Потомственный цыган

недопонял правила…
- Да называй же скорее! – взвизгнула Лена.
- Ну… Круцевые эфирки Даукова.
- А можно так? – обеспокоилась Лена. Они переглянулись с подругой.
- Да, "Круцевые эфирки Даукова", будет начало текста! – довольно воскликнул Кристиан.
- Ага! Кажется, я понял, - радостно возвестил Ваня. – А давайте следующий ход…
- ...Стлеют под недлеющей луной! – рявкнул Николай Маджоевич в конце хода.

Иван засмеялся. Они сыграли ещё несколько раундов, а потом Кристиан предложил ещё одну игру: там надо было молчать и перемигиваться только лицом, намекая на задуманные буквы. Кто отгадает слово другого целиком, тот и победил. На шум  пришёл проводник, а затем ещё несколько соседей. Кристиан среди них опознал своих.

- Антон! Самара!  Вы ещё живы? Проходите сюда, не стесняйтесь! – живо воскликнул он, увидев в проходе парочку молодых людей. Разместившись на уголке кровати, они с интересом стали наблюдать за происходящим.
- Ещё одна игра! – объявил Кристиан. – Вы должны загадать животное, которое ассоциируется у вас с одним из присутствующих. Каждый ход участник говорит одно предложение, которое должно подходить этому животному. Задача остальных – отгадать, какому именно, и кто из участников говорит именно о его животном! Начинаем!..

Иван загадал лося, выбрав в качестве его прототипа лысого парня в наколках – его звали Михаил – который вместе с девушкой также пробрался в купе. Вагон быстро заполнился громкими криками и взрывами смеха. Кто-то принёс гитару.

«Отсюда скоро будет не выйти,» - подумал Ваня. – «Меня хоть поспать пропустят?» - он недоверчиво посмотрел на двух незнакомых людей, сидевших на его полке, свесив ноги на плечи Николаю Маджоевичу и Нине. Ударил звон струн, кто-то начал пытаться танцевать.

- Ай! На ногу ступаешь! Куда ты… Да не так! – слышалось откуда-то из сгустка тел. Иван резко разогнулся и, изловчившись, пересел на другую кровать, оказавшись рядом с Кристианом.
- Классно ты здесь всё устроил, - деловито произнёс Ваня. – Умеешь скрасить обстановку. Вообще, нормальный ты парень.
- Ещё бы! – воскликнул Кристиан.
- А я раньше таких нормальных цыган не знал, - прогудел Ваня, отпивая из кружки. – Говорят, они все в основном воры и бомжи. Коней везде воруют.
Кристиан вдруг вскочил, едва не опрокинув бокал. Его брови заплясали волнами, а рот оскорблено приоткрылся, как у важного посла, у которого на приёме в супе оказалась муха. В его позе не было ничего угрожающего, но обида так и сочилась из него.
- Вот тут попрошу быть тактичнее! – воскликнул он, переключив на себя внимание. – Не надо чесать всех под одну гребёнку! То, что когда-то цыгане зарабатывали кражей коней, не значит, что каждый из нас должен это делать! Сегодня этим занимаются только самые отсталые индивиды, проживающие в сельской местности.

Публика одобрительно загудела. Кто-то потрепал Кристиана по плечу.

- Я никогда ничего не крал и не буду! Я – не вор! – Кристиан дёрнул головой вверх и опустился. Следующим движением он залпом допил кружку. – Между прочим, я работаю в банке с крупными кредитами. Сейчас еду в Москву с ценными бумагами, - он вытащил откуда-то барсетку и со стуком опустил на столешницу. – Мне выходить через несколько часов.

По купе прокатился вздох разочарования.

- Как же мы без тебя, Кристиан? – с картинной скорбью протянул Михаил. – Только жизнь пошла…
- Мне тоже жаль, увы, - вздохнул Кристиан. – Но работа есть работа.
- Давайте же тогда допьём всё, что есть! – осенило Мишу. Все тут же взорвались аплодисментами.
- А вот эта идея мне нравится, - Кристиан подмигнул и потянулся под стол. – Есть ещё кружки?

Толпа забыла про игры и, зашумев, принялась рассасываться сквозь нарочито съезжающую дверь в свои номера, чтобы принести тару. Вскоре Ваня обнаружил себя на своей полке.
- Главное – не налегать, - произнёс Кристиан вслух. – Выспаться тоже успеть надо.
- Какой сон в поезде, - протяжно усмехнулся Ваня. – Череда диких галлюцинаций. В поездах нужно спать исключительно для того, чтобы придумать новые произведения.
- Ах да, у тебя же есть какая-то повесть про быструю езду, - вспомнил цыган. – Она в той тетради? Можно глянуть?
- Разумеется, - великодушно сморщился Ваня. Вытащив с полки измызганную толстую тетрадь, он подкинул её вниз. Кристиан хлопком поймал добычу.

В дверь постучали.

- Открыто! – гаркнул Иван, распластавшись по кровати. Стена отъехала, и в проёме показались старые знакомые – трое панков во главе с Кондором, чья голова осторожно всунулась внутрь.
- Здравствуйте, - пробурчал он. – Что, у вас здесь весело, да? Можно к вам?
- Здорова! Мы в игры играем, - объявил Ваня.
- Только, похоже, места уже не будет, - заметил Кристиан, подозрительно косясь на гостей. Кондор окатил его настороженным взглядом.
- Ничего, я пока выйду! – вдруг выдал Иван. – Что-то погулять захотелось. А вы пока посидите на моей полке.
- Ого, спасибо, - изумлённо произнёс Кондор. – А это, - он повернулся к Кристиану, - полагаю, и есть тот самый цыган?

Кристиан живо улыбнулся.

- Да, это я – Кристиан, - сказал он, протягивая руку. Кондор смотрел на неё мгновение, а затем осторожно пожал.
- Смотрите, у них ещё и пиво есть! – удивился Кирилл, заглядывая под стол.
- Всё есть, ребята, - объявил Кристиан. Кондор душевно улыбнулся. Ваня спрыгнул на пол.
- Курить пойдёшь? – жеманно поинтересовалась Маша.
- Может быть, - брякнул Иван, проскользнув мимо неё в коридор.

«Как же болят ноги,» - подумалось ему вдруг. – «И неужели можно держать их настолько поджатыми на протяжении нескольких суток?» В коридоре было тихо – шум доносился лишь из-за тонкой перегородки, отделявшей спальные места: за ней люди шебуршались, как термиты, расстилали бельё, передвигали чемоданы под полки, а кто-то выдвигал их, чтобы достать со дна поклажи неудобную железную чашку и пойти с ней к Кристиану.  Иван протяжно вздохнул. Колёса пели у него под ногами, отмеряя такт вечному маршу пути, с которым рано или поздно должен познакомиться каждый россиянин. Он вышел в тамбур – там тоже никого не было, но теперь Иван не чувствовал себя одиноко. За двумя дверьми, там, в плацкарте, сейчас едет сотня неизведанных душ, каждая со своими проблемами и планами, заставившими её переменить место дислокации на карте страны. Они сейчас моются, брешут о чём-то, доедают ужин, выкорчёвывая  искусственное мясо из бульона, кто-то смеётся, кто-то играет в карты, другие пьют дешёвое вино и решают кроссворды. Каждому из них есть, о чём думать, а значит, и о чём поговорить – разве это не прекрасно, думал Иван, прислонившись к стеклу. Сквозь зеркальную чёрную гладь иногда пролетали яркие пятна фонарей и нечёткие лучи окон избушек, а если прислонить лицо и закрыть с двух сторон ладонями, можно было увидеть растущую около рельсов траву. Она вся блестела от капель прошедшего дождя. Иван откинулся на стену и зажёг сигарету - он успел настрелять четыре за последние пару часов. Впустив горький дым в лёгкие, он стал прислушиваться. В вагоне снова поднялся шум – кажется, люди возвращались к ним. Иван улыбнулся. Почёсывая нос в такт стуку подскакивающего вагона, он докурил и ещё раз взглянул в окно. Там всё было темно и невнятно, как и прежде. Откинув дверь, Ваня пошёл к себе. У входа уже собралась толпа – кажется, всё купе было заполнено, и людям приходилось стоять в коридоре.  С криками «Пропустите! Я здесь живу!» он втиснулся сквозь любопытно глазеющих пассажиров.

***

Иван проснулся от гулкого толчка – не слишком сильного, но достаточно громкого, чтобы разбудить его. В этот раз состав въехал на какой-то мостик, лязгнув при переходе на другие рельсы. Ваня безжизненно перевернулся, чтобы заглянуть под низко опущенную шторку. Голова отозвалась резким уколом боли, и он поморщился, пытаясь продрать глаза. Приподняв шторку, он увидел многообразие однородных полуразвалившихся сооружений, с ног до головы исписанных граффити; их отделяла от полотна тонкая стена бетона, также много раз изрисованного и измазанного. Они уже в Москве, понял Ваня.

Собравшись с силами, он приподнялся. Голова чугунным шаром перекатилась на грудь. Глаза не хотели открываться: веки подрагивали с каждым подскоком состава на неровных рельсах. Он оглядел купе: повсюду были разбросаны обёртки от шоколадных батончиков и какие-то грязные целлофановые пакеты. На столе лежала груда пустых банок, ниже высовывалась недопитая бутылка коньяка. Иван поморщился от её вида. Коньяк он на дух не переносил. «Нужно срочно найти воду,» - заключил он.

Соседи ещё спали. Он приоткрыл форточку, заставив одну из попутчиц недовольно перевернуться к стене, и стал искать воду. К несчастью, поиски не принесли результата – все бутылки были пусты, а по вещам соседей он шарить не решился. Спасение пришло со стола: в одной из банок осталось немного пива, которое он одним махом проглотил.

На часах было около восьми. Он пошёл мыться. В коридоре не было никого, кроме одного жирного мужика, задумчиво пялящегося в окно – кажется, его он видел вчера вечером в комнате… Впрочем, неважно. Всполоснув лицо и почистив зубы, он пошёл обратно и вдруг столкнулся с чем-то мягким.  Мягкое тут же издало недовольный вскрик. Ваня протёр веки и увидел перед собой Кристиана с тюком постельного белья на плече. В левой руке он держал чемодан, под правой крепко сжимал барсетку. Взгляд у него был такой же сонный, как у Вани, лицо казалось мертвенно-бледным, а сальные копны волос апатично свисали на лоб.

- О… Доброе утро, - промямлил Иван. – Извини.
- Да ничего… - Кристиан скорчил странную мину: зевнул и поморщился одновременно. – Это ты извини. Мне выходить сейчас.
- Ах, да, - Ваня вспомнил вчерашний вечер. – Давай… Круто вчера посидели! – он слабо улыбнулся.
- Да, - пробубнил Кристиан, подавшись вперёд. Ваня осторожно отошёл в сторону.
- Теперь буду знать, что среди цыган тоже есть хорошие ребята, - сказал Ваня. Кристиан стеснительно отвёл взгляд.
- Спасибо. Я тоже очень рад.

Он скрылся за дверью, зашуршав колёсами багажа по ковровому настилу. Ваня несколько секунд смотрел ему вслед, а затем отвернулся, издав тихий вздох. Он вышел в тамбур и, пошарив по карманам,  обнаружил сюрприз: последняя, смятая стреляная сигарета всё ещё была с ним. Иван с третьего раза поджёг кончик, затянулся и огляделся по сторонам.Скрип тонких прослоек купе, повышавших его стоимость в два раза, шатающаяся теснота и вонь из соседнего плацкарта снова окружали его.

Иван бросил хабарик к щели и, с удовольствием раздавив, откинул его в пропасть. Он чувствовал себя очень непросто – с этим нужно было что-то делать. Спать у него теперь не получится, это точно. Да и потом, надо же выйти побродить в Москве – за полчаса можно успеть что-то купить  на площади у вокзала. А пока можно попробовать поработать над повестью. У него давно это не получалось, он знал, но на этот раз надеялся, что выйдет что-то путное… В конце концов, нужно хотя бы отыскать в ней утерянную мысль!
В купе он развалился на своей полке, слегка разгладив смятое в комок бельё. Соседи по-прежнему спали; к счастью, Николай Маджоевич отвернулся на другой бок. Ивану совсем не хотелось их будить. Он открыл тетрадь на том месте, где был загнут страничный уголок, и начал читать:

«Пферд