Эдуард Бернгард
ЭйяФлетлаЙекуле
Клочки утраченного черновика
Искажённо однажды услышанное запало в фонотеку персональной моей Мнемозины: ЭйяФлетлаЙекуле - исландский вулкан, именуемый иначе... А впрочем, какая разница. Такая же словесная условность. Словно. Ах нет, чтО вы - это ж по-исландски осмысленно, а у меня вот абракадабра, звуковая аберрация, хотя и завораживающая, сомнамбулическо-магическая какая-то... ЭйяФлетлаЙекуле. Такие звуки.
Занятно и то, что, просматривая в инете перечень вулканов Исландии, удостоверился в приблизительной именной похожести чуть ли не каждого из них на вот это: ЭйяФлетлаЙекуле. А уж опосредованно возникающая из совокупности их наречений среднеарифметическая словоконструкция просто неизбежно приведёт к незыблемости священного сего названия: ЭйяФлетлаЙекуле.
Вознамеренное здесь для словоплетения будет (ли?) пропускаемо через призму ультра-индивиДуализованного восприятия-изыскания...
...предполагаемые сгустки тёмно-темнейшей материи-энергии преломляют проникающий в дебри Вселенной взор мегателескопа...
...эдак наподобие того... ЭйяФлетлаЙекуле.
Вулканоподобно.
--- --- ---
В ожидании автобуса, отошед, насколько возможно, подалее от газовыхлопного шумного потока транспортных средств, зафиксировался на афишной тумбе - ветер потрёпывал отклеившуюся сверху афишу, дёргавшуюся в позе низкого поклона: иногда ветра порыв приподнимал её неровно, и обнаруживались прятавшиеся слова: COSMIC DREAMS. Тут же плакатик сгибался в обречённом глубоком поклоне, колышась от рыданий, подставляя немо-застывшему взору бледно-белую спину свою... Погодя вдруг опять взметнётся, некую тайну на секунду приоткрывая... COSMIC DREAMS.
--- --- ---
Замедляющийся поезд вдоль перрона под навесом прозрачным; формы конструкций, формы объектов, формы трудоёмкой разумной эволюционной деятельности; чистенько, продуманно, уютно. У стенда застеклённого с жёлтым расписанием странствий дальних и не очень совсем ещё юная девушка в шортиках коротких, ножки прелестные, ягодицы снизу чуть приоткрыты, и юноша сухощаво-долговязый сплелись кистями рук, пальцами, зачарованно очей две пары изучают друг друга, любя. Вагон нехотя плавно миновал парочку - символ и суть бытия.
Ещё одна милая блондино-девочка, и тоже в шортах, скучает у металло-стеклянного куба лифта; поодаль вбрасывает мелочь в автомат напитковый одетый помято лохматый парень; ограждённый перилами, ступенчато зияет зев подземного перехода, где шагов-голосов эхо; сосредоточенная тесной кучкой туристов группа с рюкзаками; дородный дядька пожилой за ручку держит чемодан - а кажется, будто за чемодан держится он.
Гвалт внезапно раздаётся - ватага школьников-школьниц, горластых и голоногих, предаётся бурно радости бытия; сейчас заполонят вагон-другой, огласят его гулко беззаботным чириканьем юности...
--- --- ---
ЭйяФлетлаЙекуле. Извержение словес.
Искания. Движитель жизни? Найти нечто. НЕЧТО. Нечто такое, что... ЧТО.
Терпеливо-медлительно-плавно по серпантину или - карабкаться круто ввысь, задыхаясь... ?
В преддверии гребня непокорной громам крутой гордой горы, густейше-дремучим лесом тевтонским окутанной, монументально-неустанно встал величавый Германн. Вблизи от него попробуй его отыскать: заколдованный дебрями чащи, ускользает он от отчаявшихся глаз. Словно ночь заволокла сию статую. Nacht. Nichts.
А издали: вон он, стоит себе молчаливо и хмуро, длинный меч воздев над Вестфалией, повергнувший в прах отборные легионы, триумфируя над спесивым Римом.
И тонкий силуэт словно стрела, а острый меч - нить. Луч.
--- --- ---
Клавиши пиано словно домино. Посыпались, обрушились трелью пассажей. Полоски чёрные вместо точек средь белого. Звонкое домино. Си-ля-соль-фа-ми-ре-до. Теперь через одну одновременно. Граблями пальцев по клавишей грядкам. Аккорды домино. На белой же бумаге на пюпитре крапинки, кляксы, грозди чёрные нот. На стан пятирельсовый нанизанных. Шпалы-диезы. Пальцев мельканием по домино. Дома оно - пианино.
Звучания педалью далью. Педаль и звуковая даль. Волною рвётся эхо вдаль. Гармонии аккорда хор.
--- --- ---
Изумляюще-ошеломляюще действуют словообразы, чуткой мыслью вытканные. В пространстве слов причудо-дивные рождаются ландшафты, тайны полные озёра среди гор и скал (средь гор я озеро искал), уплывающие изгибами за горизонт мерцающие реки, многомерные города разноликие...
Протяжённость, длящесть... / Шаги меняют ландшафт: формы, очертания, размеры, представления, ощущения. Перемещение трансформирует окружение... / Любая точка мироздания - не точка, а мироздание... / Микромиры не микро, а миры.
Ионы, эоны ноосферы /
Интеллект / интуиция /
Элита.
Дабы постигать, интеллекта-интуиции недостаточно. Нужно ещё не бояться.
--- --- ---
Увы, не мой день. Немой день. Молчание муз. Хандровая муть. Синдром хандры. Симптомы сомнамбулы. Сонливая вялость. Жалкая слабость. Не получается и самая малость. Не рефлексируется. Суть не фиксируется.
Нетронутая терра.
Давеча сплоховал, оплошал. Вопрошал опрометчиво отвечал.
--- --- ---
Карабкаешься по крутому склону лесному, опасаешься перехода одышки в удушье. Вода на исходе - почти пустопорожняя прозрачно-пластиковая бутылка блуждает бульк в сумке. В сумме капель всего грамм сто. Лекарство дома на полке - отсюда далеко. Дома пианино с белыми клавишами словно домино. Зачем же ты не дома? Занесло тебя в древний лес, динозаврам знакомый.
Где же ты, Германн, кёниг тевтонский?
Клянёшь себя за ненужное, напрасное приключение. Сненужничал. Снапрасничал. Ползи. Пыхти. Старайся. УпреКайся. За колкие пруткие ветви цепляйся. Из хватких упругих ветвей вырывайся. В чаще угрюмой не заблуждайся. За жизнь свою - с детства подорванную - опасайся.
Больная жизнь моя.
Эзотерпкая экзистенция Эдди. Энтропия-эсхатология. EXIT.
--- --- ---
Прекрасное и ужасное.
Природа и... Природа.
Природа может быть злой. В целом ряде своих проявлений.
Кровавое пиршество хищников.
Изречено: природа - равнодушна. Но равнодушие - уже зло. Природе недостаёт моральной категории.
Нет смысла требовать от природы морали... Можно лишь сокрушаться, почему у неё нет этой категории.
--- --- ---
Надолго его не хватает, - говорят, - дыхание короткое...
Вот и да. О своём коротком дыхании мог бы он сложить весьма печальную сагу... или балладу... или илиаду... Эпопею.
Дыхание... ЗАдыхание...
Выдыхался он очень быстро – с раннего детства, сколько себя помнит. Впалая рахитичная, несколько приплющенная грудь... – в схватках долго выдержать нет возможности... Наделённый мягким, дружелюбным характером, зачинщиком он не бывал, пытался КАК-ТО защищаться от обидчиков – отвратительной, типично советской, дворовой и школьной шпаны, по-звериному наглых пацанов с их перманентно-садистской страстью доминировать, оскорблять, унижать...
Физически он не был слаб, отнюдь. Крепкие «жилистые» руки. Столкновение, если только не приходилось отбиваться сразу от целой своры гадёнышей, поначалу сулило победу, справедливое отмщение... Но... но «дыхалка» не держала, подло, предательски капитулировала... Он задыхался, иссякал и – больше не мог... И тогда его били – с остервенело-подонистой радостью безнаказанности, с глумлением прирождённых негодяев, мучающих котёнка или инвалида... Его били, он падал оземь и по-рыбьи судорожно ловил ртом воздух...
Да ещё плохое зрение... Часто противники коварно сбивали очки (бывало, и умышленно наступали на них, ломая) – достигали преимущества – и тогда он беспомощно промахивался...
...Случались и маленькие триумфы – если несколькими решительными ударами удавалось отъять у противника охоту драться, прежде чем проклятая «дыхалка» превращала его в болезненно-бессильную обмякшую биомассу... Однако, такое происходило редко – хотя бы потому, что шпанята почти никогда не рыскали в одиночестве... Увы, не возмездие торжествовало, но – опять и опять зло. Жертву неумолимо, усугубляя её жертвенную участь, настигала первобытная ярость нелюдей...
Ненавижу тебя, бог, - с искренним пафосом произносит он всю сознательную жизнь, ничуть в бога не веря... Бог - символ бед и горя, олицетворение зла. Однако, в чём-то готов он несуществующего НЕ-Сущего бога простить... За искусство, живущее в нём (не в боге). А искусство – это главное... за пределом самого главного...
Он боролся со своей «дыхалкой», со слабостью своей, дабы научиться стоически отражать атаки звероподобных двуногих – в садистской уголовной русоветской среде иначе не выжить... Вечерами ходил в спортзал тягать штангу... бегал до изнеможения, дефилировал по просторному спортзалу изводящим мышцы ног гусиным шагом... усердно, истово занимался дома с тяжёлыми гантелями и гирями, от чего всё выразительнее вырисовывались и набухали бицепсы и трицепсы... затем была секция каратэ, восемь месяцев, из которых два последних играл он «возвышенную» роль – сэнсэй назначил его сэмпаем, типа «замом»... Как потешно всё это сейчас, гомерически потешно... Но тогда это было серьёзно.
Всё же каратэ не пригодилось. А потом и позабылось...
Учился музыке. Участвовал в концертах, фестивалях... Несмотря на слабое зрение, угодил в армию - очередное коварство советской власти, воспрепятствовавшей отъезду их семьи в Германию... Позже отъезд состоялся всё же – из криминальной дебильно-холуйской державы в цивилизованный мир... Армия окончательно объяснила ему характер и суть того общества: беспричинная, бессмысленная, бестиальная жестокость как образ жизни, уклад, самоцель... Состояние перманентной злобы, испепеляющая ненависть ко всем и вся, патологическая лживость, безмозглый быдло-шовинизм, жгучая страсть отнимать чужое... при этом самоупоение самовосхваления, самославия в оголтело-патриотских оргиях абсурда, зычно-выспренних речугах, запредельно гнусных фильмах, книжонках, статейках...
Зачем, ЗАЧЕМ они это делают? – поражался он непостижимой лютости окружавшего его сброда. В крови у них это, в генах? – спрашивал он себя, еле в себя приходя... "Дегенераты-уголовники-садисты" - крепла в его сознании лаконичная формула их сущности.
--- --- ---
За три версты отсюда ни души. Что значит глухомань и даже пуще. Пока не паника, но близко. И всё же угомоняешь атаку страха, подавляешь. Ресурсы воли есть ещё. Ползёшь... ввысь. Ввысь не обязательно взлетать - можно и ползти... Ну вот, тропинка - некий ярус, гору опоясывающий. И так же ни души вокруг. Лес, лес, лес, участками редеющий, панораму духзахватывающую открывающий, отверстающий. Внизу далече город разостлался - гул еле уловимый из дали той доносится как шёпот, будто бормотанье приглушённое; а там река посверкивает лентой узкой, на горизонте растворяясь в небе.
Бредёшь опять, а цели нет. Громадный Германн спрятался от взора, хоть меч его вздымается за пару горизонтов. Лабиринты. Лесных ли тропинок, улиц ли, помещений - пространство позволяет эту игру воплощений, всему сущему потребных. Преодоление одномерности.
--- --- ---
Уют и комфорт – категории хрупкие, ненадёжные, а ты сам – бессилен, беззащитен.
Душа и разум не желают блуждать в быту, но бытом спасаются все, спасаешься и ты.
Быт людей. Люди быта. Они просто живут и живут просто.
--- --- ---
Устаёшь от ошибок своих настолько, что уже не сожалеешь.
