна терялась от обилия внимания. Она мучительно стеснялась своей плохонькой одежонки, худобы и частенько выискивала взгляд Сергея, ища поддержки. Он ласково улыбался и молчал. Услышав предложение хозяина, она испугалась и отчаянно замотала головой:
- Нет – нет.
- Не хочешь, скромничаешь или совсем не пьёшь? – уточнил Медведев-старший.
Зинаида коршуном налетела на мужа:
- Чего пристал? Видишь, человек не пьёт? И не принуждай её!
- Да кто её принуждает-то? – возмутился Терентий и обиженно уткнулся в тарелку.
Алёне стало неловко из-за возникшей размолвки.
- Я совсем не пью вино. И не курю. Это для здоровья вредно, и много денег на ветер выбрасывается, – сказала она Терентию как можно мягче и доброжелательней.
- Вот видишь! – торжествующе изрекла Зинаида.
Алёна поела салата и осилила только половину порции борща. Она осторожно положила ложку возле тарелки и виновато посмотрела на хозяйку:
- Я больше не могу.
- Почему не можешь? Али не вкусно? – забеспокоилась Зинаида Алексеевна.
- Вкусно, – заверила её гостья. – Просто я не могу пока много есть.
- Не можешь…- защемило материнское сердце.
Сергей, видя, что Алёна прилагает огромные усилия, чтобы не упасть от слабости за обеденным столом, попросил, показывая на подругу глазами:
- Мам, расстели для неё постель на моём диване.
_
Сергей спустился по ступенькам крыльца и присел на лавку рядом с отцом. Терентий, сосредоточенно куря сигарету, изредка посматривал на улицу и соседские дома. Мурка спрыгнула с подоконника и потёрлась о ноги, выпрашивая ласку. Сергей, приглашая кошку, шлёпнул ладонью по колену и погладил её.
- Она тебе добрая знакомая или?.. – наконец, тихо спросил отец сына.
- Или.
Терентий передвинул губами сигарету от одного уголка к другому.
На крыльце появилась Зинаида Алексеевна.
- Уснула.
Она села на лавку по другую сторону сына и осторожно спросила:
- Серёж, беда у неё какая стряслась или хворает?
Сергей навалился на стену дома и с грустью посмотрел на солнечное небо.
- Истощение у неё.
- Отчего так? – мать, не по наслышке знавшая, что такое голод, ждала разъяснений.
- Работала много, во всём себе отказывала, каждую копейку берегла, чтобы поскорее своё отдельное жильё заиметь. Вот и довела себя.
- Чтож ты ей денег-то не предложил? Не помог? – не стерпел отец.
- Поможешь ей. Как же! «Не хочу в долгах ходить!» - говорит. Сколько раз помочь предлагал, а она всегда отказывалась! Думал, если денег не берёт, хотя бы продукты буду покупать для неё. Так нет! Продукты тоже не брала. До ругани доходило. «Не хочу быть обязанной!».
- Принципиальная, значит, – Терентий затушил окурок.
- Принципиальная, – согласился сын. – Всем девчонка хороша: и порядочная, и работящая, и целеустремлённая, честная, весёлая, но как дело до денег доходит – упрямой становится до нельзя! Когда мы с Глебом первичную проверку в фирме проводили, Алёна, оказывается, в больнице лежала.
- Что ж она не объявилась-то? Приехали, навестили бы. Чай, не чужая, – негодовала впечатлительная Зинаида Алексеевна.
- Не могла. Её накануне в безлюдном месте оглушили и все деньги забрали. Номер моего сотового забыла.
Терентий слизнул с губ и сплюнул крошечку табака:
- Не зря, значит, по голове прилетело. Не зря и ограбили.
- Злой ты, Терентий! – напустилась на мужа жена.
- Не злой, а говорю то, что вижу.
- Девку пожалеть надо, а ты!..
- Вон кошку жалей, а человека понять нужно. Жалелка нашлась…
Сергей передал Мурку матери и встал:
- Я до Серафимы дойду. Если не ошибаюсь, у Алёны сотрясение мозга, поправить бы надо. Может, ещё и совет какой даст, чтобы Алёнка скорее выздоравливать стала, да узнаю последние новости по фирме. На душе не спокойно.
- Иди, сынок, иди, – Зинаида перекрестила его в спину.
-4-
Глеб хмуро смотрел на серость улиц, оказавшихся под властью густого тумана. Промозглая суспензия дождя, которая завершила запоздалые летние заморозки, стояла сплошной стеной, наводя грусть и уныние. Прохожие поднимали воротники плащей и курток, пытаясь укрыться от неприятного ветра, и безуспешно защищались от висящей в воздухе влаги при помощи зонтиков.
«Это хорошо, что у нас в доме печь можно в любое время истопить. Сразу становится тепло и уютно. И обувь всегда сухую одеваешь. Бедные горожане…Отопление почти как месяц отключили, в квартирах сыро и холодно. Бр-р…в такую погоду обогреватели с трудом спасают положение. А как же дети?»
Он припарковал машину на стоянке городской прокуратуры, серый фасад которой сливался с мрачным небосводом.
«И нужно же было Вольдемару появиться в нашей фирме! Сколько из-за него проблем! Мне бы семье внимание побольше уделять, а не по милициям разъезжать. Серафимушка волнуется, а это ей сейчас лишнее. Матвей, спасибо ему, все хлопоты по дому на себя взял. Без него совсем бы мне туго пришлось…» - Глеб с теплом подумал о родных и вышел из машины.
Неприятный озноб предательски пробежал по спине. Рядом остановилась машина Михаила Фёдоровича. Поздоровавшись, мужчины заторопились на встречу со следователем по делу.
_
Владимир Петров сидел в своём кабинете один. Увидев вошедших, он показал глазами на стулья:
- Присаживайтесь. И, пожалуй, начнём. Что у нас новенького?
Михаил Фёдорович, положив руки на стол и слегка опёршись на них, заговорил по существу:
- Я установил личность человека, который опекает Вольдемара. Это некий Адольф Гофман из Кёльна. Человек скользкий и с дурной репутацией. Его имя уже мелькало в делах, связанных с разорением фирм и компаний, и перепродажи их за долги западным дельцам. Поэтому, смею предположить, что именно эта участь ожидала «Утро».
Глеб выругался.
- Не кипятись, – Володя достал папку с какими-то документами. – Сейчас Денис Юрьевич подойдёт. Он из ОБЭП. Лучше расскажи, что в твоих магазинах сейчас делается. Я имею ввиду те, в которых обнаружены хищения.
- Что делается? Работают. Закрывать их нельзя, и так терпим убытки. Пока никого не увольняю.
- Правильно. Рано их дёргать.
В дверь постучали. На пороге
