Вероника

вспыхнул при разрыве трубы, так как запорный кран располагался около стены офиса; но было ясно: он может вспыхнуть в любой момент, и это приведёт к пожару в здании офиса, к тому же, здание примыкало к городской улице, где могли находиться и автомобили, и пешеходы. Нужно было что-то срочно предпринимать. Запорный кран на конце выходящей из-под земли трубы находился за сеткой ограждения и покрывался уже белым инеем. Константин велел позвонить в
газовую службу, а сам, выхватив у рядом стоящего рабочего рукавицы и накинув на голову большой кусок целлофановой плёнки, сорванной с упаковки недавно пришедшего оборудования, направился к ограждению крана. Нужно было торопиться, поскольку не было известно, как быстро отреагирует газовая служба,  но, даже если они быстро закроют предыдущий кран, то газ ещё долго будет выходить из разрыва газопровода. Целлофан, накинутый на голову, должен был помочь на некоторое время, поскольку газ тяжелее воздуха, и небольшой ветер несколько относил его в сторону, при том, что из разрыва била сильная струя. Дверь на ограждении была запертой, ключ от самодельного замка находился у кого-то из служащих, но сейчас не было времени его искать, и Константин, подтянувшись на верхнем уголке рамки ограждения, взобрался на неё, а затем, придерживая одной рукой собранный на поясе целлофан, спрыгнул внутрь ограждения. Толстая плёнка всё же позволяла кое-как рассмотреть предметы, и Костя, натянув рукавицы, стал закрывать кран, не смотря на то, что газовая струя ударяла по рукам. Подумалось, что повезло с рабочим, у кого взял рукавицы, оказавшимся сварщиком, а потому ему достались глубокие «краги», но и они не вполне защитили его, поскольку скоро намокли от конденсата, и его руки стали замерзать. Однако нужно было, превозмогая боль, крутить колесо вентиля, чувствуя, что уже задыхаешься, но и слыша, как затихает шум газа.
  Закрыв кран до упора, он стряхнул с рук краги и, отойдя от крана к решётке ограждения, скинул с головы целлофан. Теперь можно было не опасаться: ветер унёс остатки газа. Болели руки, кружилась голова. Сунув побелевшие сухие руки подмышки, прислонился спиной к ограждению, почувствовав слабость. Рабочий, отвечавший за газовое отопление, принёс ключ, открыл дверь ограждения, и Константин вышел наружу, его окружили рабочие, интересовались самочувствием. Сварщик, у кого он забрал рукавицы, достал из сумки термос, открыл его и налил в снятую крышку чай.
  - Пей, Константин Иванович, - заботливо сказал он.
  Костя отхлебнул из горячей чашки, зажатой им двумя руками, крепкий напиток, потом ещё раз, и посмотрел на рабочего.
  - Грог?! За то, что отдал мне краги, я не буду считать твой напиток алкоголем, Володя.
  Кругом засмеялись. Константин знал о пристрастии сварщика к спиртному, но глядел на это сквозь пальцы, ценя хорошего специалиста, а иногда защищая его.
  - Ты мне ещё новые краги должен, - отвечал тот, улыбаясь.
  - Ладно, я лично спишу твои рукавицы, - он допил чай и отдал кружку. – Спасибо!
  - Свяжитесь с газовой службой и займитесь газопроводом, - сказал он начальнику участка.
  - Они только что выехали. Минут через десять будут.
  - Нам уже не раз линии электропередач рвали поднятым кузовом, пора бы уже научиться на горьком опыте.
  - Когда этот переход  сооружали, я просил сделать его повыше. Ко мне тогда не прислушались.
  - Ладно. Согласуйте с газовиками изменения.
  Он направился в свой кабинет с намерением немного отсидеться поскольку голова была тяжёлая, как чугун, но навстречу спешил генеральный директор.
  - Что там произошло?! Кто виноват?!
  - Человеческий фактор… - отмахнулся Константин. – Можно было заранее предусмотреть эту ситуацию, но переход строили не при мне.
  - Что ты имеешь в виду?
  - Арку надо было сделать выше. Хорошо, что всё обошлось.
  - Что будем делать с газовиками?
  - С ними разберёмся, как приедут. Они уже выехали.
  - Виновника надо наказать!
  - Он и так сам не свой от страха. Кроме того, этот случай не первый. Такое бывало с электролиниями.
  - Тем более…  Ладно, это моё дело.  Сам-то как себя чувствуешь?
  - Терпимо. Сейчас отдышусь немного.
  - Спасибо тебе, что не растерялся!
  - Не за что…  Если б несчастье случилось, пострадал бы я, в первую очередь, - отвечал он, зная, что к нему, как главному инженеру, были бы основные претензии.
  Секретарша принесла кофе и сразу ушла, услышав просьбу принести ещё, а в это время зазвонил мобильник.
  - Я Вас слушаю, - поднёс он трубку к уху.
  - Здравствуй, милый! Почему ты не отвечаешь?! Я звоню уже в который раз, - укоризненно звучал голос девушки.
  - Вероника, дорогая, - его ответ прозвучал строго, - мне иногда кажется, что ты играешь со мной, как с ребёнком. Где ты взяла мой номер?
  - Это неважно. Прости, что отрываю тебя от дел. Пожелай мне счастливого пути.
  - Ах, да! Я и забыл, что ты в дороге.
  - Скоро связь прервётся, и я уже не смогу позвонить.
  - Счастливого пути и успеха на экзаменах!
  - Нет! Этого мало! Я хочу слышать, что интересна тебе и, уверена, нужна. Ответь мне, пожалуйста!
  Разве можно было поселить отчаяние в её душе, или испортить настроение перед предстоящими ей экзаменами, когда вопрос о её отношениях к нему, скорее всего, решится позднее и без его участия на новом месте, в других условиях, с новыми друзьями; ведь многие считают студенческие годы лучшими в своей жизни.
  - Да! Ты нравишься мне! Очень! – отвечал он, и ответ показался ему оскорблением самого себя, потому что всё было гораздо сложнее.
  Было слышно, как Вероника вздохнула неудовлетворённо.
  - Ну что ж, и на том спасибо. До свидания, любимый!
  Костя заблокировал её телефон, понимая, что настроение испорчено минимум на весь день.
  Шёл ли дождь, светило ли солнце, а жизнь продолжалась своим чередом; Константин, загруженный авральными делами на работе, - готовился к сдаче важный для города объект, и ответственность за это лежала на нём,- старался не думать о Веронике. Домой приходилось появляться поздно, всегда позже жены, но однажды всё случилось наоборот:  вернувшись раньше обычного, Константин не застал Валентину дома и стал искать собственные ключи от квартиры, а когда обшарил все карманы и ничего не нашёл, сообразил, что потерял их.  Как давно это произошло, понять было невозможно, поскольку ключами он не пользовался уже приличное время: вечером ему открывала дверь жена, утром замок за ним закрывался автоматически. Нужно было позвонить Валентине, но её телефон молчал. Вспомнилось, что в разговоре она упоминала свою мать, собираясь навестить её, но и тёща ничего не смогла сказать ему, и лишь знакомый охранник конторы, где работала супруга, случайно задержавшийся на работе, сказал, что она уехала с каким-то мужчиной, которого называла Николаем, причём их видели вместе не один раз. В голосе охранника звучало явное сочувствие, но Костя лишь усмехнулся в душе, даже с некоторым облегчением понимая, что, возможно, его брак с Валентиной окончится без драматических сцен. Он был давно готов к этому, а сохранял отношения больше из жалости к ней, хотя иногда ему казалось, что и она ими не очень дорожит.
  На просторной площадке перед домом играли с мячом ребятишки младшего школьного
возраста, что иногда беспокоило Константина, волновавшегося за сохранность окон квартиры, хотя ивы перед ними и защищали стёкла от нечаянного удара мячом. Вынув стекло из наружной закрытой изнутри форточки, он открыл внутреннюю форточку и позвал мальчишку лет десяти, хрупкого телосложения, попросив его пролезть  внутрь,  достать запасные ключи из ящика комода. Тот согласился без колебаний, и, придерживаемый мужчиной, спустился в комнату, а выслушав его объяснения, где найти ключи, принёс их и подал в форточку. Костя открыл дверь, достал из холодильника шоколадку и отдал мальчишке, поблагодарив его, затем вышел на улицу, вставить стекло на место.
  - Что ты делаешь? – послышался сзади голос Валентины.
  - Стекло вставляю, - ответил не оборачиваясь. – Я где-то посеял ключи, вот и пришлось доставать запасные.
  - А мне ты не мог позвонить?
  Он закрепил последнюю планку на форточке и повернулся к жене.
  - Ты ничего не хочешь мне сказать?
  Она не выдержала его взгляд, опустила глаза.
  - Пойдём в дом, - сказала, проходя мимо.
  Не раздеваясь, Валентина прошла в комнату, села в кресло, сел и Константин.
  - Да, я встречаюсь с Николаем, но не изменяла тебе.
  - Как я понял – это вопрос времени?
  - Он предложил мне выйти за него…  Я согласилась. Сейчас соберу вещи и уеду к маме.
  - Можешь ночевать здесь, всё равно между нами уже давно ничего нет.
  - Нет, я уеду. Как бы там ни было… - она замялась. – Пусть большой любви между нами и не было, расставаться всё же нелегко.  
  Валентина встала, начала собирать вещи, а Константин прошёл на кухню готовить ужин.
  - Проводи меня, - послышался вскоре её голос.
  Она стояла с чемоданами, и у него было такое чувство, словно жена опять куда-то уезжает не надолго, и не было горечи прощания навсегда, очевидно, потому, что в душе он давно был готов к этому.
  - Давай, я довезу тебя?
  - Нет, я вызвала такси. Помоги мне погрузить вещи, - она помолчала. – Завтра подам на развод.
  - Хорошо, я не буду препятствовать.
  - Прости меня, - говорила она, положив руку ему на грудь.
  - Ты,  хоть, любишь его?
  - Он мне нравится, и этого достаточно. Он богат, мне с ним будет спокойно.
  Подъехало такси. Погрузив чемоданы в багажник, Костя поцеловал её в лоб и закрыл дверцу машины.
  «Хорошо, что у нас нет детей, - подумалось ему, - и, может быть потому, что она ждала вот такого случая».
  Словно ничего особенного не случилось с уходом Валентины, но день за днём он ловил себя на мысли, что непроизвольно думает о Веронике, что втайне ждёт её приезда, ждёт встречи с ней, что бессознательно прислушивается к звукам в её квартире, однако там было тихо. Уже думалось о том, чтобы снять запрет в мобильнике на её звонки; но однажды вечером, он услышал шаги наверху, и волнение охватило его, удивившись которому, нужно было обругать себя за его проявление, но и это нисколько не повлияло на то, чтоб чувствовать себя как юноша перед первым свиданием. Ожидание, что она придёт, было напрасным: ни вечером, ни на следующий день она не появилась, хотя всё так же слышались шаги в её квартире, но, похоже, они были не её, а матери;  сбылись его предположения: Вероника забыла свою девичью влюблённость и не вернулась домой, оставшись в Москве дожидаться занятий. Ему стало стыдно за свои мысли, за то, что позволил себе такую глупость, как увлечься юной девушкой, вполне сознавая, что это глупость; и, он решил больше не думать о ней, понимая, между тем, что язва в душе ещё будет ныть какое-то время.
  На другой день после приезда Веры Константин возвращался с работы и неожиданно заметил, как тяжёлый внедорожник, поравнявшись с его машиной, стал выжимать её на обочину. Решив, что будет лучше, если остановится, он остановился и вышел из машины;  обогнав его, остановился и внедорожник, из которого вышли двое с битами в руках. Не понимая, кому перешёл дорогу, Константин встал перед своей машиной.
  - В чём дело, ребята? – спросил миролюбиво.
  - В том, что ты болен. Будем лечить! – отвечали ему.
  - Не знаю, перед кем я виноват, но вам не