Серебряный век дзен

говорил о нем так:
— Старый, изъеденный червями гриб!
Тем не менее, именно Мэйцзы принадлежат следующие слова: «Когда я погружаюсь в Ум, в самой его глубине я обнаруживаю не-Ум. Когда я погружаюсь в не-Ум, в самой его глубине я обнаруживаю Ум. До сих пор я не знаю, где кончается одно и начинается другое».




Однажды к Мэйцзы пришел монах-новичок и спросил:
— Что я должен делать, чтобы овладеть мечом Сына Неба?
— Прежде ты должен освоить меч простолюдина.
— Что для этого нужно?
— Очень немногое. Вставать раньше всех, ложиться позже всех, выращивать рис, варить похлебку и подметать двор.
— И сколько на это потребуется времени?
— Девяносто тысяч лет.
После паузы юный монах спросил снова:
— Но потом я смогу овладеть мечом Сына Неба?
— Нет, потом тебе нужно будет освоить меч Князя.
— Что для этого нужно?
— Очень многое. Вставать раньше всех, ложиться позже всех, выращивать рис, варить похлебку и подметать двор.
— И сколько на это потребуется времени?
— Девяносто тысяч лет.
Через некоторое время юный ученик спросил в третий раз:
— Ну а потом смогу я овладеть мечом Сына Неба?
— Ты это узнаешь, — сказал Мэйцзы, — когда поймешь, что всякому терпению приходит конец.




— Что мне делать, чтобы стать Буддой? — спросил Сикоку у Мэйцзы.
— Ты уже Будда.
— Почему же я этого не чувствую?
— Ты уверен?




— В чем смысл прихода Дарумы с запада? — спросил монах у Сикоку.
— С чего ты взял, что он пришел с запада?
— Откуда же он тогда пришел?
— С чего ты взял, что он вообще откуда-то пришел?




Однажды Сикоку подкрался к медитирующему монаху и закричал ему в самое ухо:
— С чего ты взял, что я буду тебя слушать?!
В другой раз он выскочил из-за кустов, схватил монаха за горло и, сжимая изо всех сил, крикнул:
— Ну-ка, быстрей отвечай, что такое дзен?
В ответ монах издал сдавленное хрипение.
— Вот истинное звучание серебряной флейты! — воскликнул Сикоку и снова скрылся в кустах.




В чем смысл прихода Дарумы с запада? — спросил Хокан у Мэйцзы.
— В том, чтобы открыть дверь для Хокана, — последовал ответ.
Хокан не нашел, что сказать, и ушел. Через некоторое время он подумал: «Надо было спросить, какую именно дверь должен был открыть для меня Дарума».
Он вернулся к Мэйцзы и задал этот вопрос.
— Ту дверь, за которой находится Хокан.
Впоследствии именно Хокан стал его преемником.




Однажды Мэйцзы спросил у Хокана:
— Ты кто?
— Хокан, — ответил тот.
Через некоторое время Мэйцзы спросил снова:
— Ты кто?
— Хокан, — повторил монах.
В течение шести месяцев Мэйцзы каждый день задавал Хокану этот вопрос, и тот неизменно давал на него один и тот же ответ. Наконец наступил момент, когда на вопрос учителя Хокан не сказал ни слова.




Мэйцзы, по преданию, был очень скромным человеком. Все свободное время он проводил на заднем дворе, ухаживая за огородом. Хокан же, наоборот, вид имел важный. Он предпочитал сидеть на скамье у ворот, разглядывая прохожих.
Однажды, приняв его за Мэйцзы, к нему обратился странствующий монах:
— О, учитель, не подскажете, как мне пройти на Девятое Небо?
— Лучше всего через задний двор, — тут же посоветовал Хокан.




— Почему лягушка не может выпрыгнуть из корзины? — спросил монах у Хокана.
— Смотря какая лягушка.




Однажды в монастырь Хокана пришел Энь Лань, странствующий монах и знаменитый спорщик.
— Я буду говорить с тобой, — сказал он Хокану, — но только в том случае, если ты ответишь на мой вопрос.
— С чего ты взял, что я стану тебе отвечать?




В другой раз Энь Лань спросил:
— Сколько песчинок на дне океана?
— Столько же, сколько в нем капель.
— Разве они поддаются счету?
— А разве они счету не поддаются?
Энь Лань поклонился и вышел.
— В его поклоне, — заметил Хокан, — понимания больше, чем во всех его вопросах.
В этот момент Энь Лань вернулся.
— Так глубоко я в себя еще не заглядывал, — сказал он.
Хокан встал, поклонился и вышел.




Энь Лань был учеником Сикоку. Потом он некоторое время жил в монастыре у Хокана. После смерти последнего он возглавил общину. Однажды монах спросил у него:
— На что похоже просветление?
— На крик младенца.
— А еще?
— На скалу, свалившуюся на голову мертвеца.




— Испытывал ли боль Дарума, когда во время медитации на горе Тай оторвал себе веки? — спросил монах у Энь Ланя.
— Во всяком случае, чай получился очень вкусный, — ответствовал тот.




Однажды, когда Энь Лань прогуливался по аллее, из-за кустов выскочил неизвестный монах и преградил ему дорогу.
— Что такое дзен?! — закричал он.
— Что такое дзен?! — тоже закричал Энь Лань.
Не говоря ни слова, монах скрылся в кустах. С той поры его больше не видели. Впоследствии Энь Лань уверял, что этот монах — никто иной, как явившийся с того света Сикоку…




Однажды монах спросил у Энь Ланя:
— Что я должен делать, чтобы постичь дзен?
— Потушить свой светильник! — последовал немедленный ответ.
В другой раз Энь Лань ответил на такой же вопрос немного иначе:
— Выбросить свой светильник!




Преемником Энь Ланя стал Уфо. Однажды он спросил у своего учителя:
— Что я должен делать, чтобы постичь дзен?
— Задай этот же вопрос ровно через год.
Когда через год Уфо явился за ответом, Энь Лань сказал:
— Задай этот вопрос еще через шесть месяцев.
Через шесть месяцев Уфо пришел снова. Энь Лань посоветовал:
— Подожди еще две недели.
Когда через две недели Уфо пришел опять, Энь Лань сказал:
— Ты напрасно потратил время. Уходи.
Уфо предпочел остаться.




Уфо был молчалив и, как правило, редко беседовал с учениками. Когда же он все-таки отвечал на вопросы, они были кратки.
— Учитель, дайте мне какое-нибудь наставление для практики дзен, — попросил его однажды монах.
— Сначала попробуй меня вытащить, — посоветовал тот.




Обычно Уфо долго, молча и не мигая смотрел на обратившегося к нему ученика, пока тот не отводил глаза в сторону. Единственный, кто выдержал его взгляд, был Лю Сюань. Именно он стал преемником Уфо.




Однажды молодой монах, только накануне появившийся в монастыре, спросил у Лю Сюаня:
— Что такое дзен?
Лю Сюань замахнулся на него палкой, но монах уклонился и побежал прочь. Лю Сюань стал его преследовать, но догнать так и не смог. Наконец он остановился.
— У этого наглеца, — пробормотал Лю Сюань, — великое будущее.
Монаха звали Худзен.




— Что такое дзен? — спросил Худзен у Лю Сюаня.
— Бычий желудок, вывернутый наизнанку.
— Что такое дзен? — переспросил Худзен.
— Бычий желудок, наполненный кровью.
— Что такое дзен? — не унимался Худзен.
— Две медные монетки.
— Почему именно две? — удивился Худзен.
— Именно столько стоит бычий желудок на базаре.




Как-то Лю Сюань решил испытать Худзена.
— Принеси мне бутылку, — потребовал он.
Худзен издал пронзительный вопль.
— Ты стал очень послушным, — похвалил Лю Сюань. — Скажи мне теперь, что такое дзен?
Худзен молча протянул бутылку.




После того как Худзен достиг просветления у Лю Сюаня, он удалился на гору Фэнь и жил там в полном уединении 10 лет. Однажды к нему в пещеру забрался вор. Худзен в это время ходил в соседнее поселение за подаянием. Когда он вернулся с корзиной, полной подношений, то увидел, что вор удирает со всем его небогатым имуществом.
— Какая жалость! — воскликнул он. — Наверняка этот человек голоден, а я не успел его накормить.




Еще до того как Худзен стал преемником Лю Сюаня, у него были свои ученики. Одного из них звали Хао Чень. Как-то он спросил у Худзена:
— В чем смысл твоего учения?
— В отказе от просветления, — пояснил тот.
— Не понял, — озадаченно признался потрясенный Хао Чень.
— Это и не нужно.




Однажды Лю Сюань послал к Худзену монаха, чтобы узнать, как поживает его ученик. У входа в пещеру монаха встретил Хао Чень. Он сделал страшные глаза и, приложив палец к губам, сказал:
— Т-с-с-с!
Думая, что учитель спит, монах на цыпочках вошел в пещеру. Вдруг над самым его ухом раздался громовой голос Худзена:
— Это что за танцующий Будда!?
От неожиданности монах потерял сознание и упал. На следующий день он попросился к Худзену в ученики, а к Лю Сюаню больше не вернулся.




Когда Лю Сюань почувствовал, что час его ухода близок, он отправился к Худзену сам. Не заходя в пещеру, он крикнул:
— Корни старого дуба изъедены червями, но ствол его по-прежнему годится на растопку.
— Лучший жар от тех дров, что из дерева Сало, — крикнул Худзен в ответ.
— Тебе лучше знать, — согласился Лю Сюань.
После этого Худзен вышел из пещеры и, пав к ногам учителя, поцеловал его стопы.




Однажды странствующий монах спросил у Худзена:
— Сколько песчинок в трех тысячах вселенных.
— Не знаю.




В другой раз у Худзена спросили:
— Как тебе удается так быстро находить ответы?
— Я извлекаю их из дупла старого дуба.




Худзен часто беседовал с животными.
— В простой козе, — утверждал он, — больше дзен, чем во всем нашем монастыре.




Однажды в монастырь пришла пожилая женщина, у которой незадолго до этого умер сын. Один из монахов стал объяснять ей основы буддизма.
— В сутрах указывается, — говорил он, — что мы не должны иметь привязанностей.
Худзен случайно проходил мимо.
— Жестокосердный! — воскликнул он. — Разве в сутрах где-нибудь указывается, что нужно быть жестоким?




Хао Чень, ученик Худзена, не последовал за учителем в монастырь, а остался на горе Фэнь. Однажды Худзен решил узнать, как поживает его ученик, и отправил к нему монаха.
Хао Чень сказал:
— Я живу хорошо!
Когда Худзену передали эти слова, Худзен долго смеялся.
Озадаченные монахи обратились за разъяснениями к Хао Ченю.
— Лин Шу, — сказал тот, — жил триста лет назад, а Худзен — сейчас.
Обескураженные монахи не знали, что и думать. Наконец они решили:
— Наверное, он имеет в виду, что Худзен — воплощение Лин Шу.
Узнав о догадке монахов, Худзен так смеялся, что на его четках оборвалась нить и бусины рассыпались по всему двору.




По преданию, у Худзена было девять тысяч учеников. Почти все они стали просветленными. Ни один из них не произносил в адрес учителя бранных слов.
Когда Худзен умирал, его улыбающееся лицо источало свет. Монахи, стоявшие вокруг него плотной стеной, никогда прежде не видели ничего подобного.
Последними словами Худзена были: «Я люблю