Пристанище людских пороков
Лесть — помощница пороков.
(Цицерон)
Льстецы — худшие из врагов.
(Тацит)
Тот, кто в счастье низко льстит,
Верь, в несчастье изменит.
(Уильям Шекспир)
В восьмой круг Ада Данте и Вергилий спустились на Герионе, олицетворении лжи и «омерзительного обмана». По легенде это крылатое чудовище дружелюбно привлекало к себе в дом чужестранцев, а потом убивало их. Данте опасаться не стоило. Он же был рядом с Вергилием, знавшим заветное слово для стражей Ада.
Хайме увидел трёхголового великана с ясным и приветливым лицом. У него было пятнистое тело змеи, две волосатых лапы с длинными когтями и острый раздвоенный, как у скорпиона, хвост.
— Не удивлюсь, — подумал он, — что хвост начинён ядом.
И действительно, как напишет Данте в «Божественной комедии»:
«Вот острохвостый зверь, сверлящий горы,
Пред кем ничтожны и стена и меч;
Вот кто земные отравил просторы».(1)
А просторы действительно выглядели отвратительно и зловеще.Герион сел на дно провала у островерхой скалы. Взмыл и исчез. У Данте создалось ощущение, что он находится на краю вселенной.
— Не вселенной, а в центре Ада, — иронично усмехнулся Хайме. — Я, что, уже и мысли читаю?
— Скоро ощутишь прелести Ада на своей шкуре!
Неожиданно раздался голос Хроноса, а вслед за ним его ехидный смешок.
— Ты хочешь сказать, что на мне есть какой- то грех?
В ответ услышал:
— Ха-ха, ха! Ты сам поймёшь.
Другой бы на его месте испугался, но Хайме был не из пугливых.
— Все мы не без греха, даже совсем маленького.
— Ну, да! Ну, да!
Продолжал ехидничать Хронос.
Время, время! Как часто ты смеёшься над нами! То бежишь, тебя не остановить, когда, наоборот, хочется задержаться. А то замедлишь, словно совсем встанешь, посмотришь, а времени то мало прошло.
То совсем времени не замечаешь, и такое бывает! Просто некуда спешить, некому звонить, никто тебя не ждёт. И не представляешь какой сегодня день недели, который час — безразлично. Нет, не хандра, безразличие.
— Ага! Вот и нашёлся грешок!
Опять засмеялся Хронос каким-то неприятным, хрюкающим смехом.
— Надо было сразу захрюкать, — подумал Хайме.
— Что! Чтооооо? — разгневанно закричал Хронос. — Мальчишка! Я что, с тобой в игрушки играю? Как ты смеешь?
Хайме было всё равно.
— Разве не из-за Хроноса я попал в прошлое? Что мне нужно осознать, что понять? Оттенки прошлого? Да они разных цветов: от ярких, красочных, до серых и тусклых, от чёрных, печальных до искрящихся, радостных, — закрутились, замелькали в голове Хайме, как картинки, мысли. — Или осколки прошлого? Никак не мои!
— Твои, твои! Твоих предков, а ещё и Хелен, и Вероны. Ну, немножко от Тумбулата. Эх, ты! Xame-Hame! Так ничего и не понял!
— И ты туда же! Вот после этих слов Тумбулата я и очутился в местах отдалённых от Верники и Эленеума. — Эх...
Хронос молчал. Хайме вздохнул и продолжил наблюдать за Данте и Вергилием.
Перед его взором возвышалась скала, а от неё тянулись мраморные чёрные мосты, радиусами к центру – к глубокому каменному колодцу, спускающемуся к самой нижней бездне Ада – к девятому кругу.
С высокой кручи падает вниз вода, поэтому слышался страшный гул.
Данте закрыл уши руками. А вслед за ним и Хайме. Теперь он слышит и чувствует всё, что здесь происходит. Теперь он и есть Данте.
— Как можно терпеть такое?
Вергилий разводит руками.
-Это же Ад, а восьмой круг самый «посещаемый» грешниками.
— Как это? - удивился Данте-Хайме.
— Здесь томятся больше всего народа. Это обманувшие и не доверившиеся. Сводники и обольстители, льстецы и высокопоставленные духовные лица, торговавшие церковными должностями.
Данте, а с ним и Хайме, не уставал удивляться.
— И такие сюда попадают?
— Тайное всегда становится явным. Здесь даже прорицатели, гадатели, звездочёты, колдуньи всяких мастей.
— И они, зная о своей участи, продолжали свою деятельность?
Вергилий вздохнул.
— Каждый занимается тем, что может и к чему, как говорится, «руки лежат». В 8 круг Ада попадают и взяточники, и лицемеры, и воры, и лукавые советчики, даже те, кто является зачинщиками раздоров между людьми и государствами.
— Действительно большая компания, — согласился Данте. — Не только самый посещаемый круг Ада, но и самый вместительный!
— Но не безразмерный, — подумал Хайме. — А компания, я бы сказал, разноцветная.
Хайме теперь был в сознании Данте.
— Чем ниже круг, тем больше людских пороков и грехов.
Данте в это время лишь покачал головой, отгоняя чужие мысли. Ему даже показалось, что голова слегка закружилась Тут опять заговорил Вергилий:
— Но и это ещё не все!
Данте округлил глаза.
— Как, кто же ещё? Вроде, столько много назвал, учитель!
— А также алхимики, лжесвидетели и фальшивомонетчики. 10 групп людей, 10 рвов, злопазух или злых щелей.
«Есть место в преисподней, Злые Щели,
Сплошное каменное, цвета чугуна...»(1)
— Злые Щели? Ну и название!
-Злые Щели? Ну и названьице!
Воскликнули одновременно Хайме и Данте.
Данте вслух, а Хайме мысленно.
Зрение у него странно обострилось: видел не только глазами Данте, но и со стороны, как если бы находился сверху.
— Почему не Злые Щёки? Щели?
— Злые рвы!
Создавалось впечатление, что Данте разговаривает сам с собой. Вергилия это не удивило. Ещё в самом начале пути Данте так и сказал:
-И если я сойду в страну теней,
Боюсь, безумен буду я, не боле.
На что древний поэт, заметил:
— Нельзя, чтоб страх повелевал уму.
Восьмой круг Ада реально перерезан десятью рвами, выглядевшими как щели, — злопазухи.
Их пересекают валы или перекаты. По направлению к центру область Злых Щелей поката, так что каждый следующий ров и каждый последующий вал расположены несколько ниже предыдущих. Рвы упираются в широкий и тёмный колодец, на дне которого лежит последний, девятый, круг Ада.
От круговой стены, к этому колодцу идут радиусами, подобно спицам колеса, каменные гребни, пересекая рвы и валы, причём над рвами они изгибаются в виде мостов, или сводов. На удивление белых, мраморных.
Первый по счёту вал примыкает к круговой стене. По дну первого рва в обе стороны бредут толпы сводников и обольстителей. Их бичами бьют и подгоняют рогатые бесы. Те стараются убежать, только пятки сверкают!
О, как проворно им удары эти
Вздымали пятки! Ни один не ждал,
Пока второй обрушится иль третий.(1)
Во втором рву, заполненном жидкой и вонючей грязью и нечистотами находятся льстецы и обманщики. Они вопят и стонут от бессилия. Среди них Данте увидел Ясона, который отправился в Колхиду за золотым руном.
— Как здесь очутился Ясон?
Вергилий вынужден был пояснить:
— Он обманул девушку Гипсипилу. Не стоит её жалеть, она сама обманывала своих подруг. За это находится здесь, а Ясон несёт казнь и за свою возлюбленную Медею.(2)
Данте покачал головой.
— Почему за неё? Медея ведь убила своих детей, когда Ясон задумал жениться на другой. Я знаю, погубив соперницу, она скрылась на крылатой колеснице, посланной за ней дедом богом Гелиосом.
Вергилий не удивился, что Данте знает об этом.
— Брошенная Медея пропитала волшебными травами роскошный пеплос (3) и отправила отравленный подарок сопернице. Когда царевна надела его, платье немедленно вспыхнуло, и Главка, так звали невесту, сгорела заживо вместе с отцом, который пытался её спасти.
— Девушка сгорела заживо? Да ещё убийство детей!
— Согласно Еврипиду, объяснившему, почему Медея убила своих детей...
— Что, она сошла с ума?
— Нет, она сделала это, чтобы причинить Ясону боль.
— Да, какой мужчина вынесет это...
— А, знаешь, современные писателю злые языки утверждали, что Еврипид (4) приписал убийство мальчиков их матери, хотя это совершили коринфяне, за огромную взятку в 5 талантов, так он хотел обелить и вернуть доброе имя городу Коринфу.
— Понятно, — согласился Данте, — но я слышал, согласно мифу, Медея вернула молодость Ясону и изобрела краску для волос, что омолаживало стариков. Она много сделала доброго.
Вергилий удивился:
— Ты и это знаешь?
Но тут поэтов отвлекли визгливые крики толпы людей, находившихся во втором рву. Толпа кричала и хлестала себя ладонями.
Далее Вергилий и Данте, а также Хайме в сознании поэта, преодолели горбатый мост. С высоты им открылась страшная картина: в третьем рву «по скатам» тянулся«неисчислимый ряд округлых скважин в камне сероватом».
Из каждой ямы грешник шевелил
Торчащими по голени ногами,
А туловищем в камень уходил.
У всех огонь змеился под ступнями.(5)
В третьем рве мучились те, кто торговал должностями и заботился лишь о богатстве. Они обманывали суеверных и невежественных людей. За это испытывают страшные муки: грешники вниз головой погружены в отвратительные ямы, полыхающие огнём.
Здесь находятся многие папы, в том числе Николай II и Николай III. Николай II убедил антипапу Бенедикта X, избранного ранее его папой кардиналами в Риме, отречься от престола и удалиться в свои владения. Вскоре Бенедикт был арестован, лишён имений и сослан в приют для бедных, где скончался в глубокой нищете.(6)
Папа Николай III был хорошо образованным, человеком с сильным характером. Он навлёк на себя ненависть и церковников, и прихожан за то, что продвигал по карьерной лестнице своих внуков, племянников и других родственников.(7)
А также в 8 круге Ада было приготовлено место ещё одному папе Бонифацию VIII, ответственного за отречение Целестина V.(8)
— Ни один человек не может пройти по жизни без греха, — убеждал Бенедетто Каэтани, будущий Бонифаций VIII, римского папу.
Бонифаций VIII стал последним из пап, пытавшийся осуществить доктрину верховенства церковной власти над светской. Он плёл политические интриги, конфликтуя с французским королём. За это он и оказался в третьем рву 8 круга Ада головой вниз.
Торчащие наружу ноги жжёт огонь «пурпурного цвета».
Хайме вдруг ощутил, как огонь лижет его ступни, хотя это было невозможно, он же был в теле Данте. Данте ничего подобного не испытывал, но ещё шаг и он бы оказался в этом рву.
— Вот Хронос, на меня обиделся, — думал Хайме. — Не понимает шуток.
Вергилий вовремя подхватил Данте обеими руками, прижав к груди, вернул его на место, на обрыв, где четвёртый вал смыкался с пятым.
Каждый из мучеников четвёртого рва обращён лицом назад и не мог видеть даже на шаг перед собой. Это бывшие прорицатели, предсказатели будущего, гадалки, ворожеи, волхвы и лжепророки. Те, кто «взоры свободно и в ночные небеса, и на морские устремлял просторы.»(5) Они идут молча, со слезами на глазах. За желание слишком далеко видеть вперёд, они смотрят теперь назад и движутся вспять.
… Каждый оказался странно скручен
В том месте, где к лицу подходит грудь;
Челом к спине повёрнут и беззвучен,
Он, пятясь задом, направлял свой шаг
И видеть прямо был навек отучен. (5)
Так с моста на мост Вергилий с Данте, в сознании которого из-за обиды Хроноса оказался Хайме, дошли до пятого рва. В огромном котле, больше похожем на озеро, в густой кипящей чёрной смоле, варятся взяточники. Бесы ворочают их острыми вилами, толкая в бока. Хайме тоже ощутил лёгкий укол в бок, хотел почесать его, но опомнился:
— Я же не могу это сделать!
Данте непроизвольно положил руку на бедро, но тут же отдёрнул. Вергилий удивлённо посмотрел на своего спутника.
— Что-то не так?
Данте
верно