ДЕКАДЫ ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

государственному человеку, такие замечания оприлюднивать, - строго заметил Сократ Панасович. - Хм. Бедные, бедные, бедные, понимаешь, а валовой продукт - растет! С этим-то вы, небось, не поспорите, уважаемый? Статистика!
 Товарищ Маузер смутился.
 - Статистика - третья по точности наука после..., - не успел закончить очередной плагиат Вольдемар. Вновь выручила Александра Валерьяновна:
 - Я вот работала у Клеврета Станиславовича в Институте Гранќдиозных Исторических Событий Планирования - ИГИСПе, значить...
 - У самого Клеврета?! - с восторгом и уважением воскликнул Сократ. - Панове! А ведь наша Александра Валерьяновна была сотрудќницей самого Клеќвќрета Станиславовича - академика Говнюка, вице-президента НАКАЖЕПРО! Ну надо же! И кем же вы там у него были?
 - Да так..., - стыдливо попыталась уйти от ответа Александра Валерьяновна. Но Сократ настаивал и даже подсказывал:
 - Секретарем? Референтом?
 - Да, референтом, иногда полы мыла тоже. Интересная работа была.
 - Продолжайте, продолжайте, товарышко Александра, - отсек Сократово любопытство, не дав ему произвести интересующего его уточнения, Петро Кондратович.
 
 Мистерия шестнадцатая.
 В которой рассказывается о Тех, Кто над нами
 
 - Так вот, Клеврет Станисла-вович как-то раз создал Идею. Не простую в исќполќнении - с пер-вого взгляда. Но на многих стра-ницах он глубоко обосновывал ее полезный для общества ужас.
 В своей Идее он аргументировал обстоятельно и всесторонне, что наша держава - не Гондурас. И что это должно быть всем разъяснено не на словах каких-то словесных, а созданием чего-то такого величественно-грандиозного, какого в Гондурасе нема. Логика его историческая на том строилась, что после создания такого-какого мы во всяких перечнях иностранных займем достойное место выше того самого Гондураса.
 Труд Клеврета Станиславовича издали на очень хорошей бумаге и с прекрасной обложкой. Я сама с удовольствием его листала. Много там чего было про Гондурас написано. Для этого он в командировку по Латинской Америке долго ездил. Фотографий цветных - не считано. И в конце научный вывод: работать надо.
 Когда этот Труд Гаранту представили, Он, в силу целого ряда незапланированных причин, свет в конце Своего конституционного туннеля уже видел. И, между нами, побаивался, что это окажется не выход из этого туннеля, а огни паровоза. А тут загорелся - решил память о Себе оставить и столкновения с той фурой железа, которая вот-вот из туннеля могла выскочить, избежать таким образом. И вот так вот Клеврет Станиславович у Него в первых философах державности очутился.
 Какой там Парламент! Какой Кабмин! Даже любимая Рада По Национальной Безпеке, даже Его невинные милые хобби - пчелки и глиняные горщики не развлекали более Гаранта - Институт Грандиозных Исторических Событий Планирования и Идея в то время заполонили всё Его конституционное нутро. Клеврет Станиславович у Него в то время каждый день бывал. Каждый день, с самого утра звонок по сотке из Секретариата: "Академика Говнюка - до Самого!". А вернется оттудова - ни с кем не разговаривает, только глаза горят и аура такая над головой вращается и сверкает, что просто плакать хотелось. И, знаете, заметил он мою сочувственную реакцию происходящему. Зайдет в кабинет, вызовет меня и скажет:
 - А не испить ли нам, Шурочка, чайку горяченького, крепенького?
 А когда я принесу, то посадит меня напротив себя и грезит вслух:
 - Представляешь, Сашенька (он меня то Шурочкой, то Сашеќньќкой называл), сидим мы, значить, с Гарантом у Него на диванчике, а диванчик такой сам по себе интересный - на магнитофон чем-то похоќжий. А Гарант вслух размышляет о том, какая жизнь скоро настанет в нашей державе. Ну, и о тех, кто нам ее строить-разбудовывать мешает, тоже не забывает. И не остановить Его. Только время от времени на звоночек пальчиком нажимает - и разные люди прибегают, а Он им надиктует быстренько чего-то, и снова ко мне свой взор обращает.
 Потом Клеврет Станиславович так глубоко задумается - и так трогательно-возвышенно на меня посмотрит и скажет:
 - Эх, - скажет, - да разве такой у нас кабинет с тобой, Сашенька, скоро будет! Эх!
 Счастливое время было. Но время это летело быстро. Надо было принимать решение, чем Гондурас поразить.
 И вот, ќдумали они, думали и, наконец, решил наш возвышенный Гарант, вдохновляемый Клевретом Станиславовичем, в назидание потомкам и на вечную память о Самом Себе поставить в столице памятник народным героям Гонте и Зализняку - вождям крестьянской войны "Колиивщина" в 18 веке. От присутствия Своего образа в композиции сразу отказался. Сказал, что это не скромно. Но на придание народным героям выражения Своего мужественного, выразительного лица, однако, согласился. Клеврет Станиславович убедил Его, что это будет соответствовать исторической правде и, так сказать, самой глубинной сути нашего национального характера. Замысливался памятник размеров циклопических - гораздо, во много крат больший, чем статуя возле музея Отечественной войны ....
 - Цэ та баба, що москалив мечем лякае, да, Шура?
 Александра Валерьяновна посмотрела на Хватанюка каким-то долгим, отсутствующим взглядом, но тем не менее не пропустила мимо ушей его вопрос:
 - Я, пан Хватанюк, ваше население совсем с другой стороны знаю. Я его с хорошей стороны знаю - вот с какой стороны я его знаю. А вы тут, я бачу, пытаетесь выглядеть далеко не лучшим его представителем.
 И продолжила, не дожидаясь болезненной реакции Хватанюка:
 - Выше египетских пирамид, и даже выше вообще всех известных на земле строений. Выше самых высоких гор, всяких там Джомолунгмов-Канчанджангов, выше даже нашей Говерлы*...
 
 * Джомолунгма и Канчанджанга - горные вершины в Гималаях (8848 м. и 8585 м. соответственно), Говерла - высшая точка украинских Карпат (2061 м.). Шурина оценка упомянутых вершин связана, по-видимому, с тем обстоятельством, что с большого расстояния и Гималаи кажутся не такими высокими как Карпаты. В этом и состоит принцип географической относительности. (Сост.)
 
 - Ой, не преувеличиваете ли, дорогая Александра Валерьяновна? - мягко засомневался товарищ Маузер. Но к тому времени Александра уже покачиваться взад-вперед, взад-вперед стала и никаких вопросов не слышала. Из угла - все равно как в старые добрые времена при просмотре в заводском клубе тяжелой, жизненной кинокартины - послышался громкий шепот бабульки-Валерии:
 - Это она вспомина-а-ает!..
 Но Шура, не слыша, продолжала свои, действительно, воспоминания:
 - Грандиозность замысла настолько поразила народное сознание, которое вокруг Гаранта вращалось, что ни у кого не хватило силы и воли воспротивиться упомянутому роковому Его желанию. Все ходили как сомнабулы. И лишь проектный институт, созданный за бабки соросовского гранта специально для данной цели, лихорадочно работал, не покладая рук ни днем, ни ночью, дабы уложиться в отведенный Гарантом срок - к очередной годовщине Предварительной Национальной Революции (ее, как вы знаете, еще называют Великой Августовской Революцией).
 И вот, наконец, проект был готов. Когда макет показали по телевизору, у населения, которое ту программу смотрит, даже дух захватило - ничего подобного оно не видело не только в жизни нашей, но и во всех остальных своих снах.
 - Это ей сни-и-ится!... - снова громко прошептала из своего угла бабулька-Валерия. Но Шура, не реагируя, продолжала свою сонную грезу:
 - Вопрос, кому памятник строить, не стоял - в то время Градоначальником, как вы помните, был Омельян-Застроительник. Так его благодарный народ окрестил. Тот, оторва, мог все, что хошь, построить, и где угодно. Причем обязательно с выгодой для себя.
 Настойчивость, с которой Гарант воплощал в жизнь Свое наследие, захватила население всей Его преданной Администрации, которому уже стало казаться, что воздвижение памятника - не бред никакой вовсе, а дело не только возможное, но и вполне реальное, даже желанное и, к тому же, обещающее такие радужные перспективы, о которых раньше никто и мечтать не смел. Заговоренный ближайшими советниками и, в первую очередь, моим Клевретом Станиславовичем, Гарант возомнил, что произойдет нечто необыкновенно прекрасное, волшебно-изумительное, что-то такое, что сразу изменит историческую природу и Электората, и Элиты, и даже природу природы, и всё ... воссияет! Сверхчеловеками многие станут (список, помню, согласовали и приложили), окружатся дивными ореолами, засветятся чудными аурами, подымут Его, Гаранта, вровень с воздвигаемым памятником... И не опустят до следующих выборов, а может и вообще не опустят.
 Но тут-то начались проблемы, и не там вовсе, где их ожидать можно было. Оказалось, место трудно было выбрать. И не то, чтобы места найти было нельзя - дело-то дурное, оно мастера боится. Уж чего-чего Градоначальник только не предлагал - готов был снести все, что угодно, включая даже наследие из списка ЮНЕСКО, лишь бы только дать такому чуду на свет в нашей державе появиться. Но вот беда, никакая почва, по расчетам конструкторов, в Столице такого чуда вынести не могла...
 Александра Валерьяновна тяжко вздохнула и добавила:
 - Так и стали друг перед дружкой эти два бреда - исторический и природный. Гарант страдал, рвал и метал. Морда Его от злости пошла прыщами. Многие полетели со своих постов. Постепенно паника начала проникать даже в ряды самых закаленных борцов. Дрогнул было и сам Клеврет Станиславович. Стал в церкву ходить каждый день по нескольку раз. Свечки ставить. Поклоны бить. Чайком все реже баловался. Больше коньячок стал попивать. Несколько раз я даже наблюдала, как он всплакивал...
 И тут вдруг, в одном из городских парков, совершенно случайно, при прокладке канализации обнаружена была подземная скала, площади весьма обширной. Когда геологи стали исследовать ее вглубь, то оказалось, что глубина ее равняется бесконечности...
 Доложили Гаранту - Тот возликовал: "Вот оно - место! Вот он - Божественный Промысел, Провидение Господне! Благословение Небес! Строить! Строить! И еще раз Строить!" - отдал Он фас Омельяну-Застроительнику и тот рванул вперед!
 Ввод в действие памятника запланировали к третьей годовќщине Основной Национальной Революции (ее, как всем известно, еще называют Великой Помаранчевой Майданной Революцией).
 Не буду вам сейчас рассказывать все перипетии этой воистину молниеносной стройки. Да я и сама их толком не знаю. Знаю только, что эту стройку засекретили - наложили самый страшный гриф. Потому-то ее почти никто и не видел и никто ничего не знает. Знаю еще, что отдельные части конструкции памятника собирали где-то в секретных институтах НАКАЖЕПРО и под покровом ночной тьмы свозили в парк. Сам же парк окружили высоким бетонным забором, а по углам поставили вышки с пулеметами и прожекторами.
 И вот, наконец, наступил долгожданный и торжественный день подъема памятника. Планировалось, что он, собранный на земле, будет поднят сразу вверх сверхмощными домкратами, которые по иронии судьбы были закуплены в Гондурасе. Неожиданно оказалось, что вследствие глобализации почти вся мировая домкратная промышленность сосредоточилась именно в этой далекой стране.
 Если бы вы знали, с каким чувством наш Гарант, а с Ним и Клеврет