Spoudogeloion. История Европы в романах

предательство, помилуй бог, когда они верно служат власти, – любой власти, какая бы ни была в стране! Понятие предательства сильно обесценилось у нас: раньше казнили за измену, но сейчас измены нет, потому что нет того, чему или кому можно было бы изменить. Представьте себе, что Спаситель не пришёл бы в Иерусалим, что его не родила бы Пресвятая Дева; кому тогда изменил бы Иуда? Он стал бы обыкновенным чиновником из окружения Каифы и получал бы свои тридцать серебряников от синедриона в виде ежемесячного жалования. Так и в нашей стране, – Христос забыт, его учение превращено фарисеями в выгодное дело и приносит хорошие доходы; подлость сделалась полезным и необходимым качеством для успеха в жизни, а благородство вызывает смех, как старомодное, проеденное молью одеяние. Предателей нет, говорю вам, – есть хитроумные люди, которые могут воспользоваться сложившимися обстоятельствами.
– Однако сэр Френсис не остался без работы, – заметил Энтони.
– Он вылавливает выскочек, слишком жадных и слишком алчных; честолюбцев, которые чувствуют себя ущемлёнными и хотят славы; наконец, сумасбродов, свихнувшихся на своих идеях. Благородные и нравственно здоровые люди редко попадаются в его сети, – эта рыба нынче почти перевелась.
– Позвольте поинтересоваться, к какому разряду вы относите меня, ваше величество? – рассмеялся Энтони с некоторой принуждённостью.
– Наверно, я должна была бы польстить вам, сказав, что вы благородный человек, борющийся за справедливость и истинную веру, – но я не привыкла лгать своим друзьям и особенно тем из них, кто рискует из-за меня жизнью. По-моему, вы относитесь к тому разряду молодых людей, которые переняв основные черты нашего подлого века, пытаются построить лучшее будущее. Какая бы ни была ваша участь, вы не станете ни апостолом, ни святым, ни мучеником веры, – однако вы можете приблизить то время, когда к нам придут и апостолы, и святые, и великомученики… Вы не обиделись на меня, сэр Энтони, мой друг? – королева ласково взглянула на него.
– О, нет, мадам, – отвечал Энтони, – я ценю вашу откровенность, и вы правы… Но давайте возвратимся к нашему делу. Итак, вы считаете, что ваши тюремщики ни о чём не подозревают?
– Я считаю, что сэр Френсис решил избавиться от меня.
– Но почему?
– В преддверии войны с Испанией он желал бы очистить Англию от всех, кто мог бы оказать помощь врагу или действовать в интересах испанцев. Он хочет уничтожить всё, что угрожает власти Елизаветы внутри страны, а я, как вы понимаете, главная и чуть ли не единственная угроза для этой власти. Моя кузина тоже это осознаёт и мечтает о моей гибели, однако ей страшно посягнуть на женщину, в чьих жилах течёт кровь сорока поколений королей, и которая связана родством почти со всеми правителями Европы. Я сегодня уже говорила своей фрейлине, что Елизавета большая трусиха, как бы ни желала она выглядеть волевой и бесстрашной. Я жива благодаря её трусости: будь Елизавета по-настоящему смелой королевой, меня давно убили бы.
Но сейчас настал момент, когда медлить больше нельзя: война с Испанией слишком серьёзное испытание, которого власть Елизаветы может не выдержать. Я уверена, что многие из подлецов, близких к ней, втайне уже прикидывают, как удобнее перейти на службу к Филиппу, если тот будет побеждать. Удобнее же всего это сделать, перейдя на службу ко мне, так как все знают о моей близости к испанскому королю – по родству, по вере и по убеждениям. Пошатнись трон Елизаветы, и в моём замке отбоя не будет от знатных лордов и прочих джентльменов, приехавших выразить мне своё почтение и свою преданность.
А если бы Елизавету удалось свергнуть до начала войны, то и воевать не надо было бы, потому что я, естественно, сразу заключила бы мир с Филиппом и вернула Англию в число цивилизованных христианских государств. Война же далеко не всем англичанам по нраву, многие предпочли бы не подставлять свою драгоценную грудь под пули, – а кроме того, не подвергать опасности свои деньги, имущество и семьи, если война перекинется на английскую землю.
– Да, я это понимаю, – сказал Энтони. – Мне не ясен замысел сэра Френсиса относительно вашего величества.
– Мне он также не ясен. Однако, судя по тому что мне разрешили свободно разъезжать по окрестностям замка, сэр Френсис надеется на моё бегство или заговор. Первое менее вероятно: уехав из Англии, я не потеряю притягательной силы для обиженных на Елизавету и недовольных ею; с моим отъездом опасность для моей кузины удалится, но не устранится. К тому же, сэр Френсис не глуп, он знает, что я никогда не соглашусь вернуться в Англию на испанском корабле и войти в Лондон в обозе испанских войск. Мир и союз с Филиппом – обязательно, но быть его наместницей, служить испанской короне – никогда!
– Вы стольким обязаны испанскому королю, – удастся ли вам сохранить независимость? – спросил Энтони. – Мне бы очень не хотелось служить испанцам, – я англичанин!
– Дайте мне стать королевой Англии, а там увидите! – глаза Марии сверкнули. – Я никому не позволю помыкать собой, надо мною нет господина, кроме Бога!
– Ваше величество, – Энтони приложился к её руке.
Роланд дёрнулся и заржал.
– Спокойнее, скоро поедем, – Мария похлопала коня по шее. – Нет, я не убегу, – продолжала она, – и сэр Френсис это знает. Следовательно, его надежда – на заговор, который я составлю. Тогда можно будет предать меня суду за государственную измену, – боже мой, за измену, в нашей-то стране! – и приговорить к казни. Елизавете ничего другого не останется, как утвердить приговор, и она его утвердит: пусть моя кузина и трусиха, но не дура.
– Выходит их замыслы совпадают с нашими, – задумчиво произнёс Энтони.
– Но не в отношении моей казни, – холодно улыбнулась Мария. – Сэр Френсис предоставляет мне свободу для составления заговора – отлично! Заговор будет составлен, однако неизвестно, кто из нас проиграет, – я надеюсь выиграть. Мне некуда отступать; годы идут, и хотя я на десять лет моложе Елизаветы, но я не хочу увянуть в заточении. А если она победит в войне с Испанией, кому я вообще буду нужна? Меня сошлют в какую-нибудь дыру похуже нынешней и там медленно сведут на тот свет.
– Мы не допустим этого, ваше величество! –  вскричал Энтони.
– Тише, милорд! – Мария огляделась по сторонам и прошептала: – Что вам удалось сделать в Лондоне?
– Как я сообщал вам, мне удалось найти надёжных людей среди придворных, среди банкиров и даже среди служителей англиканской церкви. Более того, я вошёл в доверие к ближайшей фрейлине Елизаветы.
– Что же вы обещали несчастной девушке, – видимо, неземную любовь?
– Я обещал жениться на ней.
– Нехорошо обманывать девушек, милорд.
– В достижении благой цели все средства хороши, – так учат нас борцы за апостольскую веру из ордена Сердца Иисуса.
– Продолжайте.
– Расположение звёзд явно благоприятствует нам: ещё одна хорошая новость – у Елизаветы появился новый фаворит, племянник графа Лестера.
– Как, в самом деле? Племянник сэра Дадли? – рассмеялась Мария. – Если он пошёл в дядюшку, Елизавету можно лишь пожалеть. В жизни не встречала более бесхребетного и невезучего мужчину, чем Дадли. Елизавета нянчилась с ним, как с малым ребёнком, без её помощи он пропал бы… Так она решила сменить дядю на племянника? Интересно. Сколько же ему лет?
– При дворе говорят, что он ещё не вырос из детской курточки. Ему едва минуло двадцать.
– Пресвятая Дева! На тридцать с лишним лет моложе Елизаветы! Чем больше она стареет, тем милее ей мальчики… Чем же хорош этот юноша для нас?
– У меня есть кое-какие планы на его счёт, – и мне кажется, я знаю, чем его зацепить. Он может сослужить нам неплохую службу.
– Боже, что за тайны! – воскликнула Мария. – Ладно, я не буду ни о чём допытываться, но скажите, хотя бы, каков будет итог?
– Когда всё будет готово, мы выступим, – решительно проговорил Энтони. – Мы захватим Елизавету, я не сомневаюсь, – но что с ней делать дальше? Пока она жива, трудно будет возвести вас на престол и ещё труднее удержать Англию в покорности. Елизавета популярна в стране, – какие бы ни были на то причины.
– Нет, я не желаю вас слушать, – Мария зажала уши. – Елизавета – еретичка, порождение греха и грешница, но я не собираюсь покушаться на её жизнь. Монастырь и раскаяние – вот что её ждёт!
– Для этого вначале нужно восстановить в Англии монастыри, – возразил Энтони. – Однако боюсь, что пострига будет недостаточно для Елизаветы. Прислушайтесь к моим словам, ваше величество, – пока она жива, вам не знать покоя.
– Нет, милорд, не смейте помышлять о её убийстве! Я запрещаю вам. Я не хочу, чтобы моё правление было замешано на крови, – твердо сказала Мария. – Не спорьте, это моё последнее слово. Возвращайтесь в Лондон, готовьтесь к выступлению, но Елизавета должна жить.
– Вы чересчур добры, ваше величество! –  проговорил Энтони, не скрывая возмущения.
– Пусть так, сэр, но кровь Елизаветы не падёт на мою голову, – Мария взяла у него уздцы коня. – А теперь мне пора возвращаться. Известите меня, когда придёт время.
– Вы чересчур добры, ваше величество, – глухо повторил Энтони, глядя ей вслед.
***
Любимым местом Марии в замке была мыльня. Она располагалась в полуподвале, вход в который вёл через открытую террасу, а вокруг неё усилиями королевы был разбит чудесный маленький садик. Здесь росли душистый горошек, фиалки, водяные лилии и розы, но Марии больше всего нравились лаванда и розмарин. Лаванда была связана с небесной покровительницей королевы, ибо  прекрасный аромат этому цветку был дарован самой Пресвятой Девой в благодарность за то, что на кусте лаванды сушилась одежда маленького Иисуса. Розмарин же был цветком памяти и верности, а кроме того, символом женской власти; на своих вышивках Мария часто изображала розмарин.
Полуподвал, запущенный и грязный до того как Мария прибыла в замок, был приведён в идеальный порядок за последние годы. Его обшили ореховыми панелями, на потолке выложили две большие мозаики из разных пород дерева, а пол застлали известняком, по которому было приятно ступать босыми ногами.
Посреди подвала стояла купель для купания: ванна из просмоленных дубовых досок, тесно подогнанных, как при строительстве корабля; она была устлана льняным полотном, чтобы в ней мягче было сидеть. Возле ванны стоял открытый шкафчик, где хранились  белила, румяна, сулема, квасцы, уксус, духи, миндальное молоко и прочие вещи, необходимые для туалета королевы. Тут же находился стол с зеркалом, где королеву причесывали и накладывали ей грим на лицо. На столе были разбросаны благовония, эссенции, гримировальные средства, помады и пудры; помимо этого, на нём лежала открытая книга герцогини Екатерины Сфорца, в которой описывался наилучший процесс наложения красок на лицо, а также давалась детальное описание средств, инструментов и приёмов работы при нанесении макияжа.
Вернувшись с верховой прогулки, Мария с наслаждением погрузилась в горячую ванну с отрубями и молоком. Служанки протёрли ей лицо водой с лимонным соком, взбитыми яйцами и ячменным тестом, – незаменимое средство для белизны и мягкости кожи, – а потом ушли  за составом для маски, который был приготовлен по рецептам лучших парфюмеров из Капуи.