Клад

Тамара Петровна. Она широким жестом смела столбики монет в саквояж и задвинула его под стол.

  Вспомнив про дыру в полу, старуха живо собралась и выскочила за дверь. На улице светило солнце, воробьи торопливо клевали что-то у дороги, прямо по грязи ,через дорогу медленно тащилась черная большая собака с опущенным хвостом. Травка у завалинки была уже вполне подросшей и на ней сидел страшненький взъерошенный котенок серого цвета. На вид ему было чуть больше месяца и он, при виде Тамары Петровны,  разевая маленький розовый ротик, жалобно запищал.
- О! Уже подкинули, дармоеды!, - заорала старуха. -Ну, народ!

  Чавкая резиновыми галошами по вязкой грязи, старуха пошла вдоль улицы, заглядывая во дворы и огороды в поисках живого существа, но деревня словно вымерла. Наконец, во дворе одного из домов она увидела знакомую парочку. Рыжий с Ташкентом сидели на бревнышке прислонясь к сарайчику и закинув лица кверху, благостно впитывали солнечные лучи.
- Эй, вы там! ,- закричала Тамара Петровна, - Кончай загорать, дело есть.

  Мужики торопливо поднялись с бревна и шустрый Ташкент уже рванулся к благодетельнице, но более сдержанный Рыжий придержал его за рукав и взглядом велел поутихнуть. Неторопливым шагом подойдя к забору, он равнодушным тоном спросил:
- Чего надо, мать?
  Старуха живо взмахнула руками и воскликнула:
- Выпить хотите?
   Рыжий будто в сомнении пожевал губами и, опять же с показным равнодушием , пробормотал:
- Ну..., дык.  Кто ж не хочет?
- Значитца так! Мне нужна доска половая, метра два. Ну и поставить ее на место, то ись на пол.
- Ну?
- Что ну? Найдете?
- Знамо, найдем. А тебе когда надо?
- Вчера! Дурень, ищи, давай!

   Через час мужики приволокли в дом здоровенную доску и Ташкент, матерясь и потея, приладил ее на место. Рыжий, сидя на корточках и смоля сигарету, давал общие указания. Тамара Петровна, выставив на стол бутылку водки, нарезАла хлеб. Кроме бутылки и граненых стопок, на столе в фаянсовой плошке розовело крупно нарезанное сало , а в блюдце- разрезанная на четыре части нечищеная луковица и щепотка соли. Рыжий не отводил от стола глаз, а Ташкент, утираясь изнанкой своей кожаной шляпы, жевал губами и делал глотательные движения.

  Наконец, хозяйка дома , отряхнув руки и поправив остатки волос на голове, пошла принимать работу. Доска по цвету сильно отличалась от всего пола, но это были пустяки.
- Затрется, подумала Тамара Петровна. - Да и кто тут увидит?
  Потопав ногой и даже попрыгав на доске, старуха удовлетворенно хмыкнула и вышла из спальни. К ее удивлению, работяги уже сидели за столом и Рыжий разливал по граненым стопкам вожделенное зелье.
- Торопыги! Горит у вас?
- Мать, ты только не ругайся! Лишь бы у тебя, мать, ничего не сгорело! Ну, будем!.
  И Рыжий с наслаждением опрокинул в рот содержимое стопки. Ташкент торопливо последовал его примеру. Выпив и протянув руку к салу, он тут же получил по ней неожиданный шлепок.
- Ты что сюда, жрать пришел? - заржал довольный Рыжий, - Ща повторим, тогда и закусим.

Тамара Петровна, манерно оттопырив мизинчик, выпила свою стопку и, отломив дольку лука, ткнула ею в соль и положила в рот. Тем временем, Рыжий сноровисто разливал водку по стопкам, а Ташкент, с блаженным выражением на замурзанном лице, отвалился на спинку стула.

  Вторая пошла под закуску и разговорчивый Рыжий, как истинный джентльмен, взялся поддерживать за столом светскую беседу.
- Погодка-то нынче, просто благодать!
- Да, ничего себе погодка, - поддакнул Ташкент, с наслаждением уплетавший хлеб с салом и луком. - Скоро раздевкой ходить будем. А там и лето!
- Что, ханурики, оголодали? - спросила старуха.
- Ничо, лето будет, будут грибы, ягоды, заработаем. Станция рядом, к поездам ходить будем, огороды полоть будем. Другой работы-то все равно нету.
- Да! - авторитетно подтвердил Ташкент, накладывая на следующий кусок хлеба ломтик сала и ломтик лука.
- А что, мать, ты -то что здесь делаешь?
- Жить буду! Пока не помру. Я ведь научный работник была, физикой занималась, да вот на пенсию вышла. А какие заработки у ученых-то? Копеечные. Вот и пенсия у меня маленькая. В городе с такой не проживешь. Пришлось в деревню переехать. С земли кормиться буду. Вот вы мне огород вскопаете?
- Дак бутылку поставишь, мы и вскопаем!
- Ладно, потом разберемся. На вас, гляди, бутылок не напасешься!
- Ты только не ругайся, мать! Так мы ж только для этово...энтуязязьму, во!

  Бутылка была допита и огорченные гости собрались уходить, когда Тамара Петровна, наклонившись, достала из саквояжа, так и стоявшего под столом, одну монету. Звякнув ею об стол, она спросила:
- Слышь, Рыжий, не знаешь, чего это?

  Заинтересованный мужик взял монету, посмотрел, потом потер ее об штанину и стал рассматривать внимательнее. Повертев ее так и этак, он снова потер монету, но уже ребром. Прочитав то, что там было написано, он округлил глаза и сказал Ташкенту:
- Ну -ка, ты теперь глянь, чо написано?
 Дальнозоркий Ташкент отставил руку с монетой от себя и по складам начал читать:
- Чис -то -го сере -бра девять грамм...Етишкин кот! Это ж серебро!
- Ну -ка, дай сюда! - вырвала монету у него из руки Тамара Петровна. Она вытащила очки, насадила их себе на нос и внимательно стала рассматривать монету.
- Ну все, господа хорошие, пир закончен. Надо будет, позову.

   После ухода мужиков старуха снова внимательно осмотрела монету, потом вытащила из саквояжа еще одну и рассмотрела ее тоже. Вздохнула и откинулась на спинку старого стула.


  Собравшись в магазин, Тамара Петровна прихватила пару серебряных монет с собой, в надежде узнать их стоимость и по -возможности, продать. Остальной клад она припрятала в сенях, в старой кадушке для воды, стоявшей в углу. Набросала сверху каких-то тряпок и решила, что туда никто не сунется.

  Магазин располагался в дальнем конце деревни, в одноэтажном кирпичном строении, напоминавшем большой сарай. Его арендовала у РайПо семья местных предпринимателей, Частники живо прибрали к рукам сельских покупателей  и установив свои цены на товары, с усердием вычищали карманы односельчан.

  В сумрачном помещении магазина пахло копченой скумбрией, освежителем воздуха и хлоркой. За прилавком, протянувшимся на три стороны помещения, стояла маленькая старушка в старом, потрепанном сером платье  и с седыми волосами, сбившимися в колтун. Лицо ее, маленькое и невзрачное, украшал большой нос и миндалевидные глаза.

- Чего - нибудь желаете? - спросила старушка. - Может быть хлеба, молока? У нас все свежее, утром Сема привез.
- Да, хлеба буханку и масла растительного литровую бутылку. Еще чаю мне. Цейлонского. В пакетиках.
- Еще что- нибудь желаете?
- Да! Слушай - ка, подруга, -решилась Тамара Петровна, - Я тут деньгу нашла, не купишь у меня?
- Ну- ка, ну - ка? Дайте - ка я посмотрю.

  Она повертела серебряный кругляшок в руке, потом достала из-под прилавка очки и надев их, внимательно рассмотрела монету. Наконец она положила полтинник на прилавок и сказала:
- Если вы так хочете, Сема узнает, сколько это стоит. Оставляйте.

Тамара Петровна в сомнении пожевала губами, но делать было нечего.
- Когда приходить?
- Приходите послезавтра. Как раз Сема колбасы привезет. И селедки.

   За домашними делами, обустройством и остальными заботами время пролетело быстро и наконец старуха собралась  в магазин. Но только она вышла на крыльцо, как  к воротам подъехала голубая трехдверная «Нива» и из нее вышел дородный, черноусый мужчина в джинсах, резиновых сапогах и полосатом джемпере.
- Доброго вам здоровья, - сказал он, - Это не вы монету маме приносили?
- Да, приносила. А что?
- Я - Сема. Решил вот сам к вам подъехать.
- Ну, проходите в дом.

   Войдя в дом и предложив гостю присесть, Тамара Петровна встала у стола, сложив руки на груди, чтобы скрыть дрожание рук, но предательские ноги мелко приплясывали, выдавая ее волнение.
  Между тем, гость осмотрелся и, окинув взглядом хозяйку, сказал:
- Извините меня, конечно, но слухи по деревне идут, что вы клад нашли.
- Да кто это говорит? Кто придумал только такое? Брехня какая! - попыталась с гневом в голосе отпереться старуха.
- За что купил, за то и продаю, но я собственными ушами слышал, как два этих шлемазла, Рыжий с Ташкентом, уверяли, что вы, уважаемая, нашли богатейший клад и он у вас хранится в сумке под столом. Вся деревня уже знает.

 Сема при этих словах невольно заглянул под стол, но там было чисто и сумки не наблюдалось. Тогда мужчина поднял взгляд на Тамара Петровна и стал ждать ответа.
- Брехня! Нет у меня никакого клада! - непререкаемым тоном заявила старуха и негодующе всплеснула руками. - Нету, и никогда не было!
- А монета, что вы маме принесли? Она серебряная, девятисотой пробы, очень чистое серебро. Откуда она у вас?
- Нашла, сказала же!
- Послушайте, уважаемая, я вчера был в городе и у солидных людей узнал стоимость данной монетки. Стоимость небольшая, но если у вас есть еще, то имеет смысл купить у вас весь клад. С одной монеткой я связываться не буду.
- И сколько такая монетка стоит?
- Сколько стоит, я вам, уважаемая, не скажу, но купил бы я у вас такие монетки скажем...по...тридцать рублей.
- Чтоо? Тридцать рублей? Это же старинное серебро. Что-то мало совсем. Хоть бы по сто!
- По сто, или за сто? Так у вас их много, я правильно понял?
- Понял, не понял...какая разница? Дешево больно!
- Не очень оно и старинное. Хорошо, по тридцать пять.
- Да ты с ума сошел! По семьдесят!
- Ладно, уважаемая, давайте ни мне, ни вам. По пятьдесят! Согласны?

Тамара Петровна задумчиво пожевала губами, пристально посмотрела на Сему и согласилась. Она вздохнула, вышла в сени и вскоре вернулась с тяжелым саквояжем в руке. Взгромоздив его на стол, она открыла замок и сказала Семе:
- Вот, принимай. С той монетой, что у тебя, пятьсот три штуки будет. Но я одну хочу оставить, на память.
  Выкладывающий монеты на стол Сема на ее слова ответил не сразу. Он так увлекся содержимым саквояжа, что лишь через минуту рассеянно ответил:
- Да, да, конечно.

   Пересчитав монеты, Сема уложил их обратно в саквояж и, протягивая одну монету старухе, сказал:
- Все в порядке! Вам, уважаемая, исключительно повезло. Вам повезло, что мы люди честные, нам чужого не надо. Вот вам двадцать пять тысяч сто рублей. Надеюсь, что мы в расчете.
   Он достал из заднего кармана джинсов бумажник, отсчитал деньги и положил на стол. Тамара Петровна жадно схватила их и стала считать. Пересчитав, свернула деньги в трубочку и засунула туда, куда прячет ценности большинство женщин - поближе к сердцу.
     Попрощавшись, Сема забрал саквояж и сев в свою «Ниву», завел мотор и уехал. Старуха обессиленно опустилась на стул и задумалась.

   Незаметно приблизился вечер. Попивая сладкий чай и не отрывая взгляда от экрана телевизора, Тамара Петровна наслаждалась одиночеством и не ждала гостей. А гость уже стучался в окно. Молодой, безусый и круглолицый лейтенант милиции стоял под окном и требовательно барабанил по стеклу. Увидев его, старуха снова заволновалась, но тут же взяла себя в руки  и отправилась отпирать дверь. Сняв фуражку, лейтенант осведомился, можно ли войти и, вслед за старухой вошел в комнату. Сев за стол, он внимательно посмотрел на монету, лежавшую на столе и бросил косой взгляд под стол. Увиденное его, похоже, расстроило, так как он