ресницами.
Мигель, не ожидая подобного предательства со стороны короля, расстроился.
Вот здорово! Бросили нас одних…. Предупреждал же меня Сигмикс – не доверяйся нико-му на чужой планете! Так нет, поверил! И вот - результат…
Он бы ещё, наверное, долго казнил себя за доверчивость, если бы рядом с ним не раздался тихий шорох и не прозвучало: «Друзьям надо верить! А то, что же это за дружба без доверия!»
Мигель удивлённо огляделся. Буквально в трёх шагах от него возвышался небольшой, покрытый высохшей травой бугорок и из этого бугорка, на него смотрели знакомые глаза - глаза короля. Смущённый несправедливым обвинением короля в предательстве, он покраснел и попытался оправдаться.
Король сказав, что извиняет его, пояснил: видишь ли, Мигель, я сам виноват! – Хотел проверить на вас свою маскировку, так что не бери в голову и не красней. И, издав своё хрип-ловатое - кха-кха-кха - подал две искусно выполненные накидки из сухой травы.
Набросив одну из них на себя, Мигель, слившись с окружающей природой, продолжил наблюдение.
А Хосе, накинув на себя «камуфляж», заулыбался от удовольствия и не преминул по-хвалить короля:
- Ты клёвый мужик, король!
- Турикук, это…, это, что он сказал? – недоумённо посмотрел на Мигеля Его Величество.
- Да… я и сам не совсем понял, но думаю, он тебя поблагодарил, - смотря на улыбающе-гося во весь рот Хосе, ответил Мигель.
- Ааа… - Значит, бывает и такая благодарность…, - почесал загривок Сидхи-Дру, надо за-помнить…
* * *
Где-то возникло едва слышимое равномерное татаканье. С каждой секундой оно всё усиливалось и усиливалось, и вскоре на горизонте появился чудный летательный аппарат. Над продолговатой коробкой с окнами и хвостом, как у стрекозы, крутился большой пропеллер, а сзади, на конце хвоста, расположился ещё один, только в несколько раз меньшего размера.
Странный аппарат какое-то время повисел в воздухе, не двигаясь, затем, взметнув вверх тучу пыли, опустился на песок. Роботы, к тому времени уже закончившие свою непонятную работу, полезли внутрь коробки. Дверь закрылась и, затарахтев ещё громче, аппарат улетел обратно, за горизонт.
- Теперь можно пойти посмотреть? - повернулся Мигель к королю.
- Да. Теперь они здесь раньше, чем через полгода, не появятся.
- Тогда пошли.
Не снимая накидок, они спустились к берегу озера. Смрад, то ли унесённый ветром, то ли разогнанный винтом прилетевшей железной стрекозы, ушёл, и дышать стало легче. От воды тянуло свежестью и прохладой.
Привыкший ежедневно принимать очищающий душ, Мигель не смог избавиться от ис-кушения – он не мог уйти, не искупавшись. А к тому же, ему хотелось проверить – не утерял ли он навыков плавания за столько лет нахождения в космосе? Спросив короля, можно ли здесь купаться и услышав, в ответ - Да! – он быстро сбросил с себя пропотевшую одежду и нырнул в прохладную, освежающую воду.
За ним, раздеваясь на бегу и подняв тучу брызг, сиганул в воду Хосе. Дурачась в воде, он пел какие-то давно позабытые песни, плескался, нырял, короче - вёл себя, как молодой озорной козлик.
Мигель, наблюдая за ним, в душе смеялся над его проделками, но и сам, нет-нет, да вы-полнял какой-нибудь выкрутас.
Неанды плескались у берега или, заходя в глубину по самую шею, стояли, чесали головы и тоже смеялись над выкрутасами Хосе.
Накупавшись до изнеможения, выстирали ставшую за эти дни довольно грязной одежду и, разложив её на берегу стали ждать, когда она высохнет. После купания в прохладной воде, Мигелю страшно захотелось есть. Разломив лепёшку, он угостил короля и передал часть лепёшки Хосе.
Пожевывая лепёшку и полёживая на тёплом песке, он неожиданно почувствовал подступившую дрёму: веки потяжелели, глаза стали закрываться и он не заметил, как уснул.
Проснулся под вечер. Потрогал и понюхал одежду. Она высохла и пахла свежестью и чистотой.
Посмотрев на разметавшегося во сне Хосе, Мигель ужаснулся. Тот спал нагишом, под-ставив всего себя жаркому солнцу. Его тело было красно и уже покрывалось пузырьками сол-нечных ожогов. Господи, что же это я его не предупредил?! – выругал себя Мигель и быстро стал будить родственника.
- Вставай, мальчик мой! Вставай! Ты обгорел на солнце, тебе будет плохо! Господи, что я скажу твоей сестре, если с тобою что-то случится?
Хосе открыв глаза, недоумённо посмотрел на Мигеля.
- Турикук, что с тобой? Почему мне будет плохо?
- Да потому, дорогой, что ты весь обгорел на солнце.
- Подумаешь, делов-то, - легкомысленно ответил Хосе и поднялся.
- Не скажи…
Мигель повернулся к неандам.
- Есть какое-нибудь средство от ожогов?
- Намажь неслуха жиром того животного, которого вы ели и всё пройдёт.
- Хосе, давай я тебя натру жиром.
- Ещё чего! Я что, сам не смогу.
- Хорошо, я только спину намажу. Но ты сначала сполоснись от песка.
Когда Хосе, намазанный жиром и одетый был готов к дальнейшему походу, остальные ещё раз быстренько сполоснулись и двинулись дальше…
Мигель совершенно забыл о жемчужных раковинах, но король, приблизившись к нему, напомнил ему о них, подав какую-то, похожую на половинку луны, большую, дурно пахну-щую серую ракушку.
- Что это? – посмотрел Мигель на ракушку.
- Жемчужная раковина.
Король раздвинул створки раковины и Мигель, среди дурно пахнущей, гнилой мякоти, увидел небольшую тусклую горошину. Не поняв, зачем она нужна и как туда попала, Мигель поднял удивлённый взгляд на короля…
- А ты вытащи горошину оттуда и протри.
Решив, что король шутит, Мигель решил подыграть ему. Кое-как, мачете и пальцами вы-ковыряв горошину, он протёр её концом пончо и увидел, как она засветилась тусклым, серебристым светом. Заинтересовавшись, он ещё раз, теперь более тщательно потёр её. На ладони у него оказался блестящий серебристый шарик…
- Кра-си-вый! – залюбовался он им. И, что с ним делают?
Набирают много таких шариков, просверливают в них сквозные дырочки и нанизывают на нить.
- А потом? – вклинился любопытный Хосе.
- Потом надевают на шею в качестве украшения.
- Я себе такое украшение сделаю! – с заблестевшими глазами сказал Хосе.
Мигель положил шарик в заплечную сумку, чтобы, когда вернутся на корабль, показать Марии. Снедаемый неожиданным любопытством, он попросил короля пояснить, почему же они разбросаны по песку?
- Видишь ли, раковины-жемчужницы вообще-то живут в воде и сами… ну, как-бы проще объяснить… внутрь раковины попадает песчинка, раковина эту песчинку начинает обволаки-вать и постепенно вырастает горошина, которая с течением времени твердеет. Роботы специ-ально выращивают эти раковины… в огромных, опущенных в воду… сетях. Когда приходит срок, они их вытаскивают из воды и… рассыпают по песку оставляя гнить, чтобы потом было легче достать жемчужины, а не мучиться, как ты.
Теперь понял?
- Не совсем… не совсем, но общий смысл уловил. Только вот… ты сказал – роботы поя-вятся здесь не раньше чем через полгода, а кто же всё это время кормит раковины?
Король пошмыгал носом.
- Да какое тебе дело кто их кормит! Главное, что они есть, и с них выковыривают жемчуг.
Он не знает – понял Мигель и не стал больше расспрашивать.
* * *
Шли ускоренным шагом, пока солнце не опустилось за горизонт, и прошли, по прикидке Мигеля, миль двадцать-двадцать пять. Уже в полной темноте сделали привал. Боясь обнару-жить себя роботам, костёр не стали разжигать.
На вопрос Хосе – сколько им ещё телепаться? Король, недоумённо подняв брови, воззрился на него, помолчал и, решив, что вероятно правильно понял смысл вопроса, ответил - осталось идти день, максимум полтора… Скоро на горизонте появятся дымящие трубы их хижин. Нужно быть очень осторожными. Роботы без души и сердца. У них даже печёнки нет, поэтому они хладнокровно убивают всех… всех, появившихся со стороны.
Этой ночью им не повезло с ночёвкой. Ночью пришла гроза. Она началась мелким моро-сящим дождиком, затем, в небе загремело: вначале это было похоже на недовольное ворчание собаки, а потом, всё усиливаясь и усиливаясь раскатилось громыханием по всему небу. Стало так темно, что на расстоянии вытянутой руки ничего нельзя было рассмотреть. Затем, небо на-чали, как бичами, полосовать разноцветные молнии. Лишь при их ярких вспышках путники могли рассмотреть местность вокруг.
Затем, как-то сразу, в таинственной поступи приближающейся грозы внезапно наступила небольшая пауза. Ветер стих. В ожидании взрыва стихии всё живое насторожившись, притихло. Так продолжалось минут пятнадцать или двадцать. Во всяком случае, не более получаса и… вот всё вокруг взревело как стадо разъярённых бизонов и с неба полило. Дождь шёл сплошным потоком затрудняя дыхание и, если бы Мигель и Хосе не накрылись пончо, то они могли бы задохнуться в сплошном водном потоке.
Такого мощного ливня Мигель за всю свою жизнь ни разу не видел. Это было что-то не-описуемое!
Медленно текли ночные часы. Поливаемые сверху дождём, в промокшей насквозь одежде, они с Хосе, несмотря на тёплую погоду совершенно продрогли. Хосе аж трясся от холода и выбивал зубами настоящую барабанную дробь почище бубна шамана. Хуже всего пришлось не имеющим никакого укрытия, неандам.
Наконец, к утру, дождь, как резко начался, так и резко прекратился. Слабый свет разлил-ся на востоке. В серых сумерках рассвета стали видны силуэты неандов сгрудившихся вплот-ную друг к другу. Их зелёная шерсть насквозь промокла и свисала сосульками.
Подойдя к промокшей группе неандов, Мигель услышал ворчание короля - «Пока не про-сохну, с места не сдвинусь. Как можно здесь, в этой песчаной пустыне, где нет ни одного де-ревца, жить неанду, если даже укрыться от дождя негде. Неет, только сельва может дать нам приют и отдохновение… это мой последний поход из сельвы. Больше никогда, слышишь Чел, больше никогда моя нога не ступит за границу сельвы…»
Мигель решил дальше не слушать жалобы и, достав из сумки сушёные бататы, отдал по-ловину Хосе, при этом специально, чтобы услышал король, но, как-бы продолжая разговор с Хосе, жевал батат и говорил:
- Мы сейчас с тобой пойдём. На ходу одежда быстрее просохнет, да и согреемся, а король со своей охраной пусть здесь остаётся. Глядишь, до обеда просохнут, или может ближе к вече-ру… Ты как, думаешь? – и лукаво подмигнул.
Хосе, поняв замысел Мигеля, принял ленивую позу и равнодушным тоном ответил:
- Конечно, Турикук. Пусть неанды отдохнут, всё-таки устали за дорогу, заодно подсушат свою шерсть, куда им собственно торопиться?
И мгновенно последовала реакция короля.
- Кто это устал в дороге? – закричал он. Я и мои неанды устали? Шерсть они, видите ли, подсушат! Да я, да мы – и король, вконец разволновавшись, закричал на свою охрану: «Вста-вайте бездельники! Чего сгрудились, как мокрые обезьяны! Подумаешь, дождиком их намочи-ло! И под конец своей бурной речи, скомандовал: «Быстро завтракать и вперёд!»
Мигель и Хосе слушали короля и молчали, словно не они только что делились мнениями, но при этом заговорщицки улыбались.
Ещё несколько минут раздавалось глухое ворчание короля - «Устали…, куда торопить-ся…, а сами-то…?»
* * *
Быстро позавтракали и продолжили путь. Приходилось идти по песку. Мышцы ног быст-ро начали
